Большая книга ужасов 2017 - Елена Усачева

– Колечко! – подпрыгнула Вава, размахивая над головой добычей. Посыпался на пол рис. – Суженый-ряженый! Любовь будет!

– Врешь! Ты нащупала! – дернула плошку на себя Полинка.

Плошка упала на пол. Рис разлетелся ровным красивым рисунком.

– Ах! – Полинка подняла руку с порезанным пальцем.

– Ну хватит! – возмутилась Женька, а сама в душе испугалась: неужели разбили? Мама ругать будет.

– Чего она опять? – обиделась Зая. – Полинка, какая-то ты последнее время…

Полинка вспыхнула и отвернулась. Не стала спорить.

– Чур, конфетка моя, – Рита выудила из крупы конфету, скрипнула фантиком, разворачивая.

– Все, не работают желания! – припечатала Женька и полезла под стол за плошкой. Только бы не разбилась! С чего вдруг Полинка кровью истекает? – Я же сказала: шуметь нельзя, – ворчала Женька.

Немного отколотый край – это не страшно, поставит на полку подальше, никто и не заметит. Обо что Полинка-то порезалась? О свою злобу?

– Все надо делать тихо, – наставляла Женька. – Криком вы духов пугаете. Если их тут не будет, то гадай – не гадай, все равно некому правду сказать. Надо все заново начинать. Ритка, сними сережки.

– Ой, подумаешь, – хихикнула Рита и машинально заправила волосы за уши, сережки показала. Красивые они у нее.

«Не считается палочка, – решила Женька и выбралась из-под стола. – Не считается, потому что Ритка с сережками: нет духов, не пришли, ничего не сказали».

Она повернулась к окну. Показалось – форточка качнулась, открылась шире, потянуло холодом. И вдруг резко захлопнулась. Женька вздрогнула, зажмуривая глаза. А когда посмотрела – форточка оказалась плотно закрыта, нечему тут было хлопать. Сглотнула, прогоняя непонятный страх.

– Ладно! – хрипло произнесла она, отставляя плошку в сторону. – Гадаем по книге. Это всегда точная вещь.

Книга была подготовлена. Пушкин. «Евгений Онегин». У кого как не у Александра Сергеевича спрашивать совета.

– А убрать все? – вредничала Полинка.

– Потом уберем! – Чего это Полинка сегодня такая вредная? – Короче! – Женька раскрыла зеленый томик. – Говорите страницу и номер строки.

– А чего Пушкин? – Полинка и здесь была недовольна. – Взяли бы кого поприличнее.

– Потому что в «Онегине» есть все – и богатство, и любовь, и смерть. – Полинку хотелось стукнуть. Как раз поэмой и припечатать. – А не веришь – можешь вообще отсюда уйти.

Странный у них вечер. Собрались и сразу начали ссориться. И все как нарочно – то украшения не хотели снимать, то пуговицы на манжетах расстегивать, то Полинка в прихожей к зеркалу прилипла.

Прищурившись, Полинка глянула на книгу, оценивая ее объем:

– Хорошо. Я начну. Пятьдесят, третья сверху.

Зая заскрипела стулом.

– Тише, – напомнила Рита, прикрывая пустые уши. Без сережек ей было холодно, сквозняк пробирал по затылку.

отчеканила Женька.

– Это чего? – обиделась Полинка.

– Парни к тебе близко не подойдут, – злорадно сообщила Зая.

– Это еще к кому не подойдут! – пошла на повышение голоса Полинка.

– Тише, – Рита сделала страшные глаза. – Чего я, зря сережки снимала – вы так орете?

– Это не я! – радовалась Зая.

– А кто? – напирала Полинка.

– Да прекратите вы! – Женька замахнулась книгой, готовая доказать, что классика – это тяжело.

– Мне двадцать пять, сверху сразу, – вклинилась между спорящими Вава.

– Моя очередь! – заголосила Зая.

Женя стала читать:

Вава зарделась. Томно прикрыв глаза, она откинулась на стену. Губы ее расплылись в широченной улыбке.

– Врешь ты все! – потянулась к книге Полинка. – Ты даже страницу не посмотрела!

Женька подняла руки, чтобы до книги нельзя было допрыгнуть, радостно бросила Полинке:

– Тебе что? Будешь орать – всех распугаешь!

– Слушайте, как будто сквозняк. – Рита подобрала ноги. Ей сначала казалось, что холодно из-за сережек, но теперь озноб пробирал по всему телу. – И ходит как будто кто-то.

– Отец на балкон пошел, – отрезала Женька – ей тоже казалось, что на кухне произошли изменения, словно прошел кто, а кто – они не видят. Но она не позволила себе отвлекаться. – Страница!

– Мяаау! – провыли за дверью.

Свеча на столе трыкнула, дала высокое пламя и потухла. Часть кухни проглотила тьма. Остальные свечи задрожали, словно боялись, что и они будут задуты призрачным дыханием.

– Что это? – прошептала Рита.

– Варфоломей, – ответила Женька.

– Призрак, что ли?

– Мяауыыыы!

– Это же кот, – выпрямилась на своей табуретке Рита. – У вас кот?

– Ну да, Вафля. – После таких странных криков в шее у Женьки что-то замкнуло, и нормально кивнуть в ответ не получилось. Она лишь коротко дернула головой. – Варфоломей. На него, наверное, что-нибудь уронили.

– Мыууу! – раздалось приглушенно.

– Его там самого, наверное, уронили. – Рита прижала ладонь к сердцу. – Нельзя же так орать.

– Коты, – торжественно сообщила Вава, – всегда чувствуют нечисть. Значит, духи пришли и все правильно подсказывают. Верняк, все наши гадания сбываются – коты зря орать не будут. Ему, наверное, больно, что столько духов вокруг.

Полинка откашлялась и коротко глянула на левое плечо. Словно там сидел кто.

– Вранье это! – прошептала она. – Дикие коты, может, что и чувствуют. А домашние… что они могут? Обожрался просто.

Женька подалась вперед, чтобы вскочить, чтобы врезать: нечего про ее любимого Вафлю гадости говорить! Но ее перебила Вава.

– Так, мы гадаем или нет? – спросила она сурово.

– А вы не орите, – отозвалась Женька. – Просила же не шуметь!

Варфоломей в глубине квартиры попытался еще на что-то пожаловаться. Женька, пресекая очередные комментарии, решительно перелистала страницы. Хрустнул переплет.

– Свечка чадит, – пожаловалась Вава.

Погасшая свеча исходила вялой серой струйкой.

– Моя очередь! – придвинулась Зая. – Что там было у Вавки? Двадцать пять? Тогда мне двадцать три! Сверху.

Зая победно глянула в сторону Вавы, но та была занята свечой. Зажигалка в пальцах скакала, колесико не желало давать искру.