Жемчужная бухта - Элизабет Лоуэлл

Джейк смачно выругался.

Онор выглядела так, будто ее оглушили. Она была не в силах вымолвить ни слова.

– Вы слепая, леди, – холодно произнес Джейк. – Глухая, немая и отвратительно слепая.

– Я уверена, что вы хороший друг Арчеру, – парировала Ханна. – Сегодня. Но вы не знаете, каким он был десять лет назад, не знаете, что он тогда делал.

– Возможно, вас это удивит, но у нас с Арчером было общее дело.

– Вряд ли это удивит меня. – Ханна заинтересовалась, но виду не подала. По-своему она даже нуждалась в этой словесной битве. – Я вышла замуж за его сводного брата.

– Что? – переспросила Онор. – Что вы сказали?

Внезапно Ханна осознала, куда привел ее гнев. Неприязнь Джейка крайне раздражала ее, но ведь она знала времена и похуже. Хотя ничто не задевало ее столь глубоко, как отдаление Арчера. И страх, постоянно сидящий внутри страх, увеличивался с каждым часом: а что, если она ошиблась в этом человеке?

Опять.

«Если ты хотела ребенка без всяких осложнений, ты должна была пойти в банк спермы».

Она сжала лицо холодными ладонями и сказала себе, что не ошиблась в способности Арчера любить.

«Не волнуйся. Если дойдет до официальных прав, я не причиню вреда», – сказал тогда Арчер.

Слезы жгли Ханне глаза, слезы, которые она не могла себе позволить.

– Извините, – натянуто сказала она, обращаясь к Онор. – Я не должна была вам это рассказывать. Ни в коем случае не говорите вашей матери, она не знает.

– Итак, это сын Донована, – констатировал Джейк. Ханна заметила, что Джейк взял Онор за руку. Их пальцы переплелись.

Знак был ясен для Ханны: они встретят все трудности, с которыми им предстоит столкнуться, вместе. Зависть комком подступила к горлу.

– Да, – сказала она. Спокойный собственный голос показался ей чужим. – Это случилось перед тем, как он встретил свою жену. Задолго до этого.

– Но Арчер знал? – спросил Джейк.

– Да.

– И этот сводный брат… он мертв?

– Его звали Лэн. Лэн Макгэрри. Да, он ѕ мертв.

– Как? – спросил Джейк. Что-то в его тоне подсказало Ханне, что он догадывался как.

– Убийство.

Онор вздрогнула.

Джейк сжал ее руку и продолжил разговор, пронзая Ханну жестоким, ясным взглядом:

– Вас подозревают?

– Я не убивала его.

Мгновение он пристально смотрел на нее, потом кивнул.

– Вы боитесь?

– Я… – Ее голос сорвался. – Да. Вот почему я позвала Арчера.

– Здесь вы будете в безопасности, – сказала Онор.

– Он сказал мне то же самое. – Ханна говорила тихим, осипшим голосом. – Но я не могу остаться.

– Почему? – спросила Онор.

Ханна посмотрела на Джейка и покачала головой.

– Он просто ничего не знал о вас. Но теперь он будет относиться к вам лучше. – Онор взглянула на Джейка. – Верно?

– Конечно.

Она повернулась к нему, посмотрела ему в глаза и поцеловала.

– Я люблю тебя.

Напряжение отпустило его. Он поцеловал жену в ответ и прошептал ей нежные слова. Затем вновь посмотрел на Ханну.

– Расскажите нам об этом, – сказал он, стараясь, чтобы слова прозвучали как просьба, а не как требование. Это у него не совсем получилось.

Кайл, Лианна и Арчёр сидели на полу у компьютера Кайла. На Лианне были темные джинсы и спортивный свитер Кайла, который обтягивал ее живот. Кайл и Арчер были одеты в потертые джинсы и спортивные свитера, застиранные до неопределенного цвета. Все трое были босиком.

Толстый тибетский ковер, купленный Лианной после свадьбы, создавал в комнате особый уют. Лианна сидела, опершись спиной о колени Арчера, пока пальцы ее мужа бегали по клавиатуре. Кайл ждал, когда установится экран.

– О'кей, – сказал он, увидев на экране развернутую таблицу. – Абсолютно ясно, что Лэн обрабатывал таитянские жемчужины Чана. Хотя денег за это не получал. Интересно, почему он это делал.

– Как прикрытие для своих экспериментальных раковин, – сказал Арчер. – Возвращайся на предыдущую страницу.

Он подождал, потом указал на нижний ряд на экране:

– Видишь? Без этих жемчужин ему бы нечего было показать. Если бы его эксперименты не дали ничего, что пользовалось спросом, правительству это очень бы не понравилось. До такой степени, что оно стало бы подозрительно относиться к «Жемчужной бухте». И решило бы проверить, что тут происходит на самом деле. Я уверен, что Лэн хотел этого меньше всего на свете.

– Итак, он говорил австралийцам, что экспериментировал с производством таитянских жемчужин из австралийской раковины, и использовал жемчужины Чана как доказательство? – спросила Лианна.

– Верно, – рассеянно сказал Арчер.

– Ты говоришь, как австралиец, – заметил Кайл.

Арчер подумал о Ханне, которая тоже говорила с австралийским акцентом. Мысль о ней заставила напрячься все тело. Он испытывал одновременно ярость, и обиду, и потребность. «Привыкни к этому, – приказал он себе. – Только так».

За десять лет он должен был понять, что сражение с неизбежным только изнуряет его. Точно так же он мог бы бороться с силой тяжести, мечтая, что когда-нибудь взмахнет руками и полетит только потому, что сильно этого хочет.

Но Арчер до сих пор продолжал хотеть, все еще пытался полететь и все еще продолжал с грохотом разбиваться о землю.

– Давай снова вперед, Кайл. – Лианна нахмурила брови и неодобрительно посмотрела на экран. – Это составляет сорок процентов от тысяч раковин.

– Ближе к семидесяти, – поправил Кайл. ѕ Он скрывал намного больше.

– Все ли экспериментальные черные жемчужины имели опалово-молочный отлив, как те, которые ты нам показывал? – спросила Лианна.

Арчер с усилием заставил себя взглянуть в прозрачные глаза цвета виски.

Не синие глаза. Не те, которые преследовали и осуждали его только за то, что он был тем, кем был.

– Из тех, о которых говорила Ханна, все.

– Тогда где жемчужины? Конечно, все они не могли быть такими совершенными, как те, в ожерелье, что ты нам описывал. Некоторые из них должны быть менее ценны.

– Ханна рассказывала, что Лэн уничтожал несовершенные жемчужины.

Глаза Лианны расширились. Она повернулась, пытаясь устроиться поудобнее. Машинально Арчер передвинул ноги, чтобы Лианна вновь смогла опереться на него.

– Спасибо. – Вздыхая, Лианна прижалась к нему. – Мои близнецы что-то слишком толкаются сегодня.

Кайл оторвался от экрана, ухмыльнулся и положил ладонь на живот жены. Ему нравилось ощущать настойчивость жизни, растущей в ней.