В царствование императора Николая Павловича - Александр Харников

Николай с любопытством осматривался по сторонам. Его удивляло все – и легкомысленная по меркам XIX века одежда встреченных ими представительниц прекрасной половины рода человеческого, и огромные в сравнении с каретами и пролетками автобусы и троллейбусы. Царю очень понравились светофоры. Когда Шумилин в двух словах объяснил ему, что означают эти загорающиеся и гаснущие зеленые, желтые и красные огоньки, тот одобрительно закивал. Александр же про себя подумал, что скорее всего, в Петербурге XIX века на Невском проспекте вскоре тоже может появиться нечто подобное. Вот только как они будут действовать? Возможно, что рядом с ними поставят специальных будочников, которые станут управлять светофорами вручную.

Кстати, Николая очень удивило то, что на улицах люди спокойно курят. В его время дымить в общественных местах было строжайше запрещено. А здесь – пожалуйста, доставай папироску и кури, сколько хочешь.

Гость из прошлого неплохо ориентировался в Петербурге XXI века, хотя многие дома были построены уже после 1840 года, а те, что уже были, не сохранились. На Кирочной, напротив улицы Восстания, царь остановился и долго смотрел на школу, находившуюся на том месте, где при нем стояла церковь Козьмы и Дамиана – храм Лейб-гвардии саперного батальона, которым Николай когда-то командовал.

– Нет его уже, значит, – грустно сказал самодержец, – а жаль…

– Мне тоже очень жаль, Николай Павлович, – ответил Александр, – красивая была церковь. Я, правда, видел ее только на фотографиях. Ее снесли еще до моего рождения.

Потом они вышли на Литейный проспект, где царь долго любовался зданием Дома офицеров. Далее свернули на улицу, которая при Николае называлась Пантелеймоновской – по имени церкви Святого великомученика Пантелеймона Целителя. Царь уже стал привыкать к современной орфографии и с интересом читал таблички и рекламы, которыми пестрели фасады домов. И именно здесь с ним чуть было не случился удар.

Николай прочитал табличку с названием улицы и остолбенел.

– Боже праведный! – воскликнул он, не веря своим глазам. – Это как понимать прикажете, Александр Павлович!

На табличке было написано: «улица Пестеля».

– Вы назвали улицу именем этого висельника Пестеля?! – царь никак не мог прийти в себя от возмущения. – Вы, милостивый государь, хоть знаете, что это был за человек?!

– Николай Павлович, пожалуйста, не волнуйтесь так, – Шумилин заозирался по сторонам. Некоторые прохожие, удивленные странным поведением высокого и статного мужчины, начали на них коситься. – Николай Павлович, я прекрасно знаю, что Павел Пестель был человеком отвратительным, и что, дорвись он до власти, кровь потекла бы ручьем по всей Руси Великой.

– Александр Павлович, – продолжал возмущаться царь, правда уже не так бурно, – как можно называть именами таких людей улицы?! Вы еще скажите мне, что у вас и памятники им ставят!

Шумилин тяжело вздохнул. Врать он не умел, да и не любил, а правду говорить не хотелось. Ведь и памятники имеются, и фильмы о них снимали, и несколько поколений на примере этих самых «героев 14 декабря» воспитывали…

Он попытался отвлечь внимание царя, рассказывая тому о мемориальной доске напротив Пантелеймоновской церкви – о доблести защитников полуострова Ханко во время Великой Отечественной войны.

– Ханко – это Гангут? – переспросил Николай Шумилина. – Это выходит, что Россия воевала с Финляндией? Как же такое могло случиться?! Ведь Великое княжество Финляндское – это территория Российской империи…

– Уже почти сто лет как нет, – снова тяжело вздохнул Александр, – и Россия уже дважды успела повоевать с Финляндией. Правда, в последний раз они выступили против нас в союзе с германцами, – увидев вопросительный взгляд царя, он пояснил: – Ну, вы ведь, Николай Павлович, уже слышали о том, что была Великая война, названная у нас Второй мировой или Великой Отечественной. Мы победили, заняв Берлин. Я потом более подробно расскажу вам о ней.

Напротив Михайловского замка Николай минут пять стоял молча, пристально рассматривая этот мрачный дворец, в котором при трагических обстоятельствах оборвалась жизнь его отца.

– Александр Павлович, – повернулся он потом к Шумилину, – вы-то уж наверняка знаете о том, что произошло здесь в ночь на 12 марта 1801 года? Это для моих подданных – да и то не для всех – секрет. А вам, в будущем, наверное, все уже известно…

– Знаю, Николай Павлович, – лаконично ответил Александр, – знакомые милиционеры, охраняющие сейчас это здание, рассказывали мне, что не раз своими глазами видели ночью призрак вашего батюшки, бродящий по пустынным коридорам и лестницам Михайловского замка.

Николай побледнел и вздрогнул.

– Ради бога, Александр Павлович, – сказал он неожиданно охрипшим голосом, – пойдемте отсюда. Потом мы как-нибудь поговорим об этом, потом, не сейчас…

Пройдя через Михайловский садик, они вышли к величественному собору, который все называли храмом Спаса на Крови. На самом деле это был собор Воскресения Христова на Крови.

– Красивый храм, – сказал Николай, с любопытством оглядывая его мозаики и купола, – скажите, Александр Павлович, а как он называется, и в честь какого события поставлен?

У Шумилина сжалось сердце. Ему вдруг стало очень жалко этого высокого, красивого и могучего человека, перед которым трепетала вся Россия. И вот так взять и рассказать ему про ужасную смерть любимого сына и наследника…

Николай, по-видимому почувствовав настроение спутника, снова побледнел.

– Александр Павлович, голубчик, не рвите мне душу, расскажите обо всем! Я ведь чувствую, что здесь случилось что-то страшное…

Шумилин проглотил комок, который вдруг подкатил к горлу. Потом каким-то глухим, деревянным голосом произнес:

– Ваше величество, на этом самом месте 1 марта 1881 года злодеями-террористами был убит российский император Александр Второй, ваш сын и наследник.

Николай шумно вздохнул. Он сдержался, но по его щекам неожиданно покатились слезы.

– Сашка, так вот как… Значит, здесь, – только и сказал он.

Постояв несколько минут, царь отвел взгляд от собора, покосился на Шумилина, отвернулся и, достав из кармана батистовый платок, вытер слезы.

– Николай Павлович, – стал успокаивать его Шумилин, – это еще не произошло… И не произойдет, если мы вмешаемся в ход вашей истории и не позволим, чтобы то, что случилось здесь в марте 1881 года, повторилось.

Царь, слушавший вполуха то, что говорил ему Александр, неожиданно встрепенулся и, крепко схватив Шумилина за руку, взволнованно сказал:

– Александр Павлович, помогите России, помогите народу русскому избежать всех этих ужасов! Я долго думал о том, кто прислал вас в наш мир – силы добра или зла? Но без вмешательства свыше здесь точно не обошлось. Послужите России, и благодарность всего нашего народа вам будет обеспечена.

Шумилин пристально посмотрел в глаза царю.