Сгорая от любви - Клаудиа Дэйн

– Думаю, ты права. Сенред – мужчина гордый! И о женитьбе пока даже не думал.

– Так распорядился Вулфред? – саркастически рассмеялась Доркас. – Ну, нет уж! Его заслуги здесь не будет. У меня тоже есть гордость! К тому же я ношу ребенка Сенреда!

– Мне кажется, что именно ребенок привлечет к тебе Сенреда. Но я не знаю психологии саксов и их отношения к детям.

Мелания машинально положила ладонь на свой живот, подумав, что и она сама тоже могла уже забеременеть.

– Вполне возможно, что у них другое отношение, – задумчиво ответила Доркас. – Но вряд ли очень уж отличное от нашего. Во всяком случае, я буду молиться, чтобы так оно и было.

– Я тоже буду молиться. Но имей в виду, Доркас, твоему младенцу нужен отец.

Доркас улыбнулась и кивком головы показала на дверь. Мелания повернулась и увидела стоявшего там спиной к ним Сенреда. Он, конечно, слышал весь разговор. По лукавому выражению глаз Доркас нетрудно было догадаться, что именно она подстроила эту сцену.

Несмотря на то что подбор одежды и продуктов для Маркуса занял у Мелании большую половину дня, она сумела собрать довольно большой баул, который ей предстояло перетащить к дальнему забору, куда должен был рано утром прийти Маркус.

Маркус уговаривал Меланию бежать вместе с ним. Он любил ее. И хотел, чтобы она осталась жива. Значит, Мелании надо было непременно покинуть свой дом и поселиться где-нибудь подальше от саксов. Мелания не стала с ним спорить, хотя понимала, что безопаснее держаться вдали от сакских варваров.

Но бежать вдвоем с Маркусом оказалось бы, наверное, еще опаснее. Здесь по крайней мере она находилась под надежной защитой Вулфреда. А он постоянно напоминал ей о священной верности клятве, данной Меланией во время обручения. Маркус олицетворял собой старый мир, в котором она совсем недавно жила. Вулфред же – новый мир, который принес с собой. В какой-то степени Мелания начинала понимать мир Вулфреда. Он основывался на ее гордости, давившей на нее и смущавшей.

На что полагался Маркус?

Только на ее чувства…

…Мелания вернулась в свою комнату, когда день клонился к вечеру. Шум, доносившийся из триклиния, постепенно стихал, и можно было в тишине собраться с мыслями.

Вулфред ждал ее. Она же не хотела видеть его сейчас, поскольку была уверена, что вся гамма переживаний отражается на ее лице.

– Почему ты здесь, а не со своими сакскими единомышленниками? – спросила Мелания, внимательно посмотрев в лицо Вулфреда.

– Потому что теперь у меня есть жена.

– А ты не боишься, что она перережет тебе горло?

– Разве рядом с тобой я не могу чувствовать себя в безопасности?

– Ты считаешь, что я уже перестала быть римлянкой?

– В первую очередь ты моя жена!

– Но ведь ты женился на мне только для того, чтобы иметь возможность еще больше мучить меня. Разве не так?

– Я действительно так думал. Но…

– Что?

– Тем не менее я верю, что женился на всю жизнь.

Мелания поняла, что Вулфред чувствует себя неудобно.

– Скажи, а какие еще причины, кроме слепой ненависти, заставили тебя на мне жениться?

– Мелания, сакские женщины берегут свою честь. И в этом им помогают любовь мужей и уважение общества. Дочери саксов получают права на наследство. И у нас нет разводов.

Нет разводов… У римлян же они очень даже распространены! Причем часто причины для разводов бывают, далеко не серьезными. А порой их и вовсе не существует.

– Но ведь отсутствие разводов – варварство! – покачала головой Мелания. – Ведь брак скрепляется контрактом. А любой контракт может быть расторгнут. Согласись, что в жизни может всякое произойти…

– Ничего не произойдет…

Тем не менее произойти могло. Недаром даже Христос допускал возможность разводов на почве супружеской неверности.

– А если один из супругов уличен в неверности, что тогда? Как выходят саксы из столь щекотливого положения, если разводы запрещены? – спросила Мелания.

– Никак, – фактически уклонился от прямого ответа Вулфред.

– В тебе говорит варвар! – убежденно сказала она.

Вулфред подошел к ней, улыбнулся. Он прижался к Мелании своей могучей грудью.

– В некоторых случаях ты можешь считать меня варваром! – усмехнулся он.

– Ты мог бы мне этого и не говорить, сакский дурень.

– Возможно.

Он прижался своей колючей щекой к ее.

– Почему ты не спросишь, в каких случаях можешь считать меня варваром?

– Меня это не интересует.

– И все же я скажу тебе. Ты можешь называть меня варваром каждую ночь. Ты встретишь своего варвара, лежа на спине. А он будет грубым, требовательным и почти безумным, как и все варвары.

Вулфред нагнулся и поцеловал сквозь тонкую ткань рубашки соски Мелании. И все ее тело вспыхнуло огнем. Она запустила пальцы в густые волосы Вулфреда.

– А что делает сакская женщина, когда в ее спальню входит варвар? – с игривой улыбкой спросила Мелания.

– Она целиком подчиняется его желаниям.

– Разница между сакской женщиной и римлянкой в том и состоит, что первая подчиняется, а вторая жаждет получить наслаждение!

Мелания притянула к себе голову Вулфреда и прильнула к его губам…

Она проснулась незадолго до рассвета и долго смотрела на лежавшего рядом в полутьме Вулфреда.

Он продолжал оставаться для нее загадкой. Он был нежным с ней. И одновременно оставался воином. Он женился на ней и искренне верил, что на всю жизнь.

Но верит ли она? На этот вопрос Мелания не могла ответить. Ее мысли и чувства вконец перепутались…

Только теперь она вспомнила, что ее ждет Маркус. Она должна бежать к нему!

Оставив Вулфреда, Мелания побежала в конюшню и оседлала Оптио. Она решила отдать его Маркусу. Привязав к седлу баул с едой и одеждой, Мелания осторожно вывела лошадь из конюшни и подвела к условленному месту у дальнего забора. Маркус уже был там.

– Так ты едешь со мной? – спросил он. Мелания отрицательно покачала головой.

– Я так и думал! – тихо проговорил Маркус и грустно улыбнулся. – Мое сердце все время твердило «нет», но я не верил. Боже, Мелания, как я могу тебя оставить?.. – Маркус помолчал несколько мгновений и спросил: – Скажи, что тебя здесь удерживает?

– Меня удерживает не дом и не жажда мести. Удерживает… сакс, которому я… принадлежу. Почему принадлежу, я не могу тебе объяснить.