Парадайс на Парадайзе - Ева Финова

Поэтому, хоть и тяжко было пересиливать себя, тем более что поцелуй наш углубился, а Лола стискивала меня сильнее и сильнее, но я все-таки отстранился. Губами и лицом. Руками, правда, так и не смог, лишь обнял её в ответ. Наверное, сильнее, чем следовало. А после выдохнул в шею, пряча от неё свой невероятно счастливый взгляд. Боялся испугать такой бурей эмоций, которая бурлила во мне сейчас, требуя более активных действий, чем обычные поцелуи. Нет. Определенно, с такой, как Лола, ничто в этом мире не может быть обычным! Даже объятья.

— И всё-таки я права? — Лейа шмыгнула носом зачем-то. Голос её дрожал.

 А я не смог понять, о чем это она? О моих чувствах? Тогда почему она плачет?

Как назло, голова моя словно опустела, превращаясь в одной сплошной вакуум до звона в ушах, где сейчас колотилось с бешенной скоростью сердце. Мое сердце, насколько могу судить по ощущениям.

Кварк! К уршлаку всё! Скажу, как есть, и будь что будет!

— Я люблю тебя, Лола… — выдал почти скороговоркой, пока не передумал или не прервал себя на полуфразе.

Молчание Лейи… невероятно напрягало и одновременно обнадеживало, ведь отстраняться она не стала, а даже наоборот, сжала пальцами мою майку на спине, словно хотела еще сильнее обнять. Хотя, куда там сильнее. Дальше только переломы. Её, не мои.

И даже этого хватило, чтобы меня понесло, как корабль в пояс астероидов:

— Не знаю, о чем ты таком спрашиваешь, или спрашивала, или имела ввиду. Но я хочу, чтобы ты знала, как невероятно сложно было следить за тобой всё это время и понимать, как сильно ты недосягаема, Лола. Не знаю, на что ты рассчитываешь, отвечая на мой поцелуй, завести временную интрижку, или просто утешиться за мой счет из-за неудачи с кораблем а’Кирха, но мне даже этого будет достаточно… Поверь, я тебя…

— Ч-что ты такое говоришь?! — С этими словами она меня оттолкнула. — Да, да, да я никогда бы не стала искать утешения за чужой счет… Тем более терзать кого-то просто ради прихоти.

При этом она всё-таки разревелась, пряча лицо в ладонях. И даже повела плечами, требуя свободы. Убрал руки с болью в сердце, словно там провернулся нейтронный тесак, а еще ощутил себя уродом. Как минимум.

Все-таки довел её до слез.

Но что мне было делать? Сейчас, после услышанных новостей про умирающий корабль и, возможно, из-за близости к краху карьеры, если родственная связь с Арнием все-таки раскроется, то любые слова могут стать спусковым крючком для целой истерики…

Так! Вначале успокоится… Нужно вначале самому привести мысли в порядок. А уже после пытаться успокоить её, или же окончательно всё испортить. Сейчас я впервые в жизни так сильно испугался быть неправильно понятым. Ранее же просто молчал и иногда кивал, и этого было достаточно, чаще всего. Но не в этот раз. В этот раз страх — потерять тот единственный шанс сблизиться с Лолой действовал не хуже транквилизатора. Парализовывал и мысли и тело.

*** 

Парадайз-3. Безымянный остров. Заводь близ водопада. Лола Парадайс

После того как я все-таки разревелась, найдя повод обидеться, то Мик не нашел ничего лучше, чем просто уйти за водой. И даже слова не сказал. Лишь отстранился, взял жестяное ведро, стоящее возле костра, развернулся и зашагал к берегу.

 Я тот же миг села обратно, точнее опустилась на низенькое полено, взваленное между двумя камнями, эдакую лавочку, которую Микерел соорудил специально для меня. Свела ноги, пряча колени под длинной майкой фахтианских повстанцев.

А пока младшенького Тиди не было, то в отсутствии публики мне плакать как-то резко перехотелось. Но чувствовала я себя при этом просто отстойно. Противное ноющее состояние из-за возникшего недопонимая давило, не дав вдохнуть полной грудью. Сердце неприятно кольнуло, принося с собой парализующий страх до звона в ушах.

На секунду мне даже показалось, будто я была готова хлопнуться в обморок из-за накатившей слабости, и если бы не спасительные слова Мика, смысл которых дошел до меня только сейчас, то непременно бы это сделала.

Как он сказал? Я тебя люблю?

Сердечный ритм словно со скрипом, но всё-таки ускорился, усиливая кровоток в артериях и венах.

— Лола? — услышала я сквозь шум в ушах. Такой приятный низкий, сильный голос Микерела ласкал слух, цеплял чем-то до глубины души. — Ты как? В порядке?

— Я? — отозвалась не сразу. После чего добавила: — А, да…

— Прости меня, — перебил он. — У тебя проблем выше крыши, а я лезу к тебе со своими признаниями, чувствами.

Услышав это, я виновато стиснула пальцами края майки и уткнулась взглядом в его босые ноги с закатанными до середины голени штанами. Секунду спустя все-таки решилась быть максимально откровенной. Правда, для этого мне нужно было видеть его глаза, реакцию.

Поэтому попросила:

— Сядь, пожалуйста.

Внутренне скривилась испытанным внутри ощущениям. Самой было неприятно тянуть с объяснениями и расспросами, которые буквально рвались наружу, но выработанная годами осторожность взяла верх.

Дело в том, что последний раз, когда я оголяла свои чувства, то очень жестоко обожглась, расценивая знаки внимания одного, как проявления любви. А случилось это со мной и одним игнарским идолом, который почти сразил своей прирожденной харизмой. Почти.

Поэтому сейчас мне очень хотелось узнать предельно честно: сказанное Миком, действительно правда? Или же эти громкие слова сказаны из-за эффекта близости, а еще, возможно, из-за перевозбуждения, которое толкало нас на неосознанный поступок после, которого нет возврата. А еще же эта депрессия. Из-за неё чувствовала себя словно заторможенной и плаксивой. Бр-р-р.

Микерел тем временем действительно сел. В метре от меня, сбоку от костра. А пока я молчала, то он еще и принялся прилаживать набранное водой жестяное ведро к металлической арматуре, из которых соорудил что-то вроде вертела.

Пот струился по его лицу от жара костра, но он молча терпел и даже не кривился, весь такой спокойный и уверенный, а еще, конечно, красивый. Засмотревшись на него, я заблудилась в собственных мыслях, потому как забыла напрочь о чем хотела поговорить.

Не знаю даже, сколько бы еще могла разглядывать его шею, мышцы плеч, голого торса, уверенные движения рук, если бы не следующий вопрос, который в очередной раз вернул меня к реальности:

— Тебе это в тягость?.. Если «да», то я пойму.

— Тягость? — переспросила я недоуменно.

— Да, мои чувства, — напомнил он. А я залилась краской стыда и почувствовала себя поленом, таким же тупым, и это как минимум.

— Нет! — с запозданием, но все же ответила я. — Вовсе нет!

Да… Слишком громко получилось. А еще, если припомнить наставления Дода а’Кирха про камеры слежения, то я сразу же перешла на шепот:

— Я лишь хотела у тебя спросить, почему ты так решил?