Все, что я желал - Джо Гудмэн

Индия опустила глаза и принялась разглаживать складки своего муслинового платья.

– Но вдруг все изменилось… Все изменилось, когда леди Маргрейв проявила ко мне интерес и выразила желание взять меня к себе. Должно быть, вы не знаете, что у нее есть поместье недалеко от Девона. Не Марлхейвен - это поместье ближе от Лондона, а Мерримонт. - Индия подняла голову и, взглянув на виконта, продолжала: - Вас, без сомнения, заинтересует, как и чем я привлекла внимание графини. Когда она приезжала в Мерримонт, сын, как правило, сопровождал ее, если не находился в то время в школе. Леди Маргрейв разрешала ему играть с детьми фермеров, вернее, с не которыми из них. Она часто приглашала их на чай с кексом. А тех, кто вел себя достойно, приглашала снова.

– И ты оказалась одной из избранных? - спросил Саут.

Индия кивнула.

– Моя мать была уверена, что леди Маргрейв не находила мои манеры плохими… Но я-то практиковалась - училась правильно ходить, сидеть, говорить. Я умела сделать реверанс, не покачнувшись, и ела кекс, не роняя крошек.

«Похоже, - подумал Саут, - она уже тогда могла бы выступать на сцене».

– Ты часто бывала в Мерримонте?

– Да. Иногда туда приглашали на чай троих или четверых из нас. А иногда там бывала только я одна.

– Только ты? - удивился Саут.

– Все дело в сыне леди Маргрейв, - пояснила Индия. - Он любил… ему нравилось играть со мной.

– Но он ведь старше тебя?

– Да, на пять лет.

Саут нахмурился.

– Мне кажется, он вел себя довольно странно. Я, например, до двадцати трех лет не интересовался девочками, которые были младше меня на пять лет. Я находил их глупыми, тщеславными и утомительными.

Индия побледнела и, не глядя на виконта, проговорила;

– Милорд, вы ведь меня тогда не знали. Уверяю вас, я не была тщеславной.

– Вероятно, ты неправильно меня поняла, - пробормотал Саут. - Разумеется, я вовсе не тебя имел в виду. Продолжай, пожалуйста.

Индия кивнула и вновь заговорила:

– Так вот, как я вам уже сказала, после смерти моих родителей леди Маргрейв изъявила желание стать моей опекуншей. Графиня подала соответствующую петицию, и через девять дней она должна была принять на себя ответственность за мое благополучие. А до этого времени мне следовало оставаться на попечении викария.

– Тебе хотелось уехать с графиней?

– Не знаю. Поверьте, я действительно не знала… Я делала то, что мне говорили люди, а они говорили, что для меня самое лучшее - поехать с леди Маргрейв. И викарий считал, что мне надо ехать. Многие же утверждали, что я счастливица. Можете представить мое смятение? Родители покинули меня навсегда, а все твердили, что мне ужасно повезло. Да, я действительно не знала, чего мне хочется, - знала лишь одно: в то время мне хотелось умереть.

На глаза Индии навернулись слезы - они повисли на концах ее длинных ресниц, а потом покатились по щекам. Но казалось, она не сознавала, что плачет. Она даже не видела виконта, хотя по-прежнему смотрела на него.

Саут чуть приподнялся и привлек ее к себе.

– Иди сюда, - прошептал он. - Пожалуйста…

В следующее мгновение Индия оказалась в его объятиях. Он крепко прижимал ее к себе, но она рыдала все громче, и тело ее содрогалось от бурных рыданий. Время от времени она что-то лепетала, но виконту ее слова казались совершенно бессмысленными. В какой-то момент он наконец понял, что говорила Индия, и похолодел.

– Меня тоже… почему?… - бормотала она - Почему меня тоже не убили?

Саут по- прежнему обнимал ее, а она, все еще всхлипывая, старалась покрепче к нему прижаться. Наконец, исчерпав все свои слезы, она затихла у него на груди. Минуту спустя отстранилась и отвернулась, чтобы утереть слезы кулачками. Саут вытащил из кармана носовой платок, и Индия, принимая его, в смущении пробормотала:

– Простите… я не умею плакать красиво. - Она отвела с влажной щеки прядь волос и добавила: - Благодарю вас. Вы так бережно со мной обращаетесь…

Саут откашлялся, прочищая горло, и проговорил:

– Хочешь прилечь? Я больше не стану приставать к тебе с вопросами.

Но Индия понимала, что для нее это была бы лишь короткая передышка. Тяжко вздохнув, она пробормотала:

– Нет, давайте закончим. Есть вещи, о которых следует рассказать.

– Что ж, хорошо, - кивнул Саут.

Он помог Индии сесть на кушетку, затем снова уселся на стул. Индия подобрала под себя ноги и, не сводя глаз с огня в камине, продолжала свой рассказ:

– И вот я оказалась на попечении леди Маргрейв. Знаете, трудно описать ее отношение ко мне. Я не замечала, чтобы она очень интересовалась моими делами, но каким-то образом ей было известно обо мне все, что бы я ни делала. Впрочем, она иногда рассматривала мои акварели и вышивание и делала замечания по поводу моих манер. И все же нельзя сказать, что графиня была слишком уж придирчивой. Возможно, она просто выполняла свой долг, свои обязательства.

– Какие обязательства? - удивился Саут.

– Нет-нет, никаких обязательств… У нее были обязательства только по отношению к сыну. Мне казалось, что леди Маргрейв почти никогда и ни в чем ему не отказывала.

– Значит, это он попросил ее поселить тебя в Мерримонте?

Индия кивнула:

– Да, хотел продемонстрировать свое милосердие. Так он это объяснил мне. Сказал, что когда-нибудь станет графом и потому должен быть готовым нести всю ответственность, налагаемую этим положением. А мне предстояло стать первой в списке его благодеяний.

Индия усмехнулась и, немного помолчав, продолжала:

– Я никогда не тешила себя надеждой, что леди Маргрейв когда-нибудь проникнется ко мне нежными чувствами. Впрочем, мне не на что было жаловаться. Меня кормили и одевали. Даже дали мне образование. В основном я жила в Мерримонте, но часто ездила в Марлхейвен, а иногда и в Лондон с леди Маргрейв. Мне нравилось путешествовать, а графиня была не очень требовательной, поэтому я охотно ее сопровождала.

– А как же граф? Он проявлял к тебе внимание?

– Он даже не помнил о моем существовании. Граф жил в Марлхейвене или в Лондоне, и каждый раз, когда мы с ним встречались, ему представляли меня заново. И мы по чти не общались - казалось, он не замечал меня. Я же испытывала от этого облегчение, потому что побаивалась его. Он всегда был надутым и ужасно вежливым, а голос… Граф был невысокого роста, и потому его громоподобный бас совершенно не вязался с внешностью. С возрастом он стал часто болеть, и случалось, что меня приводили прямо к его постели. По просьбе графини я иногда читала ему, хотя не сказала бы, что он дорожил моим обществом. И все же он переносил его много легче, чем общество своего сына.