Стажёр - Игорь Власов

Перед воеводой встал трудный выбор. С одной стороны, отпустить пленников было равносильным признанию своего поражения. С другой, казнить беременных женщин и детей означало запятнать кровью имя своего рода на многие поколения вперед. Долгий месяц он не мог принять решение. Еще надеясь на благоразумие альваров, воевода послал к ним трех гонцов, чтобы узнать их окончательное решение. Спустя некоторое время вернулся только один из них, привезя с собой две отрубленные головы. Ответ был простой и понятный, вполне в духе альваров.

Воевода тотчас распорядился вкопать тридцать столбов на открытом пространстве в поле видимости защитников рудников и подготовить хворост для публичного сожжения пленных.

Берта была уже немолодой женщиной и, к большому ее горю, Ушедшие Боги не дали ей возможность иметь детей. Тем не менее она слыла добросердечным человеком, и история с пленными не могла оставить ее равнодушной. В течение всего этого месяца она делала все возможное, чтобы хоть немного облегчить их тяжелую долю. Пользуясь своим положением супруги воеводы, она беспрепятственно могла приносить им еду и теплые вещи. Только благодаря ее усилиям ни один из младенцев не умер. Тогда-то она и сдружилась с Норой. Хотя и по сей день злые языки поговаривают, что та ее просто околдовала.

Нора была ведуньей с рождения и пользовалась большим уважением у своих соплеменников. Она предсказала Берте, что та вскоре родит ребенка и это будет девочка. И дальше в ее роду рождаться будут одни только девочки. До тех пор пока одна из них не встретит «Того, кто изменит Мир». Околдовала Нора Берту или нет, знать наверняка теперь никому не дано. Но, так или иначе, узнав о решении супруга на рассвете казнить всех пленников, она предложила ведунье помочь той сбежать. На что истинная альварка ответила, что одна она не уйдет. Спастись должны все или никто.

Как удалось Берте вывести на свободу тридцать женщин и детей, история умалчивает. Однако когда на утро шатер с пленными оказался пуст, многие вздохнули с облегчением. Все-таки солдаты Великого Города были воинами, а не палачами. Тем не менее поступок Берты был военным преступлением, и по законам военного времени за него полагалась неминуемая казнь. То ли воевода безумно любил свою жену, то ли сам чувствовал свою вину за постыдное решение взять в заложники женщин и детей, но ее не казнили в тот же день, а отложили исполнение приговора до окончательного вердикта Арчи Мудрого. Осада рудника была снята, и войска отправились обратно в Город.

Арчи Мудрый был поистине дальновидным политиком. В его планы давно входило примирение с кланами альваров и прекращение изматывающей ту и другую стороны войны. Он понимал, что намного выгоднее наладить торговые отношения с племенами бесстрашных воинов. У тех была руда, столь необходимая Городу, но катастрофически не хватало продовольствия. Почву в горах плодородной назвать было трудно, в то время как поля Великого Города давали большие урожаи, а сады плодоносили круглый год.

Арчи Мудрый решил использовать провал военной кампании к своей выгоде. В первую очередь, он провозгласил себя Верховным Главнокомандующим и издал указ о создании регулярной армии, выделив на это чуть ли не половину городского бюджета. Дальше он инициировал ведение переговоров с главами кланов альваров с целью установления добрососедских отношений. В этом ему очень помог самоотверженный поступок Берты. Арчи Мудрый не зря носил такое прозвище. Он решил в полной мере использовать так своевременно выпавший ему шанс. Он не только отменил смертную казнь Берты, но и объявил ее послом Мира. А род Хильдов на все времена был освобожден от уплаты военного налога в городскую казну.

Когда, согласно пророчеству, в следующем году Берта разродилась здоровой девочкой, к стенам Великого Города подошел отряд из тридцати воинов-альваров и присягнул в верности новорожденной. То ли это была такая завуалированная месть женщин племени Терра своим мужчинам, отказавшимся пойти на требования осаждающих, то ли Нора и сама верила, что когда-то женщина из рода Хильдов встретит «Того, кто изменит Мир». Возможно, это была дань за спасение, а может быть, просто политический ход, ведущий к примирению враждующих сторон. Как бы то ни было, но с тех самых пор тридцать воинов-альваров постоянно несли службу у Хильдов.

* * *

Ник шел, широко шагая по пыльной мостовой, стараясь не отстать от Шептуна. Тот семенил быстрыми шажками, ловко лавируя между снующими людскими толпами. Ник же старался пропускать спешащих куда-то людей и то и дело терял Шептуна из виду. «Муравейник», – думал он. Настоящий большой людской муравейник, живущий по своим, неведомым ему, Нику, правилам. От этого ему стало как-то неуютно и тоскливо. Видно, в душе он все-таки возлагал надежды на Великий Город. «А на что ты рассчитывал? – со злостью спросил он себя. – На то, что ты придешь в город, тебя здесь встретят местные ученые светила? Ты посетуешь им, что вот, мол, попал в такую вот неприятную историю. Не могли бы вы, уважаемые братья по разуму, одолжить мне на некоторое время нуль-пространственный звездолет, ну, или, на худой конец, мало-мальский такой нуль-передатчик? Ах да, чуть не забыл, еще было бы неплохо снять на некоторое время пространственный „кокон“ вокруг вашей прекрасной планетной системы. Да, и извините меня благодушно, вы не подскажете, как она все-таки называется?» – В этот момент какой-то брат по разуму больно задел его своим заплечным мешком, доверху набитым гниющими, судя по запаху, фруктами, и, даже не извинившись, проследовал дальше.

– Ну и черт с вами! – Ник в который раз вытянул шею, ища в толпе знакомую спину Шептуна. – Сейчас главное вытащить из этой передряги Сита, Рона и Валу, а потом всем вместе отправиться в этот их Старый Город. Нуль-передатчика я там, по всей видимости, не найду, но хоть какую-нибудь зацепку о строителях пирамид, возможно, и добуду.

– Ник! Давай быстрее! – услышал он Шептуна. – Вон к тем воротам!

Прорвавшись, наконец, через толпу, он увидел Шептуна, стоящего рядом с двумя глашатаями.

– Вот он! Его запишите! – Шептун показывал рукой на спешащего к ним Ника.

– Ха, ха, ха, – загоготал один из глашатаев. – Это другое дело, старик, а то мы уж решили, что ты совсем спятил на старости лет. Это ж надо, одной ногой в могиле, а все туда же, в Ритуале поучаствовать захотел.

– Ну и как тебя записать-то, воин? – обратился второй уже к Нику, окинув его безразличным взглядом.

– Пиши так, – вмешался Шептун. – Ник, из рода Вестгейров.

– Вестгейров? – удивился глашатай. – Давно о нем не слыхивал. А что, у Вестгейров стали воины рождаться?

– Давай не тяни, Ульф, записывай! – нетерпеливо зашипел второй. – Уже темнеет, а нам еще списки представлять смотрителям, – и добавил, уже глядя на Ника: – завтра с первыми лучами Орфиуса будь здесь, Ник из рода Вестгейров. И да сопутствует тебе удача!

Это была, по-видимому, дежурная фраза, потому что глашатаи сразу же повернулись к собеседникам спиной, явно потеряв к ним всякий интерес.

Их было человек двести, не меньше. Колонна участников Ритуала, идущих по внутренней кромке арены, растянулась чуть ли не в половину ее радиуса. Ник шел в середине и с интересом рассматривал все вокруг. «Главное, старайся не выделяться!» – напутствовал его Шептун. Оглядев разношерстную массу, которую составляли остальные участники, Ник с удовлетворением отметил, что ничем особенным он выделиться просто не смог бы. На нем были надеты широкие серые штаны, затянутые ближе к ступням веревками, и просторная рубаха без рукавов, перехваченная на талии кожаным ремнем. От кожаных сандалий Ник отказался, как Шептун ни настаивал. Они были незаменимы в длительных переходах, но сейчас бы ему только мешали. От одеяний других участников состязания у него просто рябило в глазах. Одни были одеты в подобие туник разнообразных расцветок. Попадались как блекло-серых цветов, так и вызывающе-алых. На других можно было увидеть легкие кольчуги, ниспадающие до колен. Основная же масса участников носила кожаные доспехи самого различного вида.