Безумие Божье. Путешествие по миру гонений - Грегг Льюис

Азиза. Я спросил, благоразумно ли мне пойти в определенный район города на встречу? Или там небезопасно и лучше отказаться от планов?

Омар сказал, что со мной все будет замечательно.

Я отправился, и уже приближался к назначенному месту, как вдруг начался обстрел. Палили и справа, и слева. Со всех ног я бросился обратно, и когда я добрался в наш укромный уголок и рассказал, что со мной произошло, другие сотрудники-сомалийцы сказали, что мне ни в коем случае не стоило ходить в ту часть города одному. «Все знают, это один из самых опасных районов Могадишо!»

Я был вне себя. Увидев Омара, я обвинил его, едва ли не сказав, что он послал меня на верную смерть. Я требовал ответить, почему он солгал и подверг меня такому риску.

На мои обвинения он полыхнул гневом – и тем поставил меня в тупик. Он верил, что полностью себя оправдал, когда сказал: «Я не так хорошо вас знаю, чтобы быть перед вами в долгу говорить правду!»

Для него искренность зарабатывалась отношениями и из них же проистекала. В моем воспитании искренность служила необходимой основой для построения любых отношений. Мы оба видели связь этих явлений, но представляли ее совершенно по-разному.

Как только мы поняли и приняли это различие в ценностях наших культур, мы начали осознавать, что оба желаем одного и того же. Омар хотел, чтобы отношения были тесными и достаточно близкими, чтобы выдержать самую суровую правду. Для меня искренность была почвой, на которой возрастают отношения.

Как только мы воздали должное ценностям друг друга, между нами возникла такая крепкая дружба, какой у меня не было никогда. Я знал, что могу доверить ему свою жизнь – и часто ее доверял. Он знал, что я забочусь о нем до глубины души, и я не раз доказал это. Мы увидели, что отношения и искренность важны одновременно и им незачем противостоять друг другу, мы получили то, чего хотели, и от этого только обогатились.

Этим воспоминанием я поделился с Лидией и Дэниелом. Я рассказал им, что верю в то, что при искреннем стремлении к честному общению, при малой толике понимания разницы в культурах и при чуткости к нашим ценностям можно разрешить любые конфликты.

И я продолжил: «Позвольте предложить, как вам сохранить приверженность гостеприимству и воздать ему должное – но не подвергать риску ни себя, ни других в движении домашних церквей. Когда к вам обратится иностранец…»

«Стойте! – прервала меня Лидия. – Нашим друзьям нужно это услышать! Мы позвоним им, пригласим сюда. Скажете всем!»

Они стали обзванивать друзей и говорили: «У нас в гостях человек с Запада, приехал сегодня вечером. Рассказывает столько интересного! Вам нужно это слышать!»

Вскоре в их крохотной квартирке собрались пятнадцать прихожан домашней церкви. Дэниел кратко представил меня друзьям, рассказал, кто я и зачем приехал в Китай – узнать, как их вера не только выжила, но и вспыхнула, преумножилась и распространилась повсюду, несмотря на десятилетия коммунистического правления и безжалостного подавления со стороны как национальных, так и местных властей.

Так быстро, как это только было возможно, я постарался подвести группу к тому, о чем мы говорили, когда прервали беседу. Я сказал, что боюсь подвергнуть опасности их самих и все их движение. Признал, что делаю это одним своим присутствием. Упомянул о том, что счел позволение приехать сюда неразумным со стороны Дэниела и Лидии, а они объяснили мне, почему никогда не откажут гостю. Провел различие между гонениями ради Иисуса – и гонениями, претерпеваемыми из-за меня.

А предложил я вот что. В следующий раз, когда иностранец спросит, можно ли посетить их или их домашнюю церковь, а положение будет сложным, опасным или время не будет удобным, они могут поступить просто и честно: сказать, что примут его с удовольствием и будут с нетерпением ждать встречи, но не сейчас, ибо время не самое подходящее, а лучше спросить о визите попозже, когда сложатся более благоприятные условия. Когда же такие времена наступят, они вольны сделать все возможное для того, чтобы его приезд был полезен и плодотворен, а до того могут молиться, чтобы Бог направил каждого, кто вовлечен в уяснение этих времен и разработку плана визита.

Такой подход уважал бы ценности китайской и христианской культур и позволял поддерживать дух гостеприимства. Принимающая сторона могла представить план и ничем не оскорбить любого здравомыслящего гостя, не подвергая риску себя и не создавая проблем для общины. Не нужно говорить «нет». Можно просто сказать: «Не сегодня».

* * *

Три дня я словно летал, понимая, чему могут на-учить меня прихожане этой домашней церкви. Я слушал прекрасные истории о том, как они обратились ко Христу, и о том, как Бог явил Себя в их дви-жении.

Но превыше всего я оценил их рассказ о жизни верующих в коммунистическом Китае. Несколько человек уверяли меня, что коммунистов не волнует, во что люди верят. Власти долго и жестоко давили религию не из-за веры, а ради контроля.

Разумеется, я знал о китайской политике «одна семья – один ребенок». Мои новые друзья объяснили: применение закона через практику принудительных абортов – лишь один из бесчисленных способов, каким правительство намеревалось контролировать любую сторону личной жизни. Власти предписывали, где людям жить и смогут ли они переехать в другую часть страны. Власти определяли, где детям идти в школу. Руководство школ решало, может ли ученик учиться дальше – и где именно он будет это делать. Власти установили путь каждого человека – где ему работать и даже какую зарплату ему получать.

До свадьбы молодые люди должны были получить разрешение у куратора. Использовать разрешение можно было лишь после одобрения свадьбы со стороны правительства. Если пара хотела создать семью, на нее тоже требовалось разрешение от руководства по месту работы и от местных властей.

О беременности требовали сообщать; кроме того, предполагалось, что она одобрена заранее. Неожиданные беременности, даже первую, иногда приходилось прерывать. Как только женщина рождала положенного ребенка, любая последующая беременность влекла принудительный аборт по распоряжению властей. На предприятиях регулярно обследовали всех женщин детородного возраста, чтобы выявить беременность, не получившую одобрения, еще на ранних стадиях.

Если женщина обращалась за разрешением на переезд из одной провинции Китая в другую и за оформлением необходимых бумаг, ей сперва предстояло заплатить за обследование на предмет беременности и представить доказательство того, что она не едет бог весть куда, чтобы тайком родить не одобренного ребенка. Стоимость теста на беременность по личной инициативе