Люди огня - Олег Волховский

Марк стоял в окружении нескольких монахов, вероятии, охранявших его. Руки Марка были связаны за спиной.

Наверное, я очень пристально посмотрел на него, так что он почувствовал мой взгляд и поднял голову. Наши глаза встретились, и, по-моему, он заметил и узнал меня. Но в тот же момент меня оттащили от арки.

— Почему вы не даете нам общаться, Map Афрем? — возмущенно спросил я.

— Потому что вы можете только помешать спасению друг друга.

— Вы и его надеетесь спасти?

— Конечно.

— По-вашему, он не безнадежен?

— Абсолютно не безнадежен, — сказал Михаил с таким выражением, будто считал, что я — гораздо более сложный случай.

— Что ж вы его связали?

— Иногда нужно связать человека, чтобы помешать ему совершить зло. Потом он сам скажет вам спасибо за то, что вы вовремя удержали его руку.

— Да? И как, Марк еще не благодарит?

Михаил улыбнулся.

— Пока нет, но у нас еще есть время.

Мы вошли в храм, украшенный алой тканью и розами всех оттенков красного: от розового до бордового. Началась служба. Мысль о том, что здесь придется простоять часов двенадцать, несколько удручала меня, но это стоило сделать ради того, чтобы увидеть Марка. И Марк не обманул мои ожидания.

Около полуночи, когда священники сменили черные ризы на белые, у входа началось какое-то шевеление и послышался приглушенный шепот. Я оглянулся, но ничего не смог разобрать в полутьме.

— Что там случилось? — спросил я у Михаила.

Тот пошептался с соседями.

— Ваш друг согласился присутствовать на службе. Впервые! — радостно сообщил монах. — Он здесь!

Мне так и хотелось ему сказать, что он зря радуется, но я сдержался. Мне даже стало жаль этих наивных людей. А чуть позже, когда зажгли множество свечей, я наконец увидел Марка, которому удалось протиснуться ко мне поближе, несмотря на некоторое сопротивление монахов. Готов поклясться, что он подмигнул мне!

Теперь нужно было только скоординировать наши действия. Я взглянул на руки Марка. Они по-прежнему были связаны за спиной. К тому же я заметил, что мой друг здорово прихрамывает. Но это его не очень смущало. У Марка явно было боевое настроение. Украдкой, шаг за шагом, он продвигался ко мне. А времени оставалось мало. На литургии мы вырубимся. Оба!

Монахи заметили наши маневры и оттащили меня в другой конец храма. А Марк почему-то не предпринимал решительных действий. Рана давала о себе знать или он боялся действовать в толпе? Не знаю. Верно, я преувеличивал его возможности.

Запели «Слава в вышних Богу и на земле мир…». Я сжал губы. Михаил подошел ближе и взял меня за руку. Вдруг сквозь звуки песнопений прорвался какой-то гул. Что-то происходило на улице, у стен храма.

Началась евхаристическая литургия. И одновременно на лестнице послышались шаги, гулкие, отчетливые. Кажется, монахи тоже их заметили, и голос священника дрогнул, когда он произносил «Благословен Ты, Господи…». Я оглянулся на двери. В храм четко и слаженно входили солдаты, вооруженные автоматами и одетые в камуфляж. По крайней мере, взвод. Я не разобрал знаков различия на их форме, было слишком темно. К тому же по нас заскользили лучи карманных фонариков, слепя еще больше.

— Молчать! — по-арабски приказал один из военных, вероятно командир. И песнопение захлебнулось. Монахи повернулись и смотрели на непрошеных гостей. Пламя свечей играло на дулах автоматов.

— Кто из вас Марк и Петр, апостолы Господа? — осведомился командир.

Марк вышел вперед и кивнул мне. Он стоял ближе к ним, я решил, что он знает, что делает, и последовал его примеру. Михаил отпустил мою руку и печально посмотрел на меня, словно прося прощения. Я отвернулся и пошел к солдатам. Мы встали рядом с ними, и Марку тут же развязали руки. Теперь я разглядел форму: на нашивках на груди солдат сиял золотой Знак Спасения.

Командир беглым взглядом окинул заполненную монахами церковь, вскинул автомат и сделал знак своим подчиненным. Раздалось одновременно несколько очередей. Я видел, как упал Михаил, так и не сводивший с меня взгляда, как дернулся и осел Map Афрем, забрызгав кровью ноты со странными крючками и точками (я в них заглядывал из любопытства когда-то очень давно, то есть несколько дней назад), а перед престолом упал священник в белом облачении, державший в руках чашу, и на ризе расплылись красные пятна, а чаша упала и опрокинулась, и вино из чаши смешалось с его кровью.

Солдаты во главе с командиром спустились в зал и стали толкать ногами трупы. Судя по всему, живых не было. Потом офицер подошел к убитому священнику, наклонился, поставил причастную чашу и помочился в нее. Солдатам шутка понравилась, и человека три весело последовали его примеру. Мы с Марком остались стоять у входа.

— Да расслабьтесь вы, ребята, — добродушно сказал командир. — Вы свободны. Господь призывает вас к себе.

— Они спасли нам жизнь, — проговорил Марк.

— Кто, монахи?

— Монахи. Неужели нельзя было обойтись без этого? Они бы и так нас выдали!

— Они же Погибшие! — пожал плечами командир. — Мы просто обязаны их убивать! — Кажется, для него это не было обременительной обязанностью.

Марк молчал.

— Ладно, пойдемте, ребята, — подытожил офицер. — Вас ждет вертолет.

— Куда мы полетим?

— Пока в Каир.

— А дальше?

— Вот, для вас два билета на самолет «Каир — Пекин».

— Пекин?

— Да, Господь собирается принять сан Императора Поднебесной и хотел бы видеть вас на коронации.

— Императора чего? — удивился я.

— Поднебесной Империи.

— Он что, захватил Китай?!

— Почти. Некоторые провинции еще сохраняют независимость, но столица наша.

— Когда он успел?

— Он Господь.

Это было непостижимо. И не только из-за молниеносности сей военной операции. В конце концов, в наше время война может длиться и меньше недели. Просто здесь, в египетском монастыре, было странным само существование Поднебесной Империи. Живя среди монахов, мы на время почти забыли о внешнем мире. Но теперь реальным был Китай, а синайский монастырь уже превращался в мираж в моем сознании.

Не прошло и полутора суток, как мы оказались на борту самолета.

Сегодня кисть как жезл в моей руке,

Бумага — Путь, а тушь — Благая Сила,

И флейту взял безумец Лань Цайхэ,

Поцеловав печать на свитке Мира.

И я кивнул и ветер оседлал,

И начертал на небе знак прозренья,