Меж двух огней - Дэвид Марк Вебер

Мертвая громадина дрейфовала на самой окраине звездной системы Арендшельдт на таком расстоянии от ее звезды класса G3, что вряд ли кто-либо когда-либо смог бы обнаружить ее. И никто никогда не нашел бы, если бы легкий крейсер был менее озабочен поиском укрытия. Он занял позицию, с которой его датчики могли отследить и составить план торговых путей системы, определив лучшие места дислокации, где в нужный час предстояло разместить другие суда, и при этом совершенно случайно обнаружил погибшее судно. «А еще потому, – холодно подумал гражданин коммандер Кэслет, – что у моего тактика редкое чутье».

Он размышлял, как ему сформулировать отчет, чтобы показалось, будто у него был серьезный повод помчаться в направлении слабого отраженного сигнала радара. Тот факт, что Дени Журден, народный комиссар легкого крейсера Народного Флота «Вобон», оказался на удивление хорошим парнем, обнадеживает, но если Кэслет не сумеет придумать на редкость вескую причину завернуть в этот район, кто-нибудь все равно станет утверждать, что он преследовал личные цели. С другой стороны, Комитет общественного спасения не доверял военным и не допускал, чтобы они устанавливали свои порядки. Это означало, что люди, которые принимали окончательное решение по поводу его действий, вообще-то говоря, не имели никакого опыта службы на флоте… а большинство тех, кто таки имел этот опыт, старалось держать рот на замке, пока кто-то не вляпается совсем уж безнадежно. Может, удастся изобрести правдоподобный предлог, особенно с неявной помощью Журдена?

Но все это не имело большого значения для Кэслета в тот момент, когда он смотрел на вспомогательном дисплее трансляцию, передаваемую ему гражданином капитаном Бранскомом. Гражданин капитан со своей командой морских пехотинцев продолжал осмотр холодных, лишенных освещения и воздуха внутренних помещений судна, но того, что они уже нашли, было достаточно, чтобы Кэслет едва справлялся с приступами тошноты.

Когда-то погибшее судно ходило под флагом Трианонского Синдиката. Синдикат находился под протекторатом Силезской конфедерации и состоял всего лишь из одной звездной системы. Он не имел своего военного флота – центральное правительство Конфедерации с осторожностью относилось к обеспечению боевыми кораблями предполагаемых сепаратистов, – и вряд ли кто-то охранял его торговцев. Этот факт мог бы объяснить, что случилось с великаном, который некогда был трианонским судном по имени «Эревон».

Он повернул голову и посмотрел на главный экран, показывавший вид «Эревона» снаружи, и снова скривил рот, видя уродливые отметины пробоин, оставленных энергетическим оружием. Торговец был не вооружен, но это не удержало неизвестных убийц от расстрела совершенно безобидного судна. Отверстия выглядели крошечными на фоне корпуса в пять миллионов тонн, но Кэслет был боевым офицером. Он хорошо знал, как разрушительно современное оружие, и ему не нужны были видеоматериалы Бранскома, чтобы представить, как огонь исковеркал внутренние системы «Эревона».

«Зачем? – размышлял он, – Какого черта им надо было это делать? Они должны были знать, что могут повредить двигатель и потом не смогут забрать приз с собой. Тогда зачем они стреляли по нему?»

У него не было ответов. Он знал только, что кто-то все-таки сделал это, и, по всей вероятности, просто потому, что ему так захотелось. Потому что для него было развлечением напасть на безоружное судно.

Кэслет вздрогнул, оттого что произнес про себя слово «развлечение» как раз в тот момент, когда Бранском снова привел морпехов туда, где некогда был спортзал «Эревона». Безжалостный свет упал на скрюченные тела. Тот, кто нанес удар по «Эревону», выбрал цель неудачно. Согласно декларации в его компьютерах, судно прибыло, чтобы забрать груз из Сентера, единственного населенного мира Арендшельдта, и шло налегке, с небольшим для своих трюмов, но важным грузом – оборудованием для шахт Сентера.

Такая добыча имела низкую цену, и огонь налетчиков повредил гипергенератор «Эревона». Увезти судно с собой было невозможно, так как, по всей видимости, пиратский корабль имел слишком маленькую мощность, чтобы отбуксировать массивный трофей. Но они, похоже, нашли способ компенсировать свою неудачу, подумал Кэслет с холодной жестокостью и заставил себя снова посмотреть на тела.

Всех мужчин экипажа привели в спортзал и расстреляли. Похоже, многих сначала пытали, но об этом трудно было судить наверняка, потому что их тела неровными рядами лежали у стен, там, где их скосил огонь импульсного оружия, и сверхскоростные дротики превратили трупы в сплошную массу разодранного мяса. Но им повезло больше, чем женщинам команды. Судебно-медицинские эксперты уже собрали доказательства о массовом изнасиловании и зверствах – и о том, что насильники, прежде чем уйти, убили всех женщин выстрелами в голову.

Всех, кроме одной. Одну женщину не тронули. На ней все еще был мундир капитана «Эревона». Ее приковали наручниками к спортивному снаряду, откуда она могла видеть все, что пираты делали с ее командой, а когда они закончили, то просто ушли и оставили женщину одну… а потом отключили электроэнергию и стравили воздух.

Уорнер Кэслет был опытным офицером. Он бывал в сражениях и пережил кровавые ужасы, неотъемлемую составляющую любой войны. Но все увиденное было чем-то в корне иным, и он ощутил острую, испепеляющую ненависть к людям, которые устроили эту резню.

– Мы все проверили, гражданин коммандер, – доложил Бранском, и Кэслет услышал такую же ненависть и в его голосе, – Выживших нет. Мы взяли список команды из компьютеров и смогли установить личности всех, кроме троих. Они все здесь, а те трое так изуродованы этими ублюдками, что нам никак их не опознать.

– Ясно, Рэй, – вздохнул Кэслет и тряхнул головой. – Вы взяли показания их датчиков?

– Так точно, гражданин коммандер. Взяли.

– Тогда вам больше нечего там делать, – решительно сказал Кэслет, – Возвращайтесь на борт.

– Слушаюсь, гражданин коммандер.

Бранском переключился на связь с морпехами, чтобы отдать приказ возвращаться на «Вобон», а Кэслет обернулся к гражданину комиссару Журдену.

– С вашего разрешения, сэр, я сообщу координаты этого корабля властям Арендшельдта.

– Мы можем это сделать, не выдавая нашего присутствия здесь?

– Нет.

Кэслет сумел сдержаться и не добавил: «конечно же нет». И не только из благоразумия. Несмотря на свою роль официального наблюдателя Комитета общественного спасения на борту «Вобона», Журден был разумным человеком. Он, несомненно, проявлял признаки необходимого революционного рвения, но два с половиной стандартных года, которые он провел на «Вобоне», казалось, несколько притупили его усердие, а Кэслету пришлось признать за комиссаром личную порядочность. «Вобон» был избавлен от худших проявлений произвола со стороны Комитета общественного спасения и Бюро государственной безопасности, а его экипаж фактически сохранил тот же состав, что и до переворота. Кэслет понимал, как повезло ему и его людям, он считал своим долгом защищать их всеми средствами, поэтому рассудительность Журдена была для него бесценным сокровищем.