Сименон и Дениз Уиме - Людмила Григорьевна Бояджиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот смутный период у Сименона были отношения с Терезой, но без сентиментальных излияний. Он вообще не был любителем любовной романтики. Она же никак не могла понять, что из себя представляет этот ужасный и такой милый мсье Сименон.
Возвращается из клиники Дениз и вскоре все начинается снова. Каждое утро Тереза причесывала ее, сохраняя в конверте по просьбе хозяйки несколько волос с гребенки — «на память». Сименон, стараясь «спрятаться» в работе, пишет трагический роман «Синяя комната».
Однажды Дениз позвонила своему парикмахеру в Канны и попросила его приехать как можно скорее.
— Что ты задумала? — Насторожился Жорж.
— Увидишь! Профессор Дюран учил меня быть самой собой. И ты учил! Только ты старался втиснуть меня в угодные тебе рамки. И всю сломал. Теперь я свободна в своих решениях.
Вскоре Сименон был приглашен в кабинет, в центре которого стояло кресло. Дениз с длинными распущенными волосами, восседала в нем, а за ее спиной, щелкая ножницами, порхал модный парикмахер Анри.
— Итак, сейчас ваша жена, мсье Сименон, помолодеет на десять лет. Да и голове будет легче. — Взяв прядь длинных волос, он мигом остриг ее.
— Короче, Анри, пожалуйста, я хочу совсем коротко.
— У мадам тяжелые, от природы волнистые волосы. Короткая стрижка будет выглядеть отлично. Предаст некую игривость.
Он щелкал и щелкал ножницами, на ковер падали густые пряди, символизировавшие для Сименона остаток того, что он мог считать любовью. Его взгляд встретился с взглядом Дениз в зеркале — она смеялась, она была похожа на торжествующую ведьму. Не промолвив ни слова, он вышел вон.
Настроение скверное, на сердце камень, но Сименон не прекращает писать в прежнем ритме. Роман «Мегрэ и призрак» ни чем не соприкасается с происходящим в личной жизни писателя. В сентябре появляется грустный роман «Мужчина с собачкой». Что ни говори, наполняющая роман щемящая тоска — авторская, сименоновская.
Достигший положения в обществе весьма солидный человек скатился с верхних ступенек общественной лестницы. Он опускался все ниже, но не жаловался, переживал свое унижение в компании верного пса. Однажды, прогуливая собачку на поводке, он шел по бульвару. Пес выскочил на мостовую, потащив хозяина под проезжавший автобус. Несчастный умер мгновенно, собака чудом уцелела. Но осталась в одиночестве и ее отправили на живодерню.
Желающим искать сопоставления с историей Сименона предоставляется отличный материал. Хотя он постоянно утверждал, что ни к метафорическим выражениям тайных переживаний, ни даже к воздействию реального настроения на атмосферу литературного вымысла, не был склонен.
6
Дениз сама решила вернуться в Пранжен, Жорж снова ее навещал, рассказывал о том, что дом в Эпаленже почти закончен и скоро состоится новоселье. Там так светло и радостно, что Дениз непременно почувствует облегчение. В ее кабинете все разложено по местам и ждет свою хозяйку.
В ноябре Дениз покидает клинику, дабы принять участие в переезде. Все устали, но Сименон ждет реакции восхищения от жены и детей.
Дениз молча обходит комнаты и резко направляется к выходу:
— Я уезжаю! Я не хочу жить в этом доме!
— Вам надо отдохнуть, милая, — берет ее под руку Эткен. — А завтра все обсудим.
— Я ненавижу этот дом! — вырываясь, кричала Дениз. — Разве вы не видите — это тюрьма, я задохнусь в ней!
Она знала, сколько сил, фантазии и надежд вложил в свой проект муж. И сейчас ее взрыв относился к нему — ненавистному мужу.
— Если ты немедленно не успокоишься, я позвоню в Пранжен, пусть за тобой приедут! — Жорж взялся за телефонную трубку и получил пощечину.
— Ты специально выстроил этот каземат, что бы я умерла в нем!
Сименон с Терезой отнесли вопящую Дениз наверх в спальню. Она вырывалась, отказываясь лечь в постель. Выпив таблетку успокоительного, улеглась на полу возле кровати, повторяя: — Не хочу! Не хочу!
После переезда в Эпаленж Дениз ни разу не спала в спальне. У кроватки Мари-Джо поставили диван для Дениз. Ночами она что-то говорила дочери — бесконечный монолог, полный ненависти. В один из вечер Мари-Джо сбежала, и мать бросилась за ней. Тоненькая, в светло-голубой пижаме, девочка металась по лестницам, чтобы спрятаться на чердаке или в подвале, потом выскочила из дома и кинулась прочь, проваливаясь в снег.
Созвав весь персонал, Дениз бросилась на поиски.
Сименон, выпивший с вечера снотворное, проснулся среди ночи от крика: — искали дочь, убежавшую куда-то босой по снегу. Это было страшное пробуждение.
У Сименона болит коленный сустав, прихрамывая, он бросается на чердак, потом в поле и там находит свернувшуюся в клубок дочь. Девочка дрожит, вырывается, словно испуганный зверек, когда он хочет взять ее на руки. Мари-Джо уносит садовник. Хромая, Сименон поднимается по крутой лестнице. Он проклинает себя за то, что позволил исполнить прихоть Дениз — разрешил ей спать возле дочери. Причина такого попустительства, в самом деле, не объяснима: Сименон знает о ранимой, нежной душе дочки, знает и о безумии Дениз — бурном и темном. Почему он допустил эти мучительные ночные разговоры больной женщины с девочкой? Почему отстранился, прячась в сочинительстве?
Безумие Дениз продолжалось. Однажды, увидав прихрамывающего мужа, Дениз указывает на него собравшейся прислуге и восклицает:
— Обещайте мне никогда не бросать моего мужа. Очень скоро вам придется возить его в и инвалидной коляске!
К Мари-Джо пригласили психиатра. Он говорит с девочкой наедине. Сименон пытается прорваться, но Дениз грудью защищает дверь:
— Ты не войдешь туда. Я — ее мать!
После беседы с девочкой врач объявил родителям:
— Невроз Мари-Джо является следствием беспокойства по поводу болезни отца, а также по поводу здоровья матери. Присутствие возле нее матери необходимо днем и ночью.
Дениз решает: они вдвое с дочерью проведут месяц в горах, в уединенном доме в общении с природой.
Совершенно непонятна отстраненная позиция любящего отца. Ситуация с болезнью Дениз известна ему лучше, чем кому-либо. Как мог он отпустить с ней любимую дочь? Отпустил и с надеждой ждал целительного воздействия горного воздуха…
В феврале Мари-Джо и Дениз уехали в горы, где сняли уединенное шале среди снегов.
Сименон пишет письма:
«Дорогая Мари-Джо, моя прекрасная, моя нежная любовь — мне хочется добавить красивые слова „мой солнечный лучик“, мне хотелось бы, что бы каждый твой час был розовым и радостным… . Мне хотелось бы, что бы вы с мамой были самыми счастливыми женщинам в мире, и что бы в ваших прекрасных глазах всегда светился огонек удовольствия.
