Да! Да! Да! - Мэгги Осборн

– Понимаешь?

– Ты хочешь дать мне понять, что изменила свое отношение к моему ухаживанию и принимаешь его.

Она уставилась на него широко распахнутыми глазами.

– А ты настойчивый человек!

– Но я ведь прав. Верно? Ньюкасл больше не разделяет нас?

Внезапная печаль изгнала смех из ее глаз. Об ухаживании не могло быть и речи. У нее был муж и не было будущего. И то и другое означало, что она не могла позволить себе строить планы. Но Джульетта и Клара были правы. Конечно, она могла позволить себе маленькую толику счастья в своей недолгой, как она полагала, жизни.

Отодвинув тарелку с ужином, Зоя смотрела на свои сжатые на коленях руки.

– Ухаживание обычно приводит к браку, но ты должен понять, что я не могу выйти за тебя замуж, Том.

Ее заявление не обескуражило его. Он продолжал безмятежно улыбаться.

– Давай не будем спешить. Не стоит ставить телегу впереди лошади. Я ведь пока не предлагаю тебе брака. Я только прошу разрешить мне ухаживать за тобой. Ухаживание означает, что обе стороны должны получше узнать друг друга и решить, хотят ли они продолжить свои отношения и обручиться.

– Но мы уже знаем друг друга.

Он встретил взгляд ее прищуренных глаз.

– Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что ты не станешь начинать бессмысленного дела, не имеющего перспективы.

Его глаза сузились от смеха, а рот растянулся в неудержимой улыбке.

– А может быть, я не хочу тебя торопить, чтобы не испугать своим натиском?

– Но у меня есть причины… - Зоя прикусила губу. - Есть вещи, о которых я не могу рассказать тебе…

– Знаю. И надеюсь, что ты мне обо всем расскажешь, когда придет время.

После того как она найдет и застрелит Жан-Жака, Тому станет известна вся ее история. Но пока еще она не хотела, чтобы между ними стоял Жан-Жак. Пока еще не хотела. Только не сегодня.

– Пока ты будешь придерживаться моих правил и считать, что наше ухаживание - просто блеф и не приведет ни к чему…

Том покачал головой:

– Я не приму такого решения, ничего подобного. Посмотри, как далеко мы продвинулись, а ведь это только начало. - Его улыбка потускнела, ее сменила серьезность и такая напряженность взгляда, что у нее перехватило дыхание. - Мы с тобой, Зоя, предназначены друг для друга. Думаю, я всегда это знал. Если бы ты не приехала на Юкон, я бы сам отправился искать тебя.

– О Том! - Джульетта снова оказалась права. Она могла полюбить этого человека, и очень сильно. - Не говори так!

– Я буду твердить это снова и снова, Зоя, потому что люблю тебя.

Они смотрели друг на друга через разделяющее их пламя костра, уже угасающего в яме. Радость, отчаяние, удивление, раскаяние - Зоя гадала, прочел ли он все эти сменяющие друг друга чувства на ее лице. И если так, то как поступит?

– Мне надо так много сказать тебе, - прошептала она, чувствуя, что в горле у нее пересохло, - но сейчас я не могу.

– Тебе холодно? - спросил он, когда молчание, повисшее между ними, затянулось.

Она забыла о снеге и все снижающейся температуре.

– Немного.

– Я сейчас все уберу. Ты заползешь в шалаш и согреешься.

– Дело пойдет скорее, если мы будем убирать вместе. - Зоя была рада, что для нее нашлось дело. Она вычистила свою тарелку снегом. - Не могу представить, что в этом шалаше будет теплее, чем снаружи.

– Вот увидишь.

После того как они убрали утварь в коробку на санях, Зоя залезла в пахнущий сосновой хвоей шалаш, а Том последовал за ней. Он поставил на пол фонарь и выглянул за «дверь». Щипцами с длинными ручками он поднял несколько еще горячих углей из ямы, в которой они тлели, и на сковородке внес их в шалаш. И тотчас же Зоя почувствовала теп-roe дуновение воздуха на своем лице.

Теперь она заметила, что он по-иному уложил одеяла и подушки, сдвинув их ближе друг к другу.

– Для тепла, - пояснил он, снимая шляпу и тяжелую куртку. - Ты почувствуешь себя лучше, если последуешь моему примеру. - Заметив ее нерешительность, он добавил с улыбкой: - Потом ты сможешь надеть их снова.

Медленно она размотала шарф, повязанный поверх шляпы, вынула булавки, которыми прикалывала шляпу, и положила ее рядом с его вещами. Потом расстегнула куртку и стянула рукавицы. До этой минуты Зоя не позволяла себе думать о том, что ей придется спать в шалаше рядом с ним. Если Джульетта воображала, что ее нагота вызвала скандал, то что подумают они с Кларой, когда узнают, что Зоя и Том провели ночь вместе? При этой мысли она не смогла удержаться от улыбки.

– Ты такая красивая, - сказал Том внезапно охрипшим голосом.

– Я слишком тощая и жилистая. Я на ощупь как старый ботинок. Помнишь?

– Но мне нравятся тощие и жилистые женщины. Помнишь? - Он улыбнулся и похлопал по одеялу рядом с собой.

Внезапно Зое стало не по себе. В лагере золотоискателей было не больше свободы и права на уединение, чем в ее родной лачуге. Быть наедине с мужчиной, да еще с мужчиной, от близости которого по всему ее телу разливалось ощущение томления, - такой опыт был мучительным испытанием для нервов.

– Боишься меня? - спросил он тихо, но в голосе его ей послышался вызов.

Она облизнула губы и подумала, что сейчас не время для бравады.

– Ты пугаешь меня до смерти.

– Хорошо, это значит, что я въелся тебе в печенки.

Так как она не сделала попытки придвинуться к нему, Том сам пересел ближе к ней. И внезапно ей показалось, что в шалаше стало жарче, чем могло быть от несчастной жаровни с горячими углями. Зоя расправила юбку, чтобы не было видно ни кусочка ее шерстяных чулок.

– Пойдут разговоры о том, что мы провели ночь вместе.

– А для тебя это имеет значение? - спросил он, заправляя локон темных волос ей за ухо.

Зоя задержала дыхание, когда его пальцы погладили ее щеку. Эта ночь обещала быть очень долгой.

– Ничего не произойдет, если ты этого не захочешь, - пробормотал он. поворачивая ее лицом к себе. Свет фонаря светил ему прямо в глаза, смягчая их цвет, и теперь они, казалось, приобрели оттенок весенней травы.

– Тогда ты не станешь меня целовать.

Их дыхание смешалось, и она почувствовала, что в горле у нее образовался комок. От него пахло снегом, древесным дымом, кожей и мылом.

– Я не стал бы тебя целовать, даже если бы ты была последней женщиной на земле, - сказал он, и губы его легонько коснулись ее лба, когда он заключил ее в объятия.

В этом мужчине не было ничего мягкого и нежного. Руки у него были как железные обручи, сомкнувшиеся вокруг ее талии, и он крепко прижал ее к груди. Он притянул ее к себе на колени, и сквозь свои несколько нижних юбок и верхнюю она чувствовала его мускулы, крепкие, как канаты.