Ненавижу эту сделку - Этна Ллейад

Но я верю… хочу верить, что все будет хорошо. Мне нужно себя заставить верить в это. Но так тяжело…

Я как-то оказалась на кровати, подкладывая руку под голову и прикрывая глаза, хотя спать мне совсем и не хотелось, ведь мне все же вкалывали приличную дозу снотворного. Но сказалась усталость. Душевная усталость от ситуации. От вечного страха, от ожидания смерти. Эта слабость… что я вот-вот сдамся окончательно. И так правда было бы проще. Легче. Но я не могу. Я не должна так поступать. Или должна?..

Мысли путались, я потерялась в себе. Можно думать обо всем и ни о чем, потому что это тяжело. Больно, страшно, непонятно. Нужно что-то решать, делать, но что ты сделаешь, сидя в клетке? Как можно противостоять гению, которого не могли поймать очень много лет? Когда ты просто… воровка, что хотела начать новую жизнь.

В итоге, я уснула, когда окончательно запуталась в своих мыслях, которые сменяли ситуации, дорисовывая красочные картины то спасения, то смерти. И я бы, наверное, спала очень долго, если бы меня не разбудил сладкий бархатистый голос, вынуждая улыбнуться.

— Здравствуй, Элайза. — слышу я где-то далеко, но не сразу открываю глаза. Сон не сразу ушел, а потому я подумала, что это был Стоун… а мы в его квартире. И все чудесно. В груди кольнуло, когда я осознала, что сижу в чертовом подвале, а этот голос не моего любимого, а человека, который меня убьет. Пришлось открыть глаза и присесть на кровать, чтобы посмотреть в лицо своему мучителю.

— Добрый, наверное, день, хотя, я ведь не знаю который час, не говоря уже о времени суток. — кроткая косая улыбка, после чего я чуть потянулась после сна. Не знаю, сколько спала… то ли пару часов, то ли пару суток. Непонятное ощущение. А потеря во времени лишь усугубляла все. Но меня обрадовало то, что я, на самом деле даже не хотя, ответила колко маньяку. Сейчас это мое единственное оружие, что помогает мне чувствовать себя хотя бы не на все сто процентов жертвой.

— Ничего страшного. Сейчас семь утра. Время завтракать. — его улыбка при первой встрече меня бесила, а теперь пугает до мурашек. После его слов я перевела взгляд на его руки, в которых оказался поднос. Есть мне не хотелось, но, видимо, придется. Я не сдвинулась с места, а лишь кивнула ему. Мой убийца кивнул в ответ и, поставив поднос на стул около клетки, где меня заточили, быстро открыл дверь и после, подцепив поднос, поставил его на стол.

— Будь хорошей девочкой. Тебе нужны будут силы. — все еще пугающая улыбка, отчего я будто находилась в холодильнике, чувствуя холод каждой частичкой своего тела. Или же это просто подвал такой холодный. В любом случае, было неприятно, но, на самом деле, я всегда любила холод больше жары, так что… нужно привыкать.

— Для чего? — быстро спросила я, поднимаясь с кровати и подходя к столу. На подносе стояла тарелка с каким-то легким супом из овощей, кусочек хлеба и стакан воды. О, это что — конфетка? Как мило с его стороны. Видимо, поощрение за покорность. Почувствовала себя как в приюте, когда тебя награждали за хорошее поведение, отчего стало мерзко на душе, потому что тот период своей жизни я не любила. Именно там я стала воровкой, именно там я поняла, что жизнь куда хуже, чем казалось, а потому нужно адаптироваться. Хорошо, что я быстро учусь.

Я присела за стол и взяла ложку, начиная есть. Ну, это было съедобно, уже неплохо. Хоть не придется давиться. Хорошие девочки кушают молча, так ведь? Поэтому я не стала переспрашивать, а просто молча ела. Даже не подумав о том, что там может быть любая отрава. Но как только такие мысли пришли в голову, сразу стало хуже. Захотелось выплюнуть все, но я сдержала этот порыв. Лучше бы вообще перестала думать, черт.

— Нужно будет подобрать для тебя образ, сделать фотографии. — его тонкие пальцы коснулись моих волос, поднимая прядь, отчего я задержала дыхание. Стало очень страшно. Хотя, всегда было страшно. Он стоял надо мной, пристально наблюдая за тем, как я ем. Я не понимала его мотивов, да и куда мне их понять, но знать хотелось. К черту приличия.

— Расскажешь, зачем? — я перестала есть, задавая вопрос, но поднять на него взгляд мне не хватило сил. Руки предательски тряслись, особенно, когда я держала ложку. Пришлось положить ее в тарелку, чтобы не выдавать свой страх настолько.

— Ты должна доесть. — его голос стал резко грубим, с металлическими нотками, что словно иголки вводились в мозг. Я сразу же взяла ложку в руки и начала доедать остатки своего супа с куском хлеба. — А после мы поговорим. — а на этой фразе его голос снова стал бархатистым и глубоким, видимо, оценил. Хорошо.

Когда же я покончила с завтраком, он погладил меня по голове, едва касаясь пальцами, но было так мерзко, что захотелось избавить желудок от всего завтрака. Его обращение ко мне… постоянно возвращает меня в чертов приют, в тот период, который сделал меня мной, но который мне так хотелось забыть.

Я попала туда после смерти моей матери, ведь она тяжело болела. Моя жизнь не была сказкой, она изначально была тяжелой. И это подкосило меня. Я всегда старалась быть идеальной: много работала, старалась учиться, быть лучшей дочерью для матери, потому что безумно ее любила. Делала для нее все. Но как мне аукнулось мое ангельское воспитание в приюте? Меня избили за то, что я была дружелюбна и мила, за то, что мне дали чертову конфетку за хорошее поведение. Конечно же, ее у меня отобрали. Я правда старалась держаться, быть тем правильным ребенком, которым меня воспитала мама, но, на самом деле, ее смерть привнесла темноту в мою жизнь. Для кого мне было быть хорошей? Зачем это все? Мне нужно выживать! Пришлось использовать остроту ума и хитрость, чтобы больше никогда не испытывать то унижение, когда меня оскорбляли прямо в лицо. Первый опыт воровства, первое поведение змеи. Мне было всего шестнадцать. Я просто хотела жить… И я ненавидела ту пору. Мне было стыдно делать многие вещи, чтобы держать планку. Но я старалась быть справедливой. Только не всегда мне это удавалось.

А теперь, сидя тут, я словно вернулась в свое детство. Меня также могли запереть в комнате, когда я еще не отрастила острые зубки. Меня могли также высокомерно поощрить, считая, что будто дают не конфету, а кусок хлеба умирающему. Это все мерзко. И давило еще сильнее грузом, который, увы, мне было невозможно нести.

Через какое-то время, когда после завтрака осталось лишь послевкусие мерзости, а он растворился, забирая поднос, я продолжила сидеть на стуле, пытаясь избавить мысли от всего того, что успело всплыть в моем сознании. Время для меня перестало существовать. То ли они текло как песок сквозь пальцы, ускользая от меня, то ли тянулось так медленно, что я могла бы его потрогать. Запуталась, а потому и думать становилось тяжелее. Хорошо хоть, что за завтраком он сказал мне который час. А теперь, спустя какое-то время, я пропала в своих мыслях, потому что больше делать мне было нечего. Какой у меня может быть план? Хорошо, он заходит ко мне спокойно в камеру и не закрывает дверь на ключ — значит, доверяет. Но что с того? Я худая слабая девушка, что я смогу сделать против сильного мужчины, да еще и полицейского. Он сразу поймает меня и обезвредит, начав избивать, отчего я потеряю силы, которые мне понадобятся, чтобы сбежать в реально подходящий момент. Не выгодно, очень глупо. Мне нужно его доверие почти на все сто процентов, чтобы что-то сделать. Но что?..