Судьба: Дитя Неба - Элизабет Хэйдон

Шрайк снова открыл глаза, которые горели напряженным огнем.

— А ты еще глупее, чем я думал, Гвидион ап Ллаурон, — проворчал он. — Что ты знаешь о времени? — Он попытался выпрямиться и хмуро уставился на Эши. — Я Повелитель Последнего Мгновения, Хранитель Того, Что Никто Никогда Больше Не Увидит, — такое имя дал мне твой дед. Неужели ты хочешь сказать, что таких моментов не было в твоей жизни? Неужели нет ничего, что ты мечтал бы увидеть снова?

Диковинные глаза Эши вспыхнули от неожиданно резкого ответа.

— Нет, — ответил он через несколько мгновений. — Я не могу так сказать. Кое-что я хотел бы изменить, если бы мог.

Он отвернулся от костра и посмотрел в черную ночь, на кружившие повсюду белые облака снега.

— Я не сказал «изменить», — презрительно фыркнув, проговорил Шрайк. — Мне не по силам изменить для тебя Время, лорд Гвидион, я не мог этого сделать и для твоего деда. — Он оперся на локоть и стряхнул снег с головы. — Итак, ты хочешь выслушать мой рассказ или нет?

— Прошу меня простить за грубость, я вас слушаю.

Старик тяжело вздохнул, поставил меч так, чтобы он отражал свет костра, затем посмотрел на небо, но увидел другое небо, другую ночь.

— Твой дед был человеком настроения, лорд Гвидион, — начал он. — Даже до того как его посетило видение, предсказавшее гибель Серендаира, моряки рассказывали о знаменитых вспышках ярости, веселом смехе, который в следующее мгновение превращался в слепую злобу или отчаяние. Учитывая, что он лишился всего принадлежавшего ему по праву рождения, всего отличавшего его от остальных людей, становится понятно, почему он находился в самом мрачном расположении духа, покидая Серендаир навсегда.

Шрайк замолчал, и Эши протянул ему мех с водой. Сделав большой глоток, старик закрыл его и посмотрел на своего молодого собеседника.

— Море бушевало, огонь упавшей звезды вспенивал воды, рвался наружу, — продолжил он, и его глаза потемнели от воспоминаний. — Мы ужасно боялись, что не успеем выбраться. «Серелинду» швыряло из стороны в сторону, словно пробку от бутылки. Боялись все, кроме короля. Он стоял, опираясь о борт корабля, и мрачно наблюдал за тем, как Серендаир исчезает вдалеке. Нам страшно повезло, что нас не разорвало на части встречное течение.

Эши, который и сам был моряком, кивнул.

— Никто не осмелился попросить короля отойти от борта, хотя его приближенные боялись, что его смоет волной. Его самый близкий друг, лорд Хааг, все время оставался рядом, разговаривал с ним, утешал. Никто, кроме него, не обладал даром успокаивать твоего деда, Гвидион.

Эши улыбнулся и молча кивнул. Хааг являлся прямым предком Стивена Наварна, его лучшего друга в той жизни, которую у него отняли. Видимо, тех, в ком текла кровь королей намерьенов, отличали не только голубые глаза.

Он тихонько вздохнул, боясь помешать Шрайку. Старик заговорил гораздо увереннее, паузы между словами сократились, словно собственный рассказ и воспоминания придали ему сил. В его голосе звучала такая мощь, будто сама история пожелала раскрыть себя перед Эши.

— Когда Остров стал едва виден, короля охватило возбуждение, он принялся взволнованно расхаживать по палубе и заламывать руки. Он не сводил глаз с юга, где медленно исчезал Серендаир, вскрикивая всякий раз, когда ему казалось, что он больше никогда не увидит родины. Смотреть на Остров было выше человеческих сил. Наконец король больше не мог различить очертаний Серендаира, и в его глазах зажглось безумие. Рядом с ним находилось несколько моряков и близких ему людей, ждавших яростной вспышки и боявшихся, что король не сумеет справиться с отчаянием. Хааг положил руку ему на плечо, и Гвиллиам отдался своему горю. Я тогда был впередсмотрящим. Природа наградила меня острым зрением, и я мог на расстоянии в сотню лиг разглядеть на фоне сияющего солнца крачку; мои глаза и сейчас верно мне служат. Я был на вахте в «вороньем гнезде» и оттуда наблюдал за происходящим. Гвиллиам стонал, точно человек на смертном одре, кричал лорду Хаагу: «Я больше никогда его не увижу, Хааг, он исчез, исчез навсегда! Я бы все отдал, чтобы посмотреть на него еще раз, всего один раз!» Очень больно видеть человека, который оплакивает гибель всего, что у него было, чем он был сам, чем надеялся стать. Я отвернулся. И неожиданно заметил Балатрон — сияющий в лучах солнца самый высокий пик Серендаира, расположенный в северной части Пурпурной горной гряды. Я обратился к твоему деду, Гвидион, и показал направление, куда надо смотреть, чтобы он тоже смог на него взглянуть. Первый помощник капитана протянул ему подзорную трубу, и король увидел пик. Тут его охватило волнение и бурная радость. Он, словно чайка, взмыл в небо, вырвавшись из цепких лап отчаяния. Он очень долго смотрел вдаль, снова погрузился в задумчивость, а потом, опустив подзорную трубу, посмотрел на меня и позвал: «Эй, приятель, спустись сюда, я хочу тебя поблагодарить!» Когда тебя зовет король, медлить нельзя.

Шрайк фыркнул, погрузившись в приятные воспоминания, и Эши улыбнулся.

Глядя на взволнованное лицо старика, он почувствовал на лице соленые брызги, ощутил аромат морских волн, услышал, как скрипят доски палубы.

— Я спустился вниз, и король улыбнулся, впервые с тех пор как взошел на борт корабля. Впрочем, я никогда не видел его прежде и не знал, как он улыбается. Должен признаться, что его первые слова меня озадачили: «У тебя есть меч, друг мой?» Учитывая безумную смену его настроений, я на мгновение испугался за свою жизнь, решил, что он на меня рассердился. Однако я отдал ему свою саблю, ведь никто не смеет противиться воле короля. Он спросил, как меня зовут, и я ответил. «Преклони колени, Шрайк», — приказал он мне, и я попрощался со своей головой. Представь себе мое изумление, когда он легко прикоснулся саблей к моим плечам и с благодарностью нарек меня Повелителем Последнего Мгновения, Хранителем Того, Что Никто Никогда Больше Не Увидит. А мог легко снести мне голову, приятель.

— Представляю себе, — хихикнул Эши и стряхнул снег с плаща.

Шрайк снова стал серьезным.

— Думаю, произнося эти слова, он просто шутил. Но они прозвучали в необычный момент, когда мы оказались внутри Времени. Мы находились в том месте, где началось Время. Нас, словно щепку, швыряло разъяренное море, из которого на свободу рвалась звезда. Впрочем, слово короля — диковинная и сильная штука. Тогда он произнес мое новое имя в шутку, но позднее я понял, что имя, неважно каким образом данное, обладает способностью управлять Судьбой.

Эши перестал улыбаться. Он вспомнил, как Рапсодия терпеливо объясняла ему, почему Дающий Имя должен говорить только правду, всегда следить за своими словами, даже шуточными, потому что они неожиданно могут стать реальностью.

Шрайк снова закашлялся.

— Короче говоря, я стал Повелителем Последнего Мгновения, лорд Гвидион, хранителем того… что никто не в силах увидеть снова. Шло время, и я обнаружил, что могу показывать твоему деду картины нашего родного мира, снова и снова, потому что он наделил меня этой способностью. Я приносил ему огромное утешение, когда ему было особенно трудно. — Дрожащими руками Шрайк подтянул к подбородку одеяло. — Однако твоей бабушке это совсем не нравилось. Она считала, что Прошлое целиком и полностью принадлежит ей, что только она имеет право туда заглядывать.