Поцелуй Уробороса - Вадим Панов

Неизвестно.

У Франца не было ответов на эти вопросы. И возможно, именно за ними он и отправился в подземелье.

– Я знал, что ты вернешься, – мягко и совсем без издевки произнес старик, увидев присаживающегося на стул де Гира.

– Только не думай, что способен меня предсказать, – буркнул в ответ Франц.

– Разве нет?

– Нет.

– Но я правда знал, что ты вернешься, – извиняющимся тоном промолвил Шарге. – Я понял это в тот миг, когда ты ушел отсюда утром. Ты…

– Я сам этого не знал! – рявкнул де Гир.

– Ты не был доволен нашей встречей, – плавно продолжил Винсент. – Оставались вопросы… Оставалось это странное и тревожное чувство, которое не позволяло тебе забыть обо мне.

Несколько секунд великий магистр оторопело смотрел на старика, слово в слово озвучившего его мысли, но сдержал искушение задать вопрос. Поерзал на стуле, напоминая школяра, оказавшегося перед строгим учителем с невыученными уроками, и вздохнул:

– Мне предстоит осудить чуда.

– Тебе приходилось убивать чудов, – напомнил Шарге. – И тебя это не беспокоило.

– Не начинай.

– Я не начинаю – ты начал, когда пришел. – Старик помолчал. – На твоих руках немало братской крови, Франц. Ты ее чувствуешь. Она тебя отравляет… Вот почему ты пришел.

И улыбнулся.

Улыбнулся с доброй печалью, словно понимая тяготы великого магистра, заранее прощая его за то, что де Гир собирался сделать, и даже… жалея. Улыбнулся так, как будет улыбаться на суде, демонстрируя чудам, что смиренно принимает несправедливую кару.

Лицемерно улыбнулся.

И Франц понял, как трудно будет раскрыть Ордену подлинную суть сидящего на краешке кровати зверя.

– Я хочу сказать, что понимаю, почему ты убил де Корге, – неожиданно произнес де Гир, глядя старику в глаза.

– Ты поступил бы так же? – мгновенно среагировал Винсент.

– Да.

– Приятно слышать честный ответ.

– Но после убийства…

– То была месть, – поправил магистра Шарге.

Попытался поправить.

– Убийство, – спокойно повторил де Гир. – Местью стал бы поединок, точнее, победа в нем, а ты совершил подлое убийство.

– Я наказал преступника!

– А совершив убийство, ты не сдался, а сбежал, опасаясь справедливого суда.

– Ты поступил так же, – попытался парировать Винсент.

Но Франц оказался готов к обвинению.

– Нет, – покачал он головой, с усмешкой разглядывая разозлившегося старика. – Покончив с Леонардом де Сент-Каре, я встал перед чудами. Я позволил им судить меня. В тот момент они могли меня убить.

– В тот момент все пребывали в шоке, и ты это знаешь! – выкрикнул Шарге. – Поражение в войне и та резня, которую Сантьяга назвал «Лунной Фантазией», оглушили Орден. Ты взял то, что никто не защитил.

– Я спас Орден.

– Ты – узурпатор и предатель.

– Но я пришел на суд. А ты – нет.

– Разве? – Винсент тоже успокоился. Он понял, что де Гир изучает его, стараясь вычислить «болевые точки», темы, вызывающие у старика ярость, и стал осторожным. И язвительным: – Ты, наверное, забыл, что я сам явился в Замок.

– Но перед этим совершил тягчайшее преступление в Великом Доме Людь.

– Извини, что считаю зеленых врагами.

Ответ был эмоционален, но слишком прост для суда, и Шарге, кстати, сам это понимал. Потому и старался сделать ответ как можно более эмоциональным, чтобы заглушить возможные вопросы. Но сейчас зрители отсутствовали, а Франц на эмоции не реагировал.

– Зачем ты устроил резню на свадьбе Всеславы? Где прятался с тех пор, как бежал из Тайного Города? Откуда у тебя средства на опыты и создание высококлассных големов?

– Как много вопросов…

– Ты действительно продался Ярге?

– А если так? – поднял брови Винсент.

– Если так, то весь твой пафос не стоит и ломаного гроша, – отрезал Франц.

– Ты – предатель! – У Шарге сорвался голос.

– Я предвидел, чем закончится союз с гиперборейцами, пытался отговорить де Сент-Каре от безумной войны Великих Домов и пошел против него лишь после того, как он попытался меня убить. Я пошел против него, чтобы спасти Чудь. Я не хотел, чтобы Леонарда загнали в угол и он применил запрещенные заклинания, – горячо произнес де Гир. – А ты продался наву.

– Что ты знаешь о Ярге?

– Достаточно, чтобы понять, что ему нужна абсолютная власть.

– Это так, – неожиданно признал старик.

И замолчал, вцепившись взглядом в великого магистра.

Несколько секунд они словно играли в гляделки, стараясь подавить взгляды друг друга, после чего Франц печально улыбнулся:

– Ты ему служишь.

Отрицать очевидное было глупо, и Винсент попробовал перейти в атаку, одновременно объясняя великому магистру свои резоны:

– Вопрос не в том, служу я ему или нет. Главный вопрос заключается в том, сумеет ли Ярга заполучить абсолютную власть? Я думаю, сумеет. А второй главный вопрос звучит так: что он сделает с теми, кто ему противостоял?

– Я постараюсь не допустить его возвращения на трон Темного Двора, – пообещал де Гир.

– Но если Ярга поднимется на вершину, спасать Орден от уничтожения придется мне, понимаешь? – Шарге подался вперед. – Ты пошел против старого Леонарда, подстраховал его на случай поражения в войне Кадаф, поскольку считал, что Чудь не выстоит против навов и людов. А я иду против тебя, страхую на случай поражения, ибо считаю, что весь Тайный Город не устоит против Ярги.

– То есть ты герой?

Но Винсент очень спокойно среагировал на иронию и убежденно продолжил:

– Ярга не злой и не настолько жестокий, каким его представляют навы. У него есть одна-единственная цель…

– Власть.

– И к ней он идет, – кивнул старик. – Он победил в Первой войне, Франц, ты даже не представляешь, чего ему это стоило.

– А ты представляешь? – прищурился де Гир.

– Он иногда вспоминает, – медленно ответил Шарге. – Рассказывает такие вещи, от которых даже мне становится не по себе… А я видел много… Я видел много, делал страшные вещи, и даже масаны трясутся от страха, вспоминая меня… но я боюсь тех рассказов, Франц, и мне не стыдно в этом признаться.

А вот сейчас де Гир ему поверил. Он читал о Первой войне, знал, что ее называли эталоном беспощадной схватки на взаимное уничтожение, и догадывался, что мог рассказать о тех событиях командующий одной из армий.

– И все равно я буду сражаться с Яргой до последнего вздоха, – произнес великий магистр. – Никак иначе.