Нестор - Андрей Валентинов

Соль улыбнулась.

– Дождались, дядюшка Пауль. Группа – это я.

И сразу же стало теплее.

* * *

Цветной мультипликационный фильм американца Диснея про Белоснежку школьнице Соль очень понравился. Не содержанием (сказки! она уже взрослая!), а тем, как сделан. Мало заставить рисунки двигаться, надо их еще и оживить, вложить душу. Даже больше – создать целый маленький мир, Вселенную, где живут, радуются и грустят вымышленные герои.

На Клеменции мультипликация не в почете – низкое искусство, жалкое подражание естеству. Фильмы снимают только для самых маленьких, и то главным образом учебные. А тут – жизнь, яркая, цветная, на весь экран.

А вот Белоснежкой стать Соль совершенно не хотела. Во-первых, с родственниками беда, а во-вторых, какой-то непонятный принц. Как можно, чтобы так сразу – и на всю жизнь? Куда гномы смотрели?

Не хотела, а угодила прямо в Белоснежки. Все, как у Диснея – недра горы, подземелье, тайный ход и бородатый гном собственной персоной. Пока только один. Конспирация!

Желтый свет электрического фонаря, неровный камень, глухой голос дядюшки Пауля…

– Немцы – они порядок любят. Пришли сюда и сразу: где карта тоннелей? Мы, понятно, им карту отдали, с печатями, подписями, в трех экземплярах, прямо из сейфа вынули. Они и успокоились. Не подумали, колбасники, что у нас совсем другая карта имеется, а ней ой сколько всего нарисовано!

За третьим поворотом Соль-Белоснежка окончательно поняла, что потерялась. Вроде и номера на стенах есть, и гном Пауль не молчит, а самой отсюда точно не выбраться.

Не испугалась, даже интересно стало. Настоящее подземное королевство!

– Мы эту дорогу, которая «Юнгфрау», долго строили. Трудная она, зубчатая, чтобы, значит, поезда на подъемах и спусках придерживать. И денег не хватало, и рабочие бастовали. Никто не удивлялся, сочувствовали. Большая работа!

Дядюшка Пауль негромко рассмеялся.

– Батюшка мой эти тоннели как раз и прокладывал, да… А мы тем временем за эти годы не только дорогу построили, но и еще много чего полезного. Вот и пригодилось!

Еще поворот, еще… Те, что самые первые, вели к смотровым окнам на склоне Эйгера-великана и на карте обозначены. Теперь карта, которая из сейфа, кончилась, а путь вел все дальше, в самую глубь.

– Теплее стало, – удивилась Соль. – Или только кажется?

– Так и есть, – согласился Пауль-гном. – Гора, она вроде как дышит, из самой глубины тепло идет. Эйгер только с виду ледяной. Если на километр спуститься, наверняка жарко станет. Но и здесь уже ничего, без печки обойтись можно… Ну, вроде как пришли.

Луч фонаря скользнул по стали. Путь преграждала врезанная в камень дверь. Гном позвенел ключами.

– Отвернись, дочка. Не потому что тебе не верю, а потому что правила такие.

Соль послушно отвела взгляд. Потолок резко уходит вверх, на нем зеленой краской нарисована неровная острая стрела.

– Готово! Заходи, Соль!

А за дверью уже не проход, коридор, почти как в доме. Стены ровные, краской покрыты, под потолком… Неужели лампочки?

Вспыхнул яркий белый свет. Соль поспешила закрыть глаза. Когда же снова открыла, тихо ахнула. Вот он, дворец для Белоснежки! Долгий ряд дверей, теперь уже обычных, деревянных, на стене фотографии под стеклом и какие-то карты, в торце еще одна дверь…

– Гостиница? – сообразила она.

– Вроде того, – дядюшка Пауль вновь зазвенел ключами. – Для тебя – гостиница, а для солдатиков, конечно, казарма. Как раз на взвод. Я тебя в офицерском блоке поселю.

Белоснежка возгордилась.

– Сюда!

* * *

Перед сном она вновь изучала карту из памяти аппарата, хотя помнила ее почти наизусть. Эйгер, склоны, внизу узкая неровная долина, из которой выход лишь один – на север, к Тунскому озеру и дальше к Берну. Получается вроде мешка, а в мешке – отель «Des Alpes»…

Офицеры жили скромно – два деревянных лежака с матрацами, одеяла и подушки. Стены в зеленой краске, под потолком лампочка, от нее – витой провод к выключателю. Столик, стул, на столе чисто вымытая тарелка. Рядом еще одна комнатка с умывальником и туалетом. Вода в кране очень холодная и чистая, дядюшка Пауль пить разрешил.

Соль прикинула, что еще прячут упрямые и свободолюбивые гномы в каменной толще Эйгера. А ведь гора здесь не одна! Потому и неуловима Армия оберсткомменданта Анри Гизана. Нацисты еще горько пожалеют, что связались с потомками Вильгельма Телля!

Белоснежка из мультипликационного фильма была бы здесь счастлива. Злая мачеха-колдунья далеко, ей сюда не добраться. Героине Диснея не нужно идти на войну.

Соль нашла фотографию отеля, развернула на весь экран. Если Гюнтер Нойманн там, она его обязательно найдет. Маленький солдатик приказ выполнит!

Улыбнулась, шевельнув губами:

Американец. – Над долиной. – Хинтерштойсер. – Добрая фея из Армии Гизана. – «Шмидт сидит на льдине». – Штоленлох. – Мокрая Лени. – Норванд.

1

– Давайте еще раз, Белов! – мотнул головой Хельтофф. – Пока что не понимаю. Только не спешите, из-за вас я очень медленно думаю. Рассказывайте!

Тот сочувственно вздохнул.

– Не надоело?

– Если бы вы знали, как надоело! Но вы в чем-то меня пытаетесь надурить, не пойму пока, в чем конкретно. Итак… Почему вы решили, что на аэродром напали?

Собственноручными показаниями не обошлось, они лишь стали затравкой. Следователь перебирал исчерканные пометками листы и сыпал вопросами. Кое-что замполитрука охотно уточнял, но теперь Хельтофф вцепился в самое начало, где речь шла о встрече на опушке с польской разведгруппой. Упрямый следователь хотел услышать всю историю.

– Нападение на аэродром, господин следователь, относится к моей службе в РККА. Об этом говорить отказываюсь.

Хельтофф взглянул кисло.

– Кажется, понимаю почему. Если началась стрельба, значит, объявили тревогу. Во всех армиях мира по этому сигналу полагается собираться и действовать, а не разбегаться во все стороны. Вы – политический работник, должны вдохновлять и показывать пример. А вы где, Белов, оказались?

Александр почувствовал себя крайне неуютно. Оправдываться не стал, но правоту фашиста пришлось признать, пусть только отчасти. Бежал! Оружия не было, не было и команды, он не знал ни часть, ни бойцов, но… Крикнул бы: «За Родину, за Сталина!», бросился навстречу выстрелам, глядишь, и в «Правде» бы пропечатали, и фотографию в траурной рамке разместили.