Картель правосудия - Фридрих Незнанский

– Антуан, Антон, Энтони!!! Что случилось?! Мне страшно…

– Иду, – через некоторое время недовольно отозвался тот, и через полминуты повернул ключ в замке.

Широкоплечая фигура выросла на пороге, и в этот момент Катя опрокинула на него кушетку, уже находившуюся в стойке на попа. Он вскрикнул, но не упал, Катя решительно саданула его каблуком под коленку, и когда Антуан-Антон-Энтони наконец свалился, кушетка грохнулась сверху. В этот момент зажегся свет. Катя бросилась вон из комнаты. На этот раз она не побежала к гаражу, а направилась в глубь дома.

Нужно было найти входную дверь или в крайнем случае подходящее окно, из которого можно выбраться во двор.

Первая комната, в которую она вломилась, оказалась спальней, и в ней худенькая пожилая женщина перестилала чью-то постель. Она вытаращилась на Катю, приоткрыв рот, и прижала к груди скомканную простыню, покрытую сложным цветным рисунком.

– Извините, – вежливо кивнула Катя и помчалась дальше, а вдогонку ей летел истошный вопль.

Следующая комната была кабинетом с гигантским письменным столом, тяжелыми книжными шкафами и развешанным по стенам оружием, правда ружей здесь не было, зато Кате удалось дотянуться до обнаженной шашки, очевидно, еще времен гражданской войны, а заодно она прихватила коротенький кинжал и сунула его за голенище сапога.

Теперь окно. Прекрасное, замечательное, чудесное, безо всякой решетки окно!

Катя изо всех сил рванула на себя раму, но она не поддавалась. Шпингалет заело. Поковырявшись в нем шашкой, Катя убедилась, что это надолго. Тогда она выскочила из комнаты и рванулась к входной двери.

Но там с ехидной ухмылочкой стоял незнакомый тип кавказской наружности, украшенной двумя резаными шрамами на левой щеке, и постукивал пистолетом с глушителем о ладонь свободной руки.

– Шашку брось, да… – лениво произнес он противным скрипучим голосом и чуть-чуть приподнял пистолет, целясь Кате в грудь. Ей опять не повезло.

В прихожую, прихрамывая и держась за плечо, вошел «Антуан» и наотмашь ударил ее по лицу:

– Еще раз попытаешься сбежать… и… Я за себя не отвечаю.

– Астынь, да, – успокаивал его второй джигит-охранник, – пайды лучше пригатовь для дэвушкаы номер-люкс, да?

«Антуан» ушел, а второй прочитал Кате динамичную лекцию о том, что калечить людей большой грех, а за грехи приходится платить и так далее и тому подобное.

Потом у нее отобрали кинжал, не потому, что сами догадались ее обыскать, а потому, что впечатлительная старушка пожаловалась, что его нет на месте.

Сафронов пребывал в приподнятом настроении. Общими усилиями они все-таки вытащили Кроткова из дерьма. «Действительно, что бы мы без Бойко делали, – думал он, – а с другой стороны, что бы он без нас делал? Коллективный разум великая вещь». Последний штрих на полотно «Свободу Василию Кроткову!» в данный момент наносил «корейский народный следователь», занимаясь поисками дубликата аудиозаписи.

Сафронов потянулся за бутылочкой заветной «Посольской», но передумал: лечиться сегодня было не от чего, голова свежая, простуды и в помине нет, гонорар за работу получили… А вот это как раз надо бы отметить. Он отвернул пробку и уже потянулся за стаканом, как в дверь постучали. Сафронов сунул бутылку под стол и с сосредоточенным видом обратился к бумагам. Но это был всего лишь сфинксообразный Осетров, по лицу которого, как всегда, ничего невозможно было понять.

– Нашел? – привстал из-за стола Сафронов.

– Вот она, родимая. – Подчиненный с победным видом извлек из кармана аудиокассету.

– Одна? – Сафронов успокоенно плюхнулся обратно в кресло: в ногах правды нет, особенно с его-то весом.

– По крайней мере в квартире другой не было, – не очень уверенно подтвердил Осетров. Он переломил кассету пополам, смял пленку и бросил ее в мусорную корзину. – Все! – Его лицо озарило подобие счастливой улыбки. – Три часа квартиру трусили, нашли все-таки. Она ее за пианино приклеила, а пианино это пыльное, грязное, подойти страшно. Я сразу подумал, что пленка там, только мы систематически проверяли и добрались до него в последнюю очередь.

– Осетров, ты когда-нибудь про законы Мерфи слышал? – поинтересовался Сафронов.

– Нет, – следователь замялся, – вроде в нашем законодательстве ничего такого нету.

– Болван ты, Осетров. – Сафронов ласково потрепал подчиненного. – А закон этот звучит так: искомый объект всегда лежит в стопке последним.

– Это в смысле, что начинать надо было с конца?

– А вот и нет, – рассмеялся Сафронов. – К этому закону прилагается еще и замечание: невозможно ускорить поиски путем переворачивания стопки. Понял?

Осетров озадаченно покачал головой, шевеля губами и повторяя про себя сказанное, но это уже было для него слишком.

– А хочешь, я тебе объясню, как поймать льва в Африке? – Сафронов, пребывая в благодушном настроении, любил поиздеваться над своим туповатым подчиненным. – Для начала Африку нужно разделить пополам, в одной половине окажется лев. Эту половину нужно тоже разделить пополам, и лев попадает уже в четвертушку, которую, в свою очередь, тоже нужно разделить пополам и так далее и так далее, пока лев не окажется в клетке. Вот и представь, что ты охотник, квартира Масленниковой – Африка, а пленка – лев. Теперь понял? Ладно, не мучайся, – сжалился Сафронов и сменил тему: – Что там Назаров?

– Пока без изменений. Я к нему вчера заходил, лежит, улыбочка дурацкая и гундит себе под нос. Если вам интересно мое мнение, то он никогда не оклемается.

Сафронов удовлетворенно хлопнул по столу пухлой ладошкой:

– Значит, так, дело прекращаем. Все необходимые следственные действия выполнены, состава преступления в действиях гражданина Кроткова не установлено.

– Значит, выпускаем?

– Наш прокурор постановление об освобождении из-под стражи гражданина Кроткова уже подписал, так что пусть катится колбаской по Малой Спасской. И не забудь извиниться перед ним от имени правосудия за причиненный моральный ущерб.

На этот раз Катю затолкали в тесный сырой и абсолютно пустой подвал. На бетонном полу виднелись круглые жирные следы, возможно, здесь раньше хранили в бочках какую-то смазку, на стенах, судя по забитым в них чопикам, когда-то висели полки, возможно, с инструментами. Инструменты, разумеется, убрали, полки тоже сняли, – ей не оставили ничего, что можно было бы использовать в качестве средства нападения. С потолка на толстом витом проводе свисал патрон, но лампочки в нем не было, провод шел по потолку, а потом по стене к выключателю. В маленькое окошечко, расположенное над самой землей, Катя не смогла бы пролезть и похудев вдвое.

Она уселась на кучу пенопластовых стружек, когда-то ими пересыпали упаковываемую электронику, а теперь это была ее постель, которую она все же предварительно дотошно осмотрела в поисках хоть чего-нибудь. Но ничего в принципе обнаружить не удалось. Пенопласт занудно скрипел, и Катя привалилась к стене, стараясь не менять положения тела.