Демон плюс - Георгий Зотов

– Мне жаль его, – с грустью сказала Магдалина, вглядываясь в мертвое лицо Иуды. – Да, он надое дал своей любовью – хуже горького ананаса. Но при этом не сделал ничего плохого, из всех сил стараясь украсить мою жизнь. Я же играла с ним, как кошка с мышкой. И вот посмотри… к чему это привело.

Она шумно разрыдалась.

– Не надо, – обнял убийца Магдалину. – Ты правильно сделала, что обратилась с исповедью именно ко мне. Сделка с Маркусом погубила бы твою душу. Теперь все позади – помогая здесь, ты искупаешь свой невольный грех перед Кудесником. Спасибо, что вызвала его на улицу.

Обливаясь слезами, Мария прикоснулась к растрепавшимся волосам убитого. Она не могла оторвать взгляда от застывшей улыбки Искариота.

– Даже не верится, что он мог задумать такое против Кудесника, – тихо произнесла она. – Иуда всегда первым изъявлял любовь к нему, ревновал к вниманию других, на совещаниях выдвигал десятки нелепых, но ярких предложений. Искариот – и всего тридцать денариев? Мне не верится.

– Откровение, – поправил ее убийца, заворачивая тело в мешковину. – Ты забываешь, мне явилось откровение во сне – о предательстве, которое случится ОЧЕНЬ СКОРО. Ты спасла Кудесника, доказав ему свою любовь. Но возможно, это не последняя жертва, которую нам придется принести.

– Мне страшно, – поежилась Магдалина. – В последнее время я часто слышу рассказы про путающие сны, где люди видят будущее. Маркус тоже плел что– то о загадочных видениях одного патриция.

– Теперь – ты. Вероятно, скоро и я увижу сон о грядущем Апокалипсисе. Но уже не проснусь после него.

– Возможно, – согласился убийца, и на его лице отразилась легкая насмешка. Он поднял с крыльца тело, завернутое в мешковину, плечо, как и в первую ночь, разорвалось ужасной болью. В голове, расцвечивая мрак, лопнули и завертелись красные искры. Он с трудом смог удержаться от вскрика.

– Подожди, – попросил он. – Нам надо обязательно побеседовать. Боюсь, нашему Кудеснику угрожает новая серьезная опасность… и только мы с тобой в силах ее предотвратить. Пожалуйста, не уходи. Я скоро вернусь.

Магдалина проводила взглядом силуэт с тяжелой ношей, исчезнувший в ночи. Из ее глаз прозрачными трепещущими каплями лились горячие слезы.

…На другом конце Ерушалаима – в каморке, где творческая группа, скрипя перьями, создавала Новый Завет, подскочил на циновке архангел Михаил. Распятие, стоящее у изголовья, вдруг покосилось и лопнуло, осыпав жесткое ложе эмалевыми осколками. Не понимая, что происходит, Михаил молча смотрел, как тело человека на кресте съеживается, постепенно обугливаясь…

Я посмеюсь вашей погибели.

Когда придет на вас ужас, как буря, – и беда, как вихрь, принесется на вас, когда постигнет вас скорбь и теснота – тогда будут звать меня.

И я не услышу, сутра будут искать – и не найдут меня.

Книга притчей Соломоновых

(утро перед рассветом, кусты возле грота Кудесника у Масличной горы, окрестности Ерушалаима)

…Малинину ужасно хотелось спать. Веки наливались свинцом. Не переставая клевать носом, он боролся с зевотой, напоминая колхозного сторожа, случайно оказавшегося на симфоническом концерте. Желание подремать, по его мнению, было законным: и он, и повелитель хронически не высыпались уже третью ночь подряд. Хорошо хоть сама работа у Пилата оказалась вовсе не такой уж сложной – по большей части грозная охрана его резиденции трогательно ухаживала за цветами в саду, целыми днями резалась в кости и тайно выращивала на заднем дворе волшебные растения.

Регулярные осмотры виллы в поисках наемных убийц в обязанности не входили. Почти половина солдат была занята тем, что с любовью окапывала хрупкие розовые кусты под присмотром тяготившегося своей декоративной должностью центуриона Эмилиана. Покидать виллу на ночь им дозволил лично Пилат – прокуратор не смог устоять перед экзотическим признанием: «влюбленные обожают предаваться крепкой дружбе на свежем воздухе».

В очередной раз зевнув, Малинин со стуком захлопнул рот. В отличие от повелителя, ему было абсолютно неинтересно бегать по Ерушалаиму и вычислять, кто же именно притащил в прошлое «лю-гер». Вчера он вообще неожиданно для себя уяснил: как не парадоксально, но самое комфортное и безопасное место для него – это Ад. Малинин чувствовал животный страх перед Кудесником. Почти так же он в детстве боялся леших – заросших мхом стариков с бородавчатыми носами, и острыми зубами во рту Про диковинных лесных чудищ подробно и со вкусом рассказывала бабушка, дабы уберечь глупого маленького внука от вечерних прогулок за околицу.

…Малинину бесконечно мерещилось: вот-вот любезный Кудесник прервет свою милую застольную беседу, подойдет к нему, и эдак аккуратненько, загибая один за другим пальчики, начнет перечислять его смертные грехи. Все-все припомнит, ничего не забудет. И хождения по девкам, и попадью замужнюю, и игру в подкидного дурака на Пасху, и самогон, и драки со станичниками – да при желании этих грехов цельный паровоз наберется. Пока Кудесник лишь ласково подмигивал ему издали, демонстрируя уникальную балтийскую флегматичность – но душу Малинина это не успокаивало. Почему он так миролюбив? Один апостол убит, второй – пропал, а хозяин грота и ухом не ведет. Наверное, все идет по плану, хотя повелителю этого не докажешь, он аж загорелся новым расследованием. Про задание Шефа совсем забыл. Облазил закоулки в гроте, отзывает апостолов в сторонку и точит с ними лясы. Вот и сейчас не спят, сидят в засаде, себя не жалея – а в чем смысл? Валить надо из этого города – и как можно скорее.

– Повелитель… а, повелитель? – Малинин потеребил Калашникова за край хитона.

Тот с неохотой отвел глаза от грота, вопросительно взглянув на Малинина.

Казак извинительно кашлянул, указывая пальцем на объект наблюдения.

– Все дежурим и дежурим… а Шефа-то задание когда начнем выполнять?

– Шеф, знаешь ли, может и подождать, – огрызнулся Калашников. – Удивляюсь, братец, твоему примитивизму. Ты что-нибудь вообще в Ерушала-име заметил, кроме фалернского и полуголой Магдалины?

– Нет, – откровенно признался Малинин. – Но после предупреждения Смертушки, что мы попадем в НЕБЫТИЕ, желание у меня только одно: побыстрее смотать отсюда удочки. Ваша же, повелитель, извечная любовь к загадочным мистическим расследованиям нас в итоге до ручки доведет.

– До ручки нас доведет твоя хроническая тупость, – отбрил его Калашников. – У тебя в голове извилины или след от фуражки? Наша цивилизация, извини за детективную высокопарность, оказалась на краю пропасти. Смотри, чего вокруг творится. Из Ерушалаима после беседы с Пилатом бесследно пропал Каиафа. Его ищут и не могут найти. Но ведь, согласно Новому Завету, он обязан пребывать на месте. Значит, роковое заседание Синедриона может и НЕ состояться. Кудесника НЕ приговорят к распятию, он НЕ умрет за грехи людские. Следовательно – НЕ воскреснет. А вот тогда – полный привет.