Самый лучший комсомолец. Том третий - Павел Смолин

Отобедав, переоделся в свежий костюм — я же не Кимы, чтобы в военной ходить. В военной форме гражданскому человеку ходить вообще нельзя. Здесь уместно вспомнить «дачный» разговор на эту тему с дедом Юрой. Дело было в гостиной, куда он зашел в парадной генеральской форме работника КГБ:

— Ну как? — с улыбкой на обожженном лице спросил он и с удовольствием посмотрел на себя в зеркало.

— Только дома носить — вместо халата, — хрюкнул я.

— Объяснись! — нахмурился он.

— Ты же в армии не служил, — развел я руками. — Значит — не по праву надел.

— Это — форма КГБ, я ее честно заслужил! — поспорил он.

— Это — факт, — согласился я. — Но здесь у нас две проблемы. Первая — внутренняя: в сортах формы разбираются сильно не все, а в твоей время от времени показываемой по телеку биографии так и говорят — работал в НКВД, в армии не служил. Народ тебя такого примет, извини, за выпендривающегося клоуна. Оно нам надо?

— А внешняя? — уже не с таким удовольствием покрутился перед зеркалом Андропов.

— Тут еще проще — в глазах западного обывателя любой правитель в военной форме автоматически приравнивается к диктатору.

— Эх, а как сидит! — расстроился признавший мою правоту деда Юра.

Вернувшись мыслями в здесь и сейчас, одобрил переодевшуюся в местный этнический прикид Виталину, мы спустились вниз, воссоединившись с остальными спутниками и отправились на пейнтбольный полигон.

Удивительно, конечно, но отправленная сюда три месяца назад партия пейнтбольных ружей привела аборигенов в восторг. Быстро наладив свое производство (на нашем оборудовании — поделились), они сколотили множество команд, и сегодня мы едем наблюдать финал всесеверокорейского турнира. С другой стороны — чему удивляться-то? Общество предельно милитаризировано, а эхо Корейской войны до сих пор звучит в ушах подавляющего большинства населения. Более того — в постоянном ожидании следующей войны оно и живет (как и мы, впрочем), вот и распробовали новинку.

Выехали за город — совсем недалеко, до ближайшей высотки с полкилометра — и по бетонной дороге (цемента у Северной Кореи больше чем асфальта) добрались до места действия. Народу — тьма тьмущая, но кого попало не пускают — на это намекает оцепление из вояк. Над трибунами развеваются флаги и транспаранты с портретами старшего Кима. Присутствует и родной «серпомолот» — это чтобы нам было приятно, и мы это ценим. Выбравшись из припаркованной прямо за «вип-шатром», из которого и будем наблюдать, машины, поздоровались с выбравшимися из-под полога ради такого дела Кимами в количестве четырех персон: главный, опальный (протокольно улыбается, но глаза прямо грустные), нифига не осознающий своего стремительного взлета и чисто по-человечески мне радующийся фальшивый Юра и дама чуть младше оригинального Юрия Ирсеновича.

— Ким Гён Хи, дочь вождя от первого брака, нас о ней не предупредили, — шепнул мне на ухо справку Николай Григорьевич.

Сблизились, провели соответствующий ситуации ритуал, включающий позирование местным ПЭС (Производители Энергии Симулякра, они же СМИ), и прошли в шатер. Ким Гён Хи, оригинальный Юрий и часть корейских функционеров в военной форме отправились за «второстепенный» стол, а мы с Блистательным лидером и его новоиспеченным наследником — за главный. На столе присутствуют цветы в вазах, бинокли военного образца и графинчики с водой.

Корейский генерал дал отмашку, торжественная музыка стихла, и на полигон пред наши очи образцово-показательным строевым шагом выбрались одетые в камуфлированную пейнтбольную форму участники. Совершив «напра-во» и «на-караул», они хором поприветствовали старшего Кима, поддельного Юрия и, что весьма приятно, «драгоценного друга Кореи» в лице меня.

Народ поаплодировал, и участники рассосались по стартовым позициям. Притаившаяся напротив нас пушка бахнула холостым, и шоу началось.

Через пятнадцать минут я понял. Это — не дети, это — самые настоящие маленькие солдаты. Сколько часов изнурительной муштры за этими отточенными передвижениями? Для них это — не игра, а самая настоящая воинская тренировка. Да они даже «трехсотых» оттаскивают и перевязывают, поменяв правила — в каждой команде есть медик, который определяет «смертельность» ранений. И никакого мухлежа, само собой — выбыл значит выбыл.

Победила команда «левых», в краскопролитном сражении захватившая флаг врага, который с гордостью на освобожденных от шлемов потных, худющих мордашках вручила товарищу Ким Ир Сену. Он пожал всем руки, а вот награждать будем мы с фальшивым Юрой — он вручает самые настоящие железные медали, а я от себя добавляю «сладкий подарок» — это помимо заранее согласованной отправки команды победителей в пионерлагерь «Орлёнок» — моя личная квота на «Артек», увы, выбрана.

— Поздравляю с победой! — вручив пакет очередному маленькому воину, ощутил знакомый больше чем мне бы хотелось толчок в левый бицепс, развернувший меня лицом к встревоженным обитателям шатра — дядя Герман, Вилка и прочая охрана со всех ног бежали ко мне.

А вот и моя любимая боль. Можно по мне больше не стрелять, пожалуйста?

— Снайпер! Снайпер! — с этими криками отважные северокорейские деточки повалили нас с поддельным Юрой на землю и закрыли своими телами, сформировав живой щит.

Какой пи*дец.

Глава 21

Приглушенные телами ребят вопли нарастали, а неудобно лежащий я едва дышал — придавили! — и отчаянно жалел себя. Ну вот как так получается? Я же хороший — вон скольким людям житуху улучшил. Буквально тысячам, а если считать кооперативы благом (коим они и являются), так и вообще сотням миллионов! За что в меня стрелять? Ох уж эти грёбаные враги. Стоп! А может я вообще не при чем, а целью был поддельный Юра? Не, настолько промазать даже при жутком невезении невозможно. Но оригинальному Юрию Ирсеновичу теперь точно придется пережить несколько очень нервных часов — папенька стопудово подумает в первую очередь на него, как и положено уважающему себя феодалу. И как же, сука, больно!

Придавивший меня к земле вес начал уменьшаться, и, сняв с меня последнего маленького героя, дядя Герман велел:

— Лежи!

Следом отдал приказ намокающей глазами Виталине:

— Сопли вытри, лейтенант!

Испугалась, да? Счастье ты мое в погонах.

— Тебя нести или сам? — предоставил он мне выбор.

— Нестись унизительно, — решил я, и, опираясь на ладонь освобожденного корейцами будущего правителя Северной Кореи — после случившегося уже точно — поднялся на ноги.

Символично и дает Пхён Илю очень много политических очков, потому что этот маленький жест