Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2 - Соня Марей

— Он сам отправил на тот свет кучу людей! — возмутился тиин.

Я вздохнула.

— Понимаешь, это беда не только Ойзенберга. Незнание, привычка винить во всём богов и грехи, отношение ко всему новому, как к глупости и ерунде — это черта многих лекарей и целителей на протяжении веков. В моём мире даже великие учёные могли угодить на костёр инквизиции за слишком радикальные взгляды. Медицина только начинает развиваться, люди сомневаются, экспериментируют, думают. Ты считаешь, мало таких Ойзенбергов по всему королевству? Устранением одного ничего не исправить, лучше попробовать его перевоспитать. Хорошо, что я вовремя это поняла. И хорошо, что молодое поколение хочет учиться.

— У тебя не характер, а просто таран, молот, гранитная стена… — принялся перечислять Пискун с оттенком восхищения в голосе. — Бороться с тобой изначально было провальной затеей, ты даже Темнейшего перевоспитаешь и обратишь в свою веру, ты даже мёртвого заставишь подняться и делать так, как хочется тебе. Не будь я таким терпеливым лапочкой, уже давно сбежал бы.

— Ага, и далеко бы ты убежал от кормушки?

— Ты смотри, чтобы Ойзенберг не вонзил тебе нож в спину. Униженный мужчина может жестоко отомстить, а ты сейчас очень смачно протопталась по его достоинству.

— Что поделать, Пискун. Жизнь вообще жестока, а лучшей карой для Ойзенберга будет признание своего провала. Лейн тоже не сразу всё понял, а сейчас он наблюдает, видит первые результаты и перенимает мои методы, хотя делает вид, что это не так.

— Во что ты ввязалась… — простонал тиин. — Мне этого никогда не понять, дай мне лучше шоколада.

Я улыбнулась. Было тяжело, я боялась, что не справлюсь, но стоило хотя бы попытаться. Когда накатывала усталость, я вспоминала, что попала в этот мир не просто так.

— Сначала надо к проверке подготовиться, а после зайдём в лавку и оба налопаемся сладкого до отвала.

Мой коварный план начал действовать, и уже на следующий день Ойзенберг не просто не мешал мне, а даже начал помогать. Давалось это бедолаге нелегко, когда я увидела его утром, показалось даже, что ночью он позволил себе напиться с горя. О его печали твердило помятое лицо, мешки под глазами и поникшие плечи, но во взгляде то и дело вспыхивали яростные искры.

Как я и обещала, никто в госпитале не узнал о нашем соглашении, но некоторые отмечали, что лекарь слишком неожиданно переметнулся на мою сторону. В ответ он лишь бубнил или огрызался.

Норвин был недоволен, когда узнал о моём плане. Говорил, что проще превратить Ойзенберга в шашлык, чем перевоспитать, но я была настроена довести свой эксперимент до конца. Конечно, нужно было подумать о собственной подстраховке и безопасности больных, мало ли, вдруг лекарь слетит с катушек и решит отыграться на них? Я передала фиал с лекарством Норвину и попросила получше спрятать, а Ойзенбергу сказала, что, если он устроит для меня несчастный случай или другую подставу, если попробует навредить пациентам или сбежит, то о его тёмных делишках точно узнают все, Норвин об этом позаботится. У лекаря не было повода не верить мне, бедняга уже успел пройти стадии принятия неизбежного, поэтому через три дня намывал руки хлорной водой без брезгливости и злобы, а с лёгкой обречённостью и тоской.

— Подстраховалась со всех сторон, нейра Змея? — спрашивал он, когда мы оставались одни над операционным столом или сталкивались в коридорах. — Как у вас только стыда хватает?

— Со мной лучше сотрудничать, — обычно отвечала я. — Нейт Лейн понял это быстрее вас. Уверяю, вы только выиграете, нейт Ойзенберг. Вы и сами видели, что смертность в госпитале слишком высока, а люди перестают слепо доверять лекарям. К чему это приведёт?

— Молодежь всегда была слишком самоуверенна, нужно слушать то, что говорят деды. Раньше знали, как надо лечить.

— Ну, извините, раньше и ртутью лечили.

В ответ он лишь поджимал губы и отворачивался. Я знала, что в глубине души он всё ещё тешит себя иллюзиями того, что когда-нибудь сможет вырваться из-под моего гнёта. Но мечтать не вредно!

Я бахвалилась, таким образом подбадривая себя, а на самом деле от ответственности, которую я на себя взвалила, болела голова. Иногда маленькая девочка внутри меня спрашивала, нафиг мне это нужно? Хотелось ничего не делать и новое платье. Но утешало то, что по шажочку, по капельке ситуация менялась. В меня верили близкие: Норвин, Пискун, Делла — это придавало сил.

Делла неустанно трудилась в отделении с малышами, куда время от времени заглядывал Йен. При мне они общались только на медицинские темы, но невооружённым глазом было видно их симпатию. Я смотрела и вспоминала тот щемящий трепет, то замирание сердца и стыдливость, которые испытываешь только в юности. Эти воспоминания были такими далёкими, почти стёршимися, но непонятным образом воскресали рядом с мужем. Я замечала изменения в себе — как молодею душой, становлюсь более мягкой, вспоминаю то, о чём мечтала много лет назад.

Подготовка к проверке шла полным ходом: дедуля Бэйнс сообщил, что глава гильдии просит меня явиться пред его ясны очи. Интересно, что ему нужно?

— Нейт Лейн? — я приоткрыла дверь в кабинет и вошла. Вальяжно развалившись в кресле, он перебирал какие-то документы. — Звали?

Тот кивнул, почесал растрёпанные бакенбарды и заговорил:

— Я просмотрел бумаги, которые ведут нейты Брайтен и Бэйнс. Согласно им за последний месяц частота родовой горячки снизилась в четыре раза, а гибель женщин в родах — в три, — глава гильдии говорил буднично и старался не показывать эмоций, но мне казалось, что он очень доволен. — Так же были проведены три ампутации по вашему методу, все больные выжили. Это очень хорошие результаты. Лучшие за последние десятилетия.

Я расплылась в улыбке. Радостно было видеть, что мои труды приносят результат, и я приношу этому миру пользу, а не просто перевожу кислород в углекислый газ.

— Однако на носу проверка и, чтобы обосновать, почему вам дано столько свободы и почему вам собираются доверить руководство новым госпиталем, я принял решение закрыть вашу практику досрочно и присудить звание члена гильдии.

В первые секунды захотелось прочистить уши. Что? Я не ослышалась? Вреднюга Лейн действительно это сказал?

— Досрочно?

— Ну что вы на меня так смотрите, нейра? Я неясно выражаюсь? — он оторвался от бумаг и уставился на меня. — Вроде слабоумием вы не страдаете.

— Просто это очень неожиданно, — призналась я. Внезапно захотелось распахнуть объятья и затискать от радости этого буку.

Он вздохнул и протянул мне пергамент, заверенный печатью.

— Этот документ подтверждает, что вы являетесь лекарем Левилльской гильдии. Не потеряйте.

Я приняла красивую бумагу с бордовой печатью. Почему-то сейчас я радовалась даже больше, чем когда получала диплом об окончании университета.

— Это просто дань традициям, ведь на самом деле вам уже дали право на практику. Теперь всё официально, никто не сможет придраться.