Выжженный плацдарм - Александр Тамоников

Нестеренко машинально закрылся руками. Но провидение опять было на его стороне. Женщина стояла на самом краю, чтобы попасть наверняка. Надо же, ее ступня угодила в то самое продавленное место. Мстительный огонь в глазах мерзавки уступил место растерянности. Она изменилась в лице, стала неловко балансировать, выронила корягу, беспомощно замахала руками.

Олег схватил ее в охапку, чтобы никогда уже не выпустить. Прямо как любовницу. А ведь хороша, если абстрагироваться от всего прочего! Ольга рычала тигрицей, плевалась ему в лицо, колотила руками. Он ударил только раз, но мощно – лбом в переносицу. Женщина мгновенно потеряла сознание, и он сбросил ее с себя.

Гетманская валялась среди плетущихся корней и комьев глины, разметав руки, вся из себя такая беспомощная, слабенькая. Впрочем, капитан тут же взял себя в руки. Это не женщина, а Медуза горгона, настоящее исчадие ада.

Интересно, сколько у нее имен? Наверняка не одно. Опытная диверсантка с кучей паспортов. Леди Винтер, Анна де Бейль, графиня де ля Фер… Он схватил ее в охапку и попытался поднять. Ольга пришла в себя, лицо ее исказилось. Нестеренко пришлось швырнуть мерзавку на землю лицом вниз, потом схватить за шиворот, когда она на четвереньках поползла вперед, бросить головой между валунами.

– Что, падла, убьешь? – прохрипела Гетманская.

– Вот так сразу? Нет, много чести, дорогуша, – отозвался он. – У тебя ведь особые заслуги. Судить тебя будут.

Она захохотала, давясь кровью, и вдруг лягнула капитана ногой с такой силой, что он взвыл от боли. Олег рванул ее за шиворот, треснула ткань, разошелся рукав. Ну вот, так и есть! На плече горит клеймо – украинский трезубец, за которым матово и как-то стыдливо проступает нетленный символ дивизии СС «Мертвая голова» – череп и скрещенные кости.

Нестеренко отвесил ей хлесткую затрещину, чтобы лишить сознания наверняка и надолго. Это у него получилось в лучшем виде. Вот так будет куда спокойнее. Олег передохнул ровно минуту, для верности досчитав до шестидесяти, потом снова схватил дамочку за шиворот и поволок из оврага. По пути он сделал еще одну передышку, перебросил добычу через плечо и шаткой поступью побрел на блокпост.

Там капитан свалил свою ношу в траншею и сел на край передохнуть.

– Лучше бы ты, командир, картошки принес, – заявил Читайло и покосился на своего ротного.

Карпенко усмехнулся, тут же охнул и схватился за распухшую челюсть.

– И чего мы сидим, как сбитые летчики? – вяло возмутился Олег. – Уже готовы к обороне? Живо связать телку, и все на позиции!

Это был предел человеческих возможностей. Силы кончились бесповоротно – и моральные, и физические. Ополченцы ковыляли, как зомби, что-то ворчали под нос.

Десять минут, о которых упоминала Ольга Гетманская, давно уже прошли. На востоке явно что-то назревало. Пальба там то затихала, то вновь разгоралась.

Урчали грузовики, свет фар прорезал низко стелющуюся дымку. Машины не останавливались, шли прямо на блокпост. Люди, сидящие в них, были уверены, что он занят их сослуживцами. В тех местах, где разрушения не позволяли проехать по самой трассе, водители сворачивали на обочины, ныряли в канавы, потом опять выбирались на дорогу.

Машин было много, они возникали из дымки одна за другой. Остановить это нашествие Нестеренко было практически нечем. Дистанция четыреста метров, триста.

Щетинкин по команде капитана ударил из пулемета. Более серьезного вооружения в роте не осталось. Бывший снайпер без усилий расколотил короткой очередью фары и стекла в головном автомобиле, заставил его замереть. Колонна остановилась. Задние машины напирали на передние, но проехать не могли.

Нестеренко видел, как отбрасываются тенты, из кузовов выпрыгивают автоматчики, растягиваются цепью по обеим сторонам дороги, залегают. Сердце капитана болезненно сжалось. Казалось бы, все пережили, но нет.

Автоматчики дружно поднялись и пошли вперед.

– В натуре запарили, – убитым голосом проговорил Мишка. – Не бывает такого, мужики. Перебор это. Я не хочу вставать.

– Похоже, что мы уже четырежды прокляты, – с усмешкой сказал Раймер.

– Карпенко, радиостанцию! – распорядился Олег.

Другого выхода не оставалось. Товарищи все поняли и с тоской посмотрели на командира. Карпенко снялся с места, пригнулся, побежал за рацией и приволок ее. Это дивное устройство пока еще работало.

– Слушаю! – прозвучал в эфире какой-то преувеличенно бодрый голос полковника. – Что у тебя?

– У меня все отлично, – отозвался Олег. – Противник прямо сейчас прорвется через блокпост на запад. К нам движется большая колонна. У меня почти нет людей, нам нечем обороняться. Подключайте артиллерию. Я вызываю огонь на блокпост! Вы слышите? Вызываю огонь на себя!

– Погоди умирать, герой, – отреагировал Юдин. – Отставить огонь на себя, Нестеренко. Фомин успел. Он уже у тебя.

– Не понял. – Ком вырос в горле капитана.

В следующее мгновение из лесополосы, расположенной метрах в двухстах от блокпоста, загремели мощные выстрелы. Подмяв кустарник, на опушку выпрыгнул танк «Т-72». Его орудие изрыгало пламя. Бронеобъект повертелся на месте и запылил через поле, перерезая дорогу колонне. На ходу повернулась башня, грохнул выстрел, и головной грузовик в колонне объяло пламя.

Тут из кустов вывалились еще два танка и покатили вслед за первым, покачиваясь на ухабах. Их было не три, а гораздо больше. Стальные махины продолжали выходить из лесополосы. Они вели огонь с коротких остановок.

Загорелся еще один грузовик. Остальные стали спешно сдавать назад, разворачиваться. Автоматчики, залегшие на поле, поспешно отступали. Бить по танкам из стрелкового оружия было глупо. Часть пехоты побежала к колонне, чтобы сесть на грузовики, но тут вспыхнул еще один из них, и укропы беспорядочно заметались по полю.

Танки выстроились в линию и наступали, изрыгая пламя. В стане противника царил панический переполох. Защитникам блокпоста было видно, как многие автоматчики падают на колени, задирают руки.

– Ни фига себе! – потрясенно проговорил Федорчук. – Мужики, это ведь наши пробились. – Лейтенант без сил опустился на дно траншеи, вытер пот рукавом.

Ополченцы робко посмотрели друг на друга. Потом Мишка Фендик заулюлюкал. Смеялся и отмахивался, словно не верил во все происходящее, сутулый Читайло. Запел что-то по-испански Пабло Кармона, поседевший за последние сутки. В траншее мычала, извивалась Ольга Гетманская, связанная по рукам и ногам, сверкала глазами в бессильной злобе.

Кругом царили дым, грохот, взрывы. Операция по ликвидации окруженного врага подходила к концу. Судя по прежним котлам, теперь ожидалась массовая сдача в плен доблестных украинских воинов.

Внезапно ополченцы насторожились. За шеренгой танков, медленно уходящих на восток, продолжался грохот. Но вот кому-то удалось прорваться! Из дыма и огня вынесся армейский джип с открытым верхом. Он как-то умудрился объехать танки, свернул с дороги. Рядом прогремели два взрыва, но водитель увернулся от них и снова оказался на проезжей части. Он ловко маневрировал между препятствиями, то тормозил, то газовал, срываясь с места, и быстро приближался к блокпосту.