Откровения судебного медика - Игорь Гриньков

Нисколько не отрицая значение социально-экономических и других условий, Ломброзо решил проверить, а не отражается ли врожденная (наследственная) деструктивность на психическом состоянии таких людей, не приводит ли к наличию у них определенных соматических заболеваний, а также к появлению некоторых признаков, которые выражаются в виде антропологических особенностей. Он считал это признаками вырождения. Так что краниометрия (измерение черепов) — всего лишь инструмент для выявления этих изменений или особенностей, а выявленные биологические признаки и аномалии не являются сами по себе определяющими преступную наклонность человека, как об этом писалось в «Советском энциклопедическом словаре», а есть лишь знаки вырождения, обусловленные дурной наследственностью. Причем сам Ломброзо никогда не предлагал использовать свои разработки в уголовной практике.

Вспоминая облик В. Геннадия, я лишний раз убедился в правоте профессора судебной медицины из итальянского города Турина. Перед моими глазами вставал классический портрет врожденного убийцы и насильника: ультрабрахицефал с заметной асимметрией черепа и чрезмерно выраженными лобными пазухами, массивной нижней челюстью и непропорционально длинными руками. Такой вполне мог убить Наталью С-ну, как, впрочем, и любого другого человека.

Согласно точке зрения философа и мыслителя Эриха Фромма, «…очевидно, что мотивом подобных убийств является не ненависть, а невыносимое чувство скуки, беспомощность и потребность увидеть хоть какие-то нестандартные ситуации, как-то проявить себя, на кого-то произвести впечатление, убедиться, что существуют такие деяния, которые могут прекратить монотонность повседневной жизни. Если ты убиваешь человека, то это дает тебе возможность почувствовать, что ты существуешь и что ты можешь как-то оказать воздействие на другое существо…» («Анатомия человеческой деструктивности».)

Наконец, уголовное дело с обвинительным заключением в отношении В. Геннадия и его подельников было передано в Ики-Бурульский районный суд, и рассматривать его решил председатель суда Юрий Донатович Бадмаев. Я познакомился с Юрием Донатовичем в 1980 году, когда он работал следователем следственного отдела Элистинского ГОВД МВД Калмыцкой АССР. Вместе с ним в те годы в отделе трудились следователи: братья Николай и Виктор Грянченко, Батр Кензеев, Николай Очаев, Борис Очиров, Сергей Стахнов, Геннадий Стеганцев, Валерий Чубанов, Виктор Фролов. Тогда это были молодые, энергичные парни, пахавшие до седьмого пота, но не пренебрегавшие и радостями жизни. Да и время было веселое и странное: время надежд и иллюзий, тотального дефицита, дешевого портвейна, всенародного изучения материалов очередного исторического Пленума ЦК КПСС, подпольного чтения Александра Солженицына, самое продуктивное время (это уже 90-е годы) в моей экспертной деятельности.

Судьбы перечисленных выше людей впоследствии сложились по-разному. Кто-то уехал из Калмыкии, один (Николай Иванович Очаев) дослужился до должности заместителя министра внутренних дел республики, другие продолжают работать в иных ведомствах и конторах, кто-то отдыхает на заслуженной пенсии.

Юрий Донатович, в отличие от А. Ч. Мантыева, отлично помнил дело Геннадия В. В беседах со мной он много рассказал о личности подсудимого: жестокий и злобный, не терпящий никаких возражений, агрессивный и скрытный, подавляюще действовавший на своих родственников. В СИЗО неоднократно перехватывались его записки — «малявы», в которых сиделец Геннадий давал инструкции родичам, находившимся на воле.

По словам Ю. Д. Бадмаева, это дело имело большой резонанс не только в Ики-Бурульском районе, но и в республике, потому что была убита с последующим расчленением тела молодая женщина-мать.

Сначала оно было возбуждено по статье 102 УК РСФСР — умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, по которой предусматривалась смертная казнь по признакам жестокости и повторности. Но впоследствии на стадии следствия оно было переквалифицировано на статью 103 УК РСФСР, максимальная санкция которой предусматривала 10 лет лишения свободы.

Юрий Донатович Бадмаев, председатель Ики-Бурульского районного суда Калмыцкой АССР с 1987 по 2000 год

«Кремень» Геннадий В., каким он был на стадии следствия, в суде сник, вину свою признал и вел себя, как «покорная овечка; стандартное поведение подлого убийцы» — выражение Ю. Бадмаева. Примечательный факт: никто из его родственников не присутствовал ни на одном судебном заседании.

Суд вынес приговор Геннадию В. — 10 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима (верхний предел санкции по данной статье). Укрыватели преступления Борис В. и Темников получили по 3 года условно.

Кассационную жалобу Геннадий В. в Верховный суд КАССР не писал, понимая, что если высшая инстанция переквалифицирует его действия на статью 102 УК РСФСР, то угроза потенциального расстрела может стать для него реальностью.

Эта короткая глава состоит из так называемых «приколов» — различного рода несуразностей, которые встречались в экспертной практике как лично со мной, так и с некоторыми работниками экспертизы и следственных органов. Цель ее одна — немного оживить ткань повествования, внести нотку своеобразного юмора. Правда, юмор этот «чернушный», вытекающий из характера следственно-экспертной деятельности, не всегда понятный читателю, занятому нормальной человеческой работой и живущему нормальной жизнью, не воспринимаемый с заливистым смехом обычным человеком, задающим резонный вопрос: «А чему здесь можно веселиться?»

Цинизм — неизбежный спутник профессии врача и юриста. Когда ежедневно видишь смерть во всех ее проявлениях и различные непотребства души человеческой, то чувство благоговения перед «венцом земного творения» уступает место естественному скепсису, что гораздо оправданней, чем его обожествление.

О последствиях скотоложства

Чтобы немного отвлечь читателя от сгущающегося мрака экспертных будней, хочу рассказать об одной анекдотичной истории, хотя ничего слишком веселого в ней нет, поскольку она окрашена могильным юмором висельника.

Конец марта 1990 года. Весна полностью вступила в свои права, и на местах снежных проплешин под напором набирающего силу солнца образовалась каша, перемешанная с грязью.

10 лет моей работы в судебно-медицинской экспертизе. Я дежурю по городу в составе оперативно-следственной группы и обязан выезжать на все происшествия в качестве специалиста по судебной медицине. В самом начале рабочего дня поступает звонок из дежурной части Элистинского ГОВД, и минут через 10–15 милицейский «уазик» доставляет меня в район частного сектора на улице Пирогова. Там уже находятся эксперт-криминалист, участковый (в дореволюционной России — околоточный, это название мне очень нравится), сотрудник уголовного розыска и растерянная Валя Отхонова — следователь ЭГОВД. Больно об этом говорить, но эта обаятельная, общительная молодая женщина и хороший работник следствия, с которой меня связывали прекрасные деловые и человеческие отношения, погибла в расцвете лет в автоаварии в 2000 году.