«Волос ангела» - Василий Веденеев

— Так-с, тогда скинем… — Иван Федотович бочком подошел к счетам, не выпуская из рук денег. Покосил глазом на цыганку. — Каким товаром желаете?

— Обувь мужская и женская, мануфактура.

— Материал какой? Шерсть, ситец?

— Поровну.

Алдошин быстро защелкал на счетах.

— Это как пожелаете… Как уж изволите…

Закончив считать, послюнявил пальцы и быстро разложил пачку денег на две части. Меньшую, не стесняясь Ангелины и Психа, убрал в карман. Большую подвинул к ним.

— Вот, получите. А выдать товар я сейчас распоряжусь.

Цыганка, взяв деньги, медленно их пересчитала.

— Маловато, Иван Федотович!

— Тихон Иванович распорядился тридцать процентов удержать за риск.

Алдошин не сказал, что Тихон Иванович велел удержать за риск двадцать процентов. Но то был риск Кудина, а то — Алдошина!

— Помилуйте, какой же риск? — Ангелина недоуменно подняла тонкие брови.

Стоявший рядом Псих, нетерпеливо покашливая, переминался с ноги на ногу и с нескрываемым интересом поглядывал на сейф.

— Как же-с, сударыня… — Алдошин снял пенсне, начал протирать и без того чистые стекла носовым платком, — риск есть-с… Происхождение металла нам совершенно неизвестно. А там церковная утварь имеется. Я же вас ни о чем не спрашиваю, — он снова устроил пенсне на своем тонком носу. — Большевики, они, в случае чего, шутить не будут. Не любят они этого, сударыня. Но ежели вас по какой причине такой оборот не устраивает, то можете обратиться к другой фирме. Милости просим! Правда, там могут поинтересоваться, тэк скэзэть, происхождением предъявленного вами золота и серебра. И драгоценных камней. А мы — идем навстречу-с. Изволите пройти за получением мануфактуры и обуви?..

Выйдя из магазина, Ангелина потянула у Кольки из рук туго набитый саквояж и небольшой мешок с мануфактурой.

— Ну, спасибо за помощь. Тут и расстанемся.

— А может, пособить еще в чем? — ощерился Псих, окидывая сальным взглядом ее ладную фигуру.

— Сама управлюсь. Если понадобишься, где искать?

— В Дубровках, у Марфы спросишь. Она скажет. А то, может, давай помогу?

— Сказала, не надо!

— Ну как знаешь, была бы честь…

* * *

Антоний стоял с Пашкой Заикой в подворотне, издали наблюдая за Ангелиной и Психом, — он давно привык никому полностью не доверять и, посылая их в магазин Кудина, на который указал ему Банкир, решил сам за ними присмотреть, не сообщая об этом.

Мало ли что говорил ему Банкир — может, и правда, что он заходил к хозяину магазина и обо всем договорился, а может, и нет? Вдруг пойдут людишки, а их повяжут или хвост за ними потянется? На месте все сам увидишь, а тебя — никто. Так оно вернее!

Банкир, конечно, мужик с опытом, это в нем есть. Но — «мужик», как называли в воровском мире не причастных к их ремеслу.

Антоний долго к нему присматривался: осторожен, скрытен, вооружен; стрелять, видно, умеет, по повадкам чувствуется; глаза не поймешь какие — смотришь в них, а там стена! Засмеется иногда беззвучно, глаза в щелки сойдутся, а веселья в них нет; пьет, а не пьянеет; замашки барские, которые никаким щелоком не вытравить.

Нет, не из их людей Банкир, хоть и назвался воровской кличкой. Не налетчик он, не вор, не карточный шулер и не спец по большим аферам. И таких Антоний навидался; разодетые по последней моде, на иностранных языках говорившие, за графов и князей себя выдававшие, да все равно свои, знающие все воровские привычки, приметы, законы. А этот — нет. Сначала Антоний было погрешил: думал, из бывшего сыскного Банкир. Нет, и не из бывшего сыскного отделения он: те люди понятней ему были, казались проще, опять же — и его мир хорошо знали.

Может, одного со старым знакомцем Юрием Сергеевичем поля ягодка?

Неожиданная мысль словно ожгла. Антоний в сердцах отбросил недокуренную папиросу. Как раньше не догадался, дурень!

Вот где собака зарыта! Поэтому они вместе и пришли. Однако Юрий Сергеевич промеж ними, видно, главный.

Только что от этого? Ну, догадался, и молодец! Куда теперь с этой догадкой — в ЧК, порадовать «товарищей»? Нет, туда попасть не приведи Господь, как и в уголовку нонешнюю. Не помилуют.

Ясно теперь стало, почему соглядатая своего Юрий Сергеевич к нему приставил. Ну и от этого что? Тоже ничего. Все равно Антоний для себя давно и твердо решил «оборваться» от всех их — и от Банкира, и от Юрия Сергеевича, и от Ангелины, и даже от Пашки.

Зачем они ему будут нужны? Дел наворочали — пропасть, добра набрали тоже. Теперь сбыть его по-деловому — и в тину, залечь на дно.

Но нырять на дно с большими деньгами хорошо, да золотишка с собой этак фунтов несколько прихватить — этого сейчас у него не мерено, не взвешено. А чьи руки брали? Его, Николая Петровича Назарова, прозванного в воровском мире Святым Антонием. Неужели теперь оставить все?

Нет, «обрываться» ему, наверное, еще рано — никто их, судя по всему, пока не ищет. Молчат про украденное долгогривые попики, а раз не пахнет жареным, то и торопиться не след. Все сбыть надо, в деньги перевести. Потом видно будет, что Юрию Сергеевичу с Банкиром, а что ему достанется. Он тоже не вчера родился, понимает кое-что — свое зубами выгрызет.

— Вот она! — Пашка кивнул на идущую по улице Ангелину. В руках у нее был саквояж и мешок.

Антоний отвлекся от своих мыслей.

— За ней никого?

— Нет, чистая идет, без хвоста.

— Пропусти вперед. Пойдешь следом, остановишь. Там и я подойду. Ну, давай…

Пашка сбил на затылок котелок, выкатился из подворотни, зыркая по сторонам глазами, пошел за Ангелиной следом, к излюбленному ранее купчиками ресторану «Прага».

Немного выждав, вышел из своего укрытия и Антоний. Быстро догнал Пашку, поравнявшегося с Ангелиной, взял у нее из рук саквояж.

— Как? Нормально?

— Тридцать процентов скостил. Говорит, за риск, — отдавая Пашке мешок, пожаловалась цыганка.

— Какой же у него риск? — зло прищурился Заика.

— Происхождением металла, говорит, не интересуемся.

— Вот как… — Антоний свернул к бульвару. Остальные послушно пошли за ним. — Худое дело. Менять место надо.

— На что менять? — вскинулся Пашка. — И так хорошо, помогли, нашли, куда сбыть. Где еще возьмут разом столько?

— Этот все равно всего не сожрет, подавится. Не хватит у него мошны со мной торговать! — с гордостью сказал Антоний. — А товарищества всякие, артели да магазины как грибы растут. Нэп! Новая экономическая политика. Понимать надо. Сбудем помалу.

— Сунемся, не зная броду, — не унимался Заика, — а ну как попики или торгаши голос подадут? ВЧК — организация серьезная, враз шлепнут, вот те истинный крест!