Любовь и смерть по вызову - Наталья Андреева

Хозяин вернулся в гостиную и буквально рухнул на диван:

– Не могу больше, – простонал он. – Полгода здесь не появлялся и довел меня за каких-то полчаса! Что, по-вашему, я не прав?

– Не знаю.

– Ему, видите ли, не нравится моя жена!

– Мне он тоже не понравился, – призналась Люба.

– А! Вот видите! – обрадовался Варягин. – Не так уж я не прав!

Люба поднялась с дивана, подошла к огромному книжному шкафу. На одной из полок стояли семейные портреты. Олег Варягин оказался сентиментальным.

– Ваши родители? – спросила она.

– Да.

– Мама такая красивая. И волосы у нее замечательные. Густые, волнистые.

– Фотография черно-белая, а вообще-то она была рыжеволосой.

– Что ж… Мне кажется, что разговор сегодня у нас с вами не получится. – Она вздохнула. Олег Валерьевич явно в расстроенных чувствах. Он не расположен сегодня прощать свою жену, Люба это почувствовала.

– Может, чаю?

– Нет, спасибо.

– Тогда просто посидите со мной. Вы же видите, в каком я состоянии!

Люба думала как раз о его состоянии. Если заговорить о жене, можно подлить масла в огонь. Только что его дядя высказался весьма конкретно. И говорил он так не спроста. У Варягина-старшего явно были доказательства.

– Хорошо. Я с вами немного посижу, – кивнула Люба.

На кухне Варягин неумело покромсал ножом батон хлеба и подрагивающими руками неаккуратно выложил на тарелку нарезку: колбасу и сыр.

– Ешьте бутерброды. Черт! – вздрогнул он. – Порезался!

– Давайте я, – вызвалась Люба.

– Это все нервы.

– Как ваши дела? – спросила она, отнимая у него нож. Надо было порезать апельсины. Закипел чайник и Варягин метнулся к нему.

– Не обожгитесь! – испугалась Люба.

– Черт! – Он отдернул руку. – Сижу дома, думаю, что делать дальше. Кстати, меня опять к следователю вызывали. Арестовали Ларисиного брата. Какая чушь! Мы с ним виделись от силы пару раз. И то мельком. Это не он. Точно.

– Виделись мельком, вы совсем его не знаете. Почему вдруг такие выводы? Что на вас не он покушался?

– Я знаю Ларису… Вам покрепче?

– Да, если можно.

Он аккуратно налил заварку. Сказал:

– Вы передайте этому своему…

– Олег Валерьевич, давайте договоримся, что я на выводы следствия никак не влияю.

– Да? Ладно. Не влияете. Давайте о другом поговорим? Зачем вы пришли?

– Сами же в гости звали.

– Да. Звал. Тоска, знаете ли. Знакомые звонят. Даже язык не поворачивается назвать их друзьями. Да, знакомые. «Ну, как у тебя дела? Ничего не изменилось? Тебе плохо, да? А как плохо?» У меня такое ощущение, что собралась целая стая вампиров, которые, вытягивая из меня подробности о том, как мне плохо, упиваются тем, как им хорошо. На чужое несчастье люди слетаются, словно воронье. И давай клевать падаль. Клевать, клевать… Все никак наесться не могут. А падаль – я. – Он горько усмехнулся.

– Может быть, мне уйти? Вы не в настроении.

– Сидите. Пейте чай, – сердито сказал Варягин. – Вы же сами пришли. Или вас этот ваш прислал? Самохвалов? Ах да! Договорились, помню.

Пауза. Люба пила чай, внимательно к нему приглядывалась.

– По жене соскучился. Странно, да? – сказал наконец Варягин. Люба напряглась: может быть, момент подходящий?

– Нет, не странно.

– Может быть, мне туда съездить? Не могу больше. С августа ни слуху, ни духу.

– Почему раньше не съездили?

– Обиделся. Теща к телефону все время подходит, а не Снежка. А где моя жена? А?

– А простить вы ее могли бы?

– Простить? За что? За измену? Что, с любовником убежала? Вы что-то знаете? Говорите! Кто он? Убью!

– Я ничего не знаю, – спокойно сказала Люба. – Просто спросила.

– Ах, просто! Да, простить могу. Антоху же я ей простил? Я не на невинной девушке женился, другой уже попользовался. Женился же. Потому что она хорошая. Я знаю. Что бы с ней ни сделали, она все равно останется чистой.

– Я думаю, что у вас все будет в порядке, – осторожно сказала Люба.

– Надо ехать, как вы считаете?

– Это вам решать.

– Черт, теща же там! Видеть ее не хочу! Небось так и зудит сейчас: «Я тебе, Снежаночка, говорила: не выходи замуж за этого Варягина. Я тебе говорила». Тьфу!

– Знаете, Олег Валерьевич, я, пожалуй, и в самом деле пойду. – Она встала.

– С неудачниками скучно?

– Просто меня ждут.

– Этот ваш… Помню, да. Вы на ход расследования не влияете. Что ж. Тоже бросите меня? Кстати, не хотите прикупить мою квартиру? Вам продам.

– Вы же сказали, что сами хотите здесь жить.

– Ха-ха! Сказал! Прижмет, и съедешь, куда деваться? Люди думают, что стены, доставшиеся им в пользование – это вечное. Ха-ха! Есть только четыре вечных стены, из дерева, гроб называется, да и тот рано или поздно превращается в труху.

– У вас опять депрессия начинается?

– С чего вы взяли? У меня все хорошо. Я в деревню поеду. В Мишкин дом.

– А вы что, наследник?

– Будете смеяться, но этот чудик оставил завещание. У него, оказывается, нет прямых наследников. Шучу. Племянница есть, но я с ней судиться не буду. Еще чего! Мне чужого не надо.

– Скажите, ваш дядя, часом, не болен?

– Болен? Дядя, болен? Ха-ха-ха! Здоров, как бык! Вы не смотрите, что он такой худой! Он жилистый, уж я-то знаю. И меня еще переживет.

«Значит, версия со скорым наследством отпадает».

– Проводите меня, Олег Валерьевич.

– Ладно. Посижу еще вечерок в одиночестве. Есть деньги – есть друзья, нет денег – нет друзей. Старая, как мир, истина.

Люба вышла из его квартиры, испытывая явное облегчение. Словно воздуха свежего глотнула. У Олега Варягина в доме такая обстановка… Давит и давит.

– И что ты мне скажешь? – вяло поинтересовался Стас, когда Люба вернулась. – Поговорила?

– Ага.

– И как?

– Никак. Я не смогла ему сказать, что его жена лежит в больнице. Причину не смогла назвать. Не сейчас. Кстати, познакомилась с его дядей. С Владимиром Ивановичем Варягиным.

– И что? – сразу же оживился Стас. – Как он?

– Ты интересуешься, не светит ли Олегу Валерьевичу в ближайшем будущем огромное наследство? Так он говорит, что дядя абсолютно здоров.

– Знаешь, есть такие болезни…