Рождение гигантов - Николай Басов

Тут же было немало и викрамов, которые на самом деле в это течение не слишком совались, не с их размерами и силенками было устанавливать там правила, их там сжирали безо всякой жалости, но им почему-то приходилось крейсировать где-нибудь поблизости от этого течения и время от времени нырять в него, очевидно, чтобы подкормиться. В общем, когда Ростик осознал это, ему стало немного даже жаль океанских рыболюдей, уж очень у них оказалась трудная жизнь.

Но жалость эта испарилась без остатка, когда стаи этих викрамов попробовали на касаток поохотиться. Они организовали два почти правильных загонных барьера и охватили Роста и Михайлова десятком своих бойцов, чтобы лишить маневра… Вот тогда пришлось драться.

Ростик довольно быстро потерял склонность рефлексировать по поводу того, что викрамы эти походили на людей. Он атаковал их вполне осознанно, бил носом, почти всегда успешно, потому что те не ожидали от касатки такой скорости нападения, иногда пускал в ход зубы, и тогда Левиафан их почти перекусывал. Вот только рвать их мясо зубами и проглатывать его, то есть питаться этой хоть и «рыбьей», но все-таки человечиной, Ростик своему другу запрещал. Он не мог согласиться с тем, чтобы в молекулах того вещества, которое он получал по питательной трубке, оказалась хотя бы капля, хотя бы атом викрамской плоти, вещества викрамов… Пусть глуповатых и хищных, пусть морских и не слишком умных, но все равно – людей.

У большинства этих океанских загонщиков серьезного оружия не было. Но они каким-то образом выращивали сильные пальцы и были способны этими пальцами, словно клещами, впиваться в тело касатки, иногда сбоку, когда вся немалая туша черно-белого зверя с человеком в пологе, проходила мимо. Рана получалась не слишком глубокая, но все равно болезненная. И она оставляла за собой след крови, что было уже опасно, потому что по этому следу могли пойти более сильные и решительные хищники. К счастью, эти раны, полученные Ростом и Михайловым в первых драках, когда они еще не учли эту манеру океанских викрамов контратаковать, затягивались и зарастали за несколько часов. Восстановительными функциями Зевс снабдил касаток с изрядным запасом.

Размышляя о способностях океанских рыболюдей, Ростик вспомнил, что отец когда-то рассказывал, что восточные рукопашники умеют так тренировать пальцы, что те запросто рвут кожу противнику, ломают кости и даже погружаются в тело во время особых ударов, нанесенных сложенными в щепоть пальцами. Тут было что-то похожее, правда, викрамы прорывали тело не щепотью, а раскоряченными пальцами или сложенными, наподобие лезвия ножа, или даже атаковали в одном положении, а потом меняли форму захвата, когда рука еще находилась в контакте с телом касатки. При этом они пытались зацепиться за лохмы кожи, за края раны и остаться на теле жертвы, когда она увеличивала скорость от боли, чтобы второй рукой нанести еще рану… На это пару раз попался Михайлов, и его пришлось вывести из стычек на целый день, потому что он переживал эти «прилипания» викрамов чрезвычайно болезненно. В его ощущениях было немало какой-то гадливости, которой Ростик совершенно не понимал, потому что знал викрамов и всегда относился к ним, как к очень чистым и приятным даже на ощупь существам.

Хотя получить такого вот трех– или даже четырехметрового… «клеща», который впился в кожу и рвет ее, наслаждаясь твоей кровью, глотая ошметки мяса, вырванные голыми руками, было, конечно, неприятно.

Второй касатке приходилось срочно атаковать такого викрама, сбивать его, пусть при этом и «приятельской» касатке доставалась немалая доля такого удара. Но это было единственным их спасением, потому что к взаимодействию касаток викрамы оказались не готовы, абсолютно этого не понимали и в итоге самые толковые их охотники погибали, хотя их атаки и бывали, случалось, довольно успешными.

Но эти стычки тормозили продвижение на Новую Гвинею, поэтому со временем Рост с Михайловым научились попросту обходить рыболюдей, особенно тех, что были вооружены копьями, кстати, почти такими же, как и у заливных викрамов, смахивающих на древнеримские пилосы, с тонким острием, усаженным на небольшую дубинку, не длиннее двух метров. Еще у этих океанских рыболюдей имелись ножи, которыми они действовали настолько умело, что иногда Ростик не видел их, пока в руке викрама вдруг не оказывалось лезвие, что бывало… неприятно. Зато серьезных мечей, на которые Ростик насмотрелся в заливе, или грудных и брюшных пластин, или наручей с острейшими шипами и прочей оружейной экзотики у океанских не было точно.

В общем, Рост пришел к выводу, что побеждать даже этих сильных и умелых солдат возможно, но лучше действовать группой даже не в пяток, а в десятка два касаток, и тогда победа доставалась бы малой кровью со стороны людей и касаток.

Через неделю похода по морю, а может, дней через десять, когда не только Рост, но и Михайлов немного освоился в этом мире, когда он научился спать, доверившись чувству направления и благоразумию своего морского гиганта, когда он залечил те раны, которые наполучал в первые сотни миль путешествия, когда стал даже кое-что соображать о течениях, направление которых Ростик разгадал, конечно, гораздо раньше, они столкнулись с первым кораблем.

Дело было ночью, они шли под серым и почти безжизненным на этих просторах небом Полдневья, море было, опять же по местным меркам, неспокойным, в характере волн ощущалось приближение осени, как вдруг Михайлов сказал:

– Впереди объект.

Рост и сам чувствовал какое-то беспокойство, но придремал, и потому его чувствительность ослабела. Толком не проснувшись, он уже включился в сознание своего Лео и понял, о чем говорил напарник.

Объект был немалого размера и отдавал резким тут, в чистейшей воде… запахом сырых досок, сделанных из кованой древесины, ржавчиной металла, обилием каких-то малознакомых водорослей и моллюсков, прилепившихся к другому, не донному основанию. И еще, пожалуй, чувствовалось что-то, что могли оставить после себя только цивилизованные существа – остатки пищи и общее ощущение нечистоты.

Рост поднялся над волнами, попытался понять, что творится в воздухе, но ничего не понял, тогда наоборот – погрузился в глубину и лишь тогда услышал. Где-то на приличном расстоянии от них, может, в десятке километров, в тонкую и неверную перегородку, как в гонг, бились волны. Вернее, эта самая перегородка расталкивала волны, разбивала их, преодолевая сопротивление воды с натугой, напряжением и непрерывной агрессией.

– Неужели?.. – Михайлов не мог поверить в это. – И все-таки – корабль.

Когда-то Рост уже видел один корабль, даже пытался его преследовать на гравилете с Кимом, но успеха они не добились. Только и поняли, что вместо парусов эту конструкцию с изрядной скоростью двигали высоколетящие змеи.

– Молодец, Артем, – похвалил напарника Ростик.

– Посмотрим?

– Обязательно.

Они подошли к кораблю сзади, вдоволь наглотавшись разных запахов во взбаламученной воде. Корабль оказался большим, как Ростик оценил на свой, нечеловеческий в данном положении глаз, метров до трехсот, плоскодонный, широкий, не слишком высокий. У него было три киля, и каждый заканчивало перо руля, хотя как можно было такой махиной управлять несколькими рулями, как моряки добивались их синхронного действия, было непонятно.