Андреевский крест - Андрей Дай

– Я вроде все популярно на планерке объяснил. – Предчувствуя трудный разговор, пожалел, что таки не достал из холодильника пару банок пива.

– Перестань, – поморщился Майер. – Это узбекам твоя сказочка прошла за милый мой. Мне-то не надо по ушам ездить. Я-то знаю, что в Министерстве обороны своих строителей хватает. И что к возведению военного объекта ни в коем случае граждан другого государства не допустят.

Логично, черт подери. И хорошо, что это именно сейчас и именно многим обязанный мне Костя заметил. А не кто-нибудь другой, умеющий сложить два и два и в самый для меня неподходящий момент готовый побежать в компетентные органы. Так что я как можно более искренне взглянул в блеклые глаза немца и спел ему песню о суровых мужиках в дикой тайге.

– Еще варианты будут? – хихикнул Майер. – Этот тоже не подходит. Мало того что бетонную махину, что бы ты ни делал, вмиг со спутников засекут и отправят глазастых мальчиков на разведку. Это раз. А два: ты кем угодно можешь быть, но в том, что не заботишься о своих людях, ни разу не замечен. Потому и в трудное время мало кто из нашей компании траву зеленее искать убежал.

– А при чем тут…

– Я спецификации жилых блоков и легкосборных ангаров посмотрел. И первое, что в глаза бросилось, – все это для теплого климата. Никакого дополнительного утепления. Ни полистирольных плит, ни тепловых пушек. Андрюх, ну не подходят эти времянки для нашей сибирской тайги! Да и не верю я…

Дотошный. Бетонный заводик, который я велел найти и приобрести, тоже только при плюсовой температуре может работать. У нас на островах и в сезон штормов, как старый Ван говорит, холодно не бывает. Егорка утверждает, что вряд ли ниже пятнадцати градусов температура опустится. Так что подозрения Костины не были лишены оснований. Хи-хи.

Однако тут-то я и задумался. Никакая сколько-нибудь подходящая легенда в голову не приходила, а посвящать старинного приятеля в нашу тайну оказалось все-таки страшновато. Нет, так-то Костян насмотрелся. И в клубе, и потом. В его светлой голове столько на меня компромата имелось, что новый уже и не требовался. Хватит, чтоб жизнь мне напрочь испоганить. А потому доверять я Майеру мог практически как себе. Но, бляха от ремня, и на старуху бывает проруха. Хрен его знает, что он в своей Германии делал. Может, его там местный гестапо завербовал и в Сибирь заслал. Может, он в письмах тамошней «родне» шифровки в центр передает. И попади ему в руки сведения, касающиеся, так сказать, германской национальной безопасности, он тут же сольет нашу тайну по одному ему известному каналу.

Бред, короче, какой-то в голову лез. А Костя сидел, смотрел, как изменяются разные выражения моего лица, и ждал. Ну и дождался, ясен день. Куда я денусь с подводной лодки?

– Кость, я тебя когда-нибудь обманывал? – неосмотрительно начал я.

– Сегодня, – кивнул педантичный немец. – Дважды.

– А, – отмахнулся я. – У нас тут такое, короче, что это и не обман был, а так… легкая шалость. Слушай сюда, Костян. Ты же водилу моего знаешь? Мишку Поца? Так вот, двадцать примерно лет назад мы с Михой и другими пацанами пошли смотреть на мумию алтайской принцессы…

Сколько нужно времени, чтоб разбить лагерь? Два часа? Ну, это, внучок, смотря какой! Если обычный, туристический, то да. Пары часов вполне хватит. Люди военные провозятся немного дольше. Им ведь еще и о возможной обороне места ночевки нужно подумать. Но все равно вряд ли у них на все про все уйдет больше дня.

Давным-давно, когда я еще был молод и наивен, всерьез полагал, что на обустройство быта на новом объекте строителям вполне хватит трех дней. Ну, типа день – завезти вагончики и подключить их к электричеству. День – на заселение, устройство отхожих мест и умывальников. Ну и последний, третий – на всякие мелочи вроде прокладки, где это нужно, дощатых настилов, навесов, скамеек и столов. Кухня, радиоточка и все такое…

Короче. Узбеки занимались этим больше недели и все равно по вечерам продолжали визжать пилы и стучать молотки. С ними ведь как?! Кинулись они, допустим, скамейки колотить. И обнаружили, что нет гвоздей соток. Думаете, они возьмут имеющиеся сто двадцатые и просто загнут потом торчащие острия? Хрен-то с два! Вся толпа сядет в тенечке на корточки, а бригадир побежит к прорабу. Тот или выдаст нужное, или придет, покричит пять минут на чисто военно-строительном языке, в процессе разъяснит технологию загибания, и работа продолжится. Потом этим бравым работникам понадобится… ну пусть – отвертка. И все повторится вновь. И вновь, и вновь… Пока прораб не бросит все другие дела и не встанет рядом, чтоб подсказывать решение проблем в тот самый момент, как они выявляются.

К концу дня скамейки будут готовы. Одна, две или пятьдесят, но все они будут одинаковые, словно с конвейера. А рядом вырастет целая гора обрезков досок, которые никуда уже, кроме как на дрова, не пустишь. Отходы вечером увидит начальник стройки и закатит прорабу скандал. Что, ясен день, аукнется, собственно, виновникам «торжества». Узбекам то есть.

Вот только не нужно говорить, будто бы они – я вообще всех жителей Средней Азии имею в виду – думать не умеют или у них напрочь отсутствует пресловутая смекалка. Все они могут, и все у них есть. Ткни пальцем в полету материала, скажи, что треть можно украсть и продать, – через час приходи за своей долей. Как так вытащили, что никто не заметил, куда дели и почем продали, даже не спрашивай. Они и рады бы объяснить, да плоховато наш язык знают. На это – причем, заметьте, санкционированное начальством дело – у них и мозги работают на зависть, и смекалка всплывает, как подводная лодка в степях Украины.

А вот во всем остальном, особенно в том, что касается работы, – нет. И отгадка тут проста как два пальца об асфальт. Все дело в том, что жизнь мусульманина вообще полностью регламентирована. На любой вопрос заранее есть ответ. Что, когда и где надевать, где кланяться, а где должны склонить голову перед тобой. Каким тоном с кем разговаривать, где искать жену, что есть и пить. Что, где, когда, бляха от ремня, абсолютно все прописано в их святых книгах или диктуется народной традицией. И детей они с детства учат с этим всем жить.

За нечто новое, прежде не виданное, никем из старших не деланное, они просто не возьмутся. Нет закона и традиции. Нет авторитета, который смог бы сказать – должно быть так. Они вовсе не врут и не шутят, когда говорят: мы умеем все, хозяин. Ты только один раз покажи… Ты, хозяин, для них в тот момент старший и авторитет. Ты должен явить внимающим новое правило, по которому они и будут жить всю оставшуюся жизнь. И если кто-то когда-то сказал, что те самые пресловутые скамейки положено собирать с помощью сотых гвоздей, то ни один из них стодвадцатку и в руки не возьмет. Ясно?!

У нас на одной из строек молодой прораб с этими гастарбайтерами едва с ума не сошел. Кстати, как раз по поводу гвоздей. Собирали они простенькую деревянную опалубку. Молодой забил колышки, натянул нитку, получил заверения бригадира, что дальше они справятся, и отбыл чай пить. Но ровно через пять минут вынужден был бежать обратно, потому что доски оказались на сорок, а не на привычные пятьдесят. Потом на склад за нужными гвоздями. Потом звонить в офис и требовать обрезок рельсы, потому что узбеки всегда, заметьте, всегда выпрямляли загнувшиеся гвозди на рельсе. Все. Аут. У парня чуть взрыв мозга не случился. Охрана его от растерянных рабочих оттаскивала, когда с кулаками кидаться начал. А всего делов-то было, постоять пять минут возле места работ, чтоб разом решить все вопросы.