Черная эстафета - Владимир Васильев

– Вот спасибо, – проворчал Сизый. Последнее время он ворчал много и охотно. – Ладно, друже, пошли жилье осматривать… Здесь нам делать все равно нечего, все поотключено.

Он встал и решительно направился к выходу из поста. Мотыге ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру.

Как Мотыга и ожидал, осматривать оказалось особенно нечего. Ну чего особенного можно найти внутри новехонького модуля-«шестерки»? Кают-кампания, камбуз, склады да шесть жилых комнатушек.

Они обошли все это, наспех изучили содержимое складов; Мотыга отметил, что никакого практически инструмента в комплекте не оказалось, только пища, медикаменты, одежда и простейшее несмонтированное оборудование, вроде кухонного комбайна или музыкального центра с обширным банком программ.

– М-да, – протянул Сизый. – Негусто. Теперь можно точно сказать, что нас послали не работать.

Мотыга покосился на совершенно пустые стеллажи инструментально-фурнитурного склада.

– А зачем тогда нас послали?

– Пойдем, – Сизый поманил его за собой. Почему-то в направлении тыльного шлюза.

– Ты куда это собрался? – поинтересовался Мотыга.

– Пойдем, пойдем, – пропел Сизый. – На, облачайся, – он извлек из шкафчика новехонький, ни разу не надеванный скафандр. Мотыга послушно продел руки в проймы, зарастил передний шов и активировал поле. Его тотчас обволокло защитной оболочкой, невидимой и неощутимой, но невероятно прочной. Оболочка, прилегающая к ноздревым каналам источала дыхательную смесь и поглощала углекислоту. Оболочка перед глазами служила объемным панорамным экраном. Оболочка у слуховых отверстий и ушных раковин выполняла функции акустических мембран, сопряженных с переговорным устройством и внешним уловителем звука. Мотыга теперь мог свободно нырять в расплавленный металл или жидкий гелий – поле скафандра защитило бы его. Единственное, от чего не в состоянии был спасти такой скафандр – это неистовый жар звездных корон.

Они с Сизым миновали шлюз и оказались в канале-коридоре. Во временном гнезде Роя, том самом, которое обнаружили только вчера.

– Спорим, – неожиданно сказал Сизый, – что мы не найдем ни одного трупа, но тот чешуйчатый ящик окажется на месте?

Мотыга остановился и некоторое время тупо взирал на удаляющегося напарника. Никак он не мог угнаться за его мыслями.

– Слушай, Сизый, – честно признался Мотыга, пускаясь вдогонку. – Ни бельмеса я не понимаю. Зачем мы здесь, для чего мы здесь и так далее. А ты, по-моему, догадываешься. Так может быть доверишь напарнику свои гениальные соображения? А то так и придется разжевывать мне смысл каждого шага, а я буду стоять дурак-дураком, да передужье тереть.

– А зачем, по-твоему, мы тащимся по этой исамаровой кишке? – не останавливаясь бросил через ключицу Сизый. – Я тебе все на месте показать хочу.

За первым же поворотом Мотыга убедился, что догадки Сизого если и верны, то не абсолютно все. Во всяком случае, догадка насчет трупов особей Роя оказалась ошибочной.

Они лежали аккуратными рядами вдоль стен: солдаты Роя, малые рабочие Роя, большие рабочие Роя, непонятно-кто-Роя… Их просто собрали со всех окрестных каналов, снесли в одно место. И оставили.

Сизый озадаченно уркнул. Потом пропел:

– Да… Хотел бы я и в остальном так же ошибиться…

Мотыга не нашелся что добавить.

Они прошли через камеру с мертвой маткой – эту громадину, конечно, с места сдвигать никто не стал. Да и не пролезла бы эта туша ни в один канал. Наверняка, она родилась и выросла здесь, в этой камере. Мотыга подумал, что у маток Роя на редкость незавидная участь. Всю жизнь провести в темном, похожем на тесное капище, каменном мешке. Никогда не видеть звезд. Никогда не видеть неба. Ни разу в жизни не ощутить дуновения ветерка на кислородной планете. Не сравнивать же с ветром хилый сквозняк, тянущий из черной дыры внутригнездового канала?

Невольно Мотыга передернул ключицами. Он уже жалел эту мертвую матку, этот высохший кусок плоти, некогда крохотную частичку Роя.

Рабочих и членистоногую мелочь невыясненного назначения из камеры удалили. Матка покоилась в гордом и одновременно жалком одиночестве.

Сизый не стал здесь задерживаться, и Мотыга этому обрадовался. Еще недавно он искренне желал осмотреть матку поближе, повнимательнее, но теперь это желание безвозвратно угасло. Вид мертвого существа стал ему неприятен.

– Пошли, пошли! – подгонял Сизый. – Не отставай, напарник…

Мотыгу не требовалось подгонять, он и так наступал на пятки Сизому.

Еще немного, и они достигли зала, где вчера «мозгами на ножках» был вскрыт белый кокон-яйцо. Остатки оболочки и сейчас виднелись у стены – их кто-то аккуратно собрал и уложил на гладкий каменный пол. Рядом с десятком похожих на клочья грязноватой ваты клубков. А посреди зала во всем своем чешуйчатом великолепии красовалась вчерашняя находка. Продолговатый ящик. Серо-коричневого оттенка в лучах локтевых осветителей. Странно, накануне ящик показался Мотыге совершенно черным. Или нет?

Мотыга уже не помнил. Эта безмолвная глыба надолго приковала его взгляд, заставив забыть о недавнем нетерпении. И Сизый замер в молчании у выхода из канала, тоже забыв о том, что собирался многое рассказать напарнику.

Они стояли долго – Сизый, Мотыга и саркофаг. Оба горняка ни секунды не сомневались, независимо друг от друга нарекая этот ящик саркофагом. И оба заранее уверовали в то, что погребена там древняя и пугающая тайна.

Мотыге показалось, что миновала вечность. В полной тишине и неподвижности. Он хотел перевести взгляд на Сизого, но вдруг обнаружил, что не может этого сделать. Почувствовал, что готов вздрогнуть, но его будто залили сургучом, лишив способности двигаться. Захотел вскрикнуть, но воздухополость свело болезненным спазмом. Мотыга не мог, не мог отвести взгляд от саркофага, загипнотизированный чьим-то злым разумом. Так и суждено ему тут торчать до скончания дней, до смерти от обезвоживания и голода… Как рабочим Роя. Вот они, оказывается, от чего сдохли…

Мотыгу обуял первобытный ужас. Казалось, стоит только напрячься, побороться, и ЭТО отпустит. Но тщетно – все попытки освобождения разбивались о чужую волю, словно морские волны о гранит. Чтобы таким манером разрушить скалу нужно время, сравнимое со сроком жизни морей и скал.

Его организм рефлекторно понизил температуру внешних слоев экзоскелета, и услужливый скафандр тут же усилил подогрев.

«Как быстро и как глупо…» – подумал Мотыга, ощущая себя на грани паники. Или даже сумасшествия.

В ту же секунду он понял, что не может вдохнуть – его лишили и этой способности.

– М-да, – протянул Сизый задумчиво. – Занятная штука…

Мотыга чуть не упал – мышцы обмякли и отказались держать тело в вертикальном положении. Неловко подвернув ногу, он все же устоял, и с немым изумлением убедился, что снова свободен. Никто его не сковывал, никто не лишал способности двигаться и дышать.