Я – Гагарин. «Звездные войны» СССР - Георгий Бес

Естественно, летно-космическую подготовку Главы государства поручили лично командиру Отряда космонавтов полковнику Гагарину. Вот так и встретились два неординарных человека. Программа подготовки была исключительно сложной. Василий Сталин был старше Юрия Гагарина, но авторитет Космонавта № 1 был непререкаем. Практически сразу же оба «живых символа СССР» перешли в разговорах на «ты». Но при этом напоминать о субординации двум офицерам ВВС было излишне.

– Василий, и все же – почему ты решил полететь в космос?

– Ну, во-первых, самому интересно, – честно признался Сталин. – Во-вторых, все же это – престиж СССР. Кто еще из глав государств сейчас отважится на такой полет? И у кого из них есть соответствующая профессиональная подготовка?

– Честно говоря, о тебе разное рассказывали… – заметил Юрий.

– О тебе – не меньше, – парировал Василий Сталин.

Они оба переглянулись и рассмеялись.

– Меня, вот, жена с дамой застукала, и пришлось в окно прыгать! – больше хвастливо, чем виновато заявил Юрий.

– Меня другое удивляет, как ты – космонавт, умудрился разбить лицо, выпрыгнув со второго этажа? Это ж не со ста пятидесяти километров лететь!

– Со ста восьмидесяти, – поправил собеседника Юрий и машинально потрогал шрам на брови. – А правда, что ты у Романа Кармена жену «увел» и он тебя застрелить из-за этого хотел?

– Правда, – вздохнул Василий Сталин. – Эх, времена какие были! Отец потом так и сказал: «Верните эту дуру Кармену!» Ну, и мне нагоняй устроил.

– Скучаешь по бесшабашным временам?

– Абсолютно нет! Понимаешь, Юра, я ведь действительно стоял на краю пропасти. Один неверный шаг – и даже не знаю, что могло бы со мною случиться. Сгнил бы от водки где-нибудь в тюрьме или в ссылке…

– Да ну!

– Вот тебе и ну…

* * *

Молодой гвардии полковник, жгучий брюнет с открытым взглядом дерзких черных глаз жил весело и беспечно. Летал запойно, с удовольствием, так же весело устраивал запойные гулянки с фронтовыми друзьями. Легко и непринужденно разбивал сердца столичным красоткам, ни одна не могла устоять перед красавцем летчиком. Даже хромота не портила его, а массивная резная трость, на которую опирался молодой гвардии полковник, только добавляла ему импозантности.

Суровый и властный отец старался контролировать его, наставить на путь истинный. Кто знает, может, именно поэтому сын и старался вести жизнь повесы и бабника…

Все изменилось, когда талантливого летчика включили в состав испытаний по специальной атомной тематике. Конечно, истребителю-фронтовику было морально нелегко переучиваться на неуклюжие четырехмоторные бомбардировщики. Ведь он воевал в пламенном небе Сталинграда в составе элитного полка «воздушных охотников». А теперь приходилось осваивать гигантские, но медлительные «Пе-8» и «Ту-4».

И только масштабность научно-исследовательской программы позволяла смирить бешеный и властный нрав сына Отца народов.

Все переменилось, когда на далеком от линии фронта с гитлеровской Германией полигоне под Семипалатинском был выполнен первый сброс атомной бомбы «РДС-1». Его выполнил экипаж бомбардировщика «Ту-4» под командованием гвардии полковника Василия Иосифовича Сталина.

Масштаб взрыва ядерной бомбы, ее колоссальная мощь произвели огромное впечатление на темпераментного летчика. Пьянки-гулянки и любовные «блицкриги» ушли в прошлое безвозвратно. Теперь атомная мощь поселилась в сердце сына Иосифа Сталина.

Дело для него пошло веселее, когда началось освоение новейшего реактивного «Ил-28». Все в нем было новым и интересным. Поражали скорость, невиданная ранее для фронтового бомбардировщика, разнообразие сложнейших радионавигационных приборов, мощное вооружение и отличная маневренность. Именно эта уникальная машина, созданная с молниеносной быстротой в конструкторском бюро знаменитого «отца» «Летающего танка», и должна была стать носителем тактического ядерного оружия. А испытать ее предстояло в бою.

Однажды гвардии полковник Сталин приехал к отцу в Кремль.

– Здравствуй. Я буду летать только на «Ил-28»! – с порога заявил Василий.

– Ну, хоть поздоровался с отцом… И то хорошо, – неторопливо протянул руку всесильный хозяин кабинета. – Присаживайтесь, товарищ гвардии полковник.

Василий присел в кресло, снял фуражку и пригладил иссиня-черные волосы.

– Я смотрю, Васька-красный, нашел ты себе занятие по сердцу, что скажешь?

– Так точно, отец. Стремительность реактивного фронтового бомбардировщика, мощь атомной бомбы… Это как раз по мне.

– А… – Сталин-старший выразительно щелкнул по шее.

– Ни в коем случае! Я и так доставил тебе кучу хлопот с той злосчастной рыбалкой. Гвардеец хренов… Ты знаешь, только сейчас до меня начинает доходить, каким я был дураком. Это не покаяние – просто за все время, проведенное в Семипалатинске, я многое осознал и переосмыслил. И водка мне теперь ни к чему. Я ведь не «завязал», как это говорится. Просто – на кой мне выпивка, когда есть такое… Когда в твоих руках – абсолютная власть!

– Да, Лаврентий Павлович был прав относительно тебя, – задумчиво сказал отец, раскуривая трубку. По кабинету поплыл знакомый аромат «Герцеговины Флор».

– Так это он, хитрый лис!

– Конечно, – совсем тепло, по-отечески улыбнулся хозяин кабинета. – Ведь и атомная программа, и развитие реактивной техники тоже в его ведении.

– Что ж, передай дяде Лаврентию, его «атомно-педагогический» эксперимент удался на славу!

– Видишь, сын, только атомной энергии удалось обуздать твой темперамент. Это не жену у Романа Кармена увести… – Иосиф Виссарионович выпустил клуб ароматного дыма из трубки. Еще секунду назад его теплые глаза в тонкой сеточке морщин смотрели на сына встревоженно. – Летаешь по-прежнему без парашюта?

– Так надо, отец, – неожиданно мягко ответил Василий. – Не хочу, чтобы из-за меня ты менял плененного Манштейна, Паттона или Монтгомери…

* * *

– Этот разговор произошел незадолго до смерти отца. И я благодарен судьбе за то, что успел с ним помириться, успел сказать, как дорог он для меня. Иосиф Виссарионович был жестким правителем, умел подавлять своей волей других. Но он тоже был просто человеком. Он был отцом, потерявшим на войне своего сына-первенца… – Василий Сталин замолчал, стараясь справиться с собой. – Когда он умер, я пролетел над Красной площадью во главе клина реактивных бомбардировщиков «Ил-28», это была единственная машина с антиобледенительной системой, только эти самолеты могли взлететь в такую непогоду. Я воздал последние почести своему отцу. А потом поклялся продолжить его дело.

– Тяжело было? – Гагарин понимал, каково это – занять место лидера в самых невероятных обстоятельствах.

– Еще как тяжело… Поначалу Никита Сергеевич пытался интриговать, сфабриковал материалы, согласно которым якобы Лаврентий Берия готовит государственный переворот и массовые расправы над членами КПСС. Но его не поддержал Георгий Жуков – и Хрущев проиграл. Тогда же они оба – и Берия, и Жуков – решили, что самой подходящей кандидатурой на пост Главы СССР буду я. Поэтому и предстоящий полет для меня так важен. Хочу показать всему миру, что Глава Союза Советских Социалистических Республик может покорить и космос! – закончил с присущей ему горячностью Василий Сталин.