За секунду до выстрела - Николай Чергинец

Вскоре Славин шагал пыльными улицами родного города. Вдалеке высились одинокие здания, чудом сохранившиеся во время войны. Владимир остановился недалеко от оперного театра. Сердце его сжалось от боли: вокруг были одни развалины. Правда, кое-где поднялись восстановленные дома. Отсюда, с возвышенности, город был как на ладони. Слева виднелось здание института физкультуры. Там находилась знаменитая Комаровка. В памяти всплыли дни оккупации, вспомнил, как с матерью ходил на базар, чтобы встретиться со связной партизанского отряда, как неожиданно началась облава и они еле спаслись. В памяти всплыла жуткая картина, которую еще раньше они с матерью видели там же, когда немцы казнили ни в чем не повинных людей. Вспомнил глаза маленькой девочки, приговоренной к смерти, и крик ее матери... Владимир тяжело вздохнул и взглянул правее. По Советской улице шел трамвай, он медленно поднимался в гору, туда, где виднелось темно-серое здание Дома офицеров, а еще правее возвышались новостройки больших домов. Вокруг них ютились маленькие лачуги, времянки, построенные из старых кусков жести, обломков досок и кирпича. Внизу блестела Свислочь... «Вот я и дома...»

Владимир, подхватив чемодан, начал спускаться по косогору вниз. Мысли неожиданно перенесли его в далекий Марьянск. Еще совсем недавно жизнь у Славина шла там своим чередом. Рана, которую он получил во время перестрелки с бандитом, была неопасной, пуля не задела кость. Вскоре Владимир поправился и снова был в строю.

Работы было, как всегда, много, и в своей холостяцкой квартире он появлялся поздно вечером, а рано утром снова спешил в отделение.

Славин рассчитывал, что ему придется работать в Сибири долго. Но однажды, когда утром он пришел на работу, его неожиданно вызвал к себе начальник отделения. Алтынин, весело улыбаясь, спросил:

— Ну что, Владимир Михайлович, пришла пора расставаться?

Славин, ничего не понимая, молча и удивленно смотрел на Алтынина. Тот продолжал улыбаться.

— Что молчишь?

— Я не понимаю, о чем вы говорите? — Эти слова прозвучали не только удивленно, но и сухо.

— А вот я понимаю, присаживайся.

Славин сел на стул, стоявший у стола, а Алтынин, продолжая улыбаться в свою огромную бороду, взял стул и сел напротив.

— Вот какое дело, Владимир Михайлович. Начальство считает возможным направить тебя в Белоруссию.

Не стал этот мудрый человек рассказывать, сколько он устно и письменно обращался по инстанциям с предложением откомандировать Славина в Минск, хотя ему тоже нужны были подготовленные сотрудники.

— И вот сегодня, — продолжал Алтынин, — буквально полчаса назад, пришло распоряжение... Вот такие, друг, дела.

Славину хотелось вскочить на ноги, обнять Алтынина, но он только тихо сказал:

— Спасибо вам, Егор Егорович!..

И вот теперь он так же, как и тогда, в сорок пятом, входил во двор родного дома. «Интересно, чем сейчас занимаются мама и Женя?» В коридоре было все так же темно, пахло сыростью. Владимир старался идти бесшумно, очень хотелось явиться перед своими неожиданно, но не получилось: зацепил чемоданом пустое ведро, и оно с грохотом покатилось по полу. Дверь отворилась, и на пороге показалась мать. Она спокойно спросила:

— Что, после солнышка в коридоре как в темнице?

— Это точно, мама! — сказал Владимир и обнял ее.

— Володенька, сынок... Это ты? — Анастасия Георгиевна гладила его по голове, словно желая убедиться, что он жив и здоров. А по щекам катились слезы.

— Ну, что ты, родная, успокойся, я приехал теперь навсегда. Понимаешь, мама, навсегда! Не надо будет тебе ждать меня, я всегда буду с тобой.

Постепенно мать успокоилась. Она села на диван и с упреком сказала:

— Что же ты, сынуля, не предупредил нас? Мы бы с Женей встретили, я пирог бы испекла.

— Ничего, мама, ничего. Как видишь, я и сам дорогу домой нашел, а что касается пирога, то его можно и сейчас испечь. А где Женя?

— Как где? На работе, естественно.

Владимир положил чемодан на стул и открыл его. Сверху лежала сиреневая шерстяная кофта.

— Возьми, мама, примерь, не велика тебе?

Анастасия Георгиевна взяла кофту, надела, подошла к зеркалу. А руки ее почему-то задрожали.

— В самый раз, сынок, спасибо тебе. — И она неожиданно заплакала.

— Что ты, мама! Успокойся, зачем же плакать?

— Ты извини, Володенька. Просто вспомнила, что твой отец тоже кофту подарил мне. И вот теперь ты...

— Жене я тоже кофту привез, а вот это, — Владимир достал из чемодана чернобурку, — тебе, мама, воротник. Мне эту лису ребята специально, когда расставались, для тебя передали. — Он обнял мать за плечи и посадил на диван. — А теперь, мама, рассказывай мне все по порядку, как вы здесь живете, как дела?

— Э нет, сынок, пока я тебя не накормлю вкусным обедом, никаких рассказов. Давай умойся, а я за это время на стол соберу, а поговорить успеем, ты же сам сказал, что приехал насовсем...

Прошел месяц. Славин привыкал к новому месту работы, к домашней обстановке, казавшейся новой для него. Первые дни просыпался с мыслью о том, что ему надо готовить завтрак, привести в порядок одежду, но поднимался и видел, что завтрак уже готов, что сестра отутюжила брюки, а на спинке стула висит свежая рубашка.

Работы было действительно много, как и обещал начальник отделения Горчаков. В городе оперативная обстановка была сложной. Сотрудники уголовного розыска приходили на службу к девяти утра, работали до семнадцати, потом шли домой и в двадцать один час снова приходили на работу и трудились до двух-трех часов ночи. Такой режим сильно отличался от размеренного рабочего дня в Марьянске. Но Славин не удивлялся этому. Иначе и не могло быть.

Владимир вечером пришел домой в половине шестого. Мать быстро приготовила ужин. Он поел и, сидя на диване, ждал, пока мать и Женя убирали со стола, мыли посуду.

— Товарищи женщины, а я сегодня первую зарплату получил. — Владимир положил деньги на кухонный стол. — В честь первой получки, прошу вас, купите себе по подарку, а то мне трудно выбрать, да и времени маловато, сами видите.

Мать переглянулась с дочерью, вытерла руки, взяла деньги и протянула их сыну:

— На, спрячь. Мы с Женей посоветовались и решили, что твою первую зарплату надо отложить на свадьбу, а жить будем на деньги, которые получаем я и Женя. Кстати, ты написал Рите, чтобы она приезжала?

Смущенный Владимир ответил:

— Я ей вчера написал и попросил пока не увольняться. Надо же квартиру найти, не станем же мы с Ритой вас стеснять.

Квартира Славиных действительно состояла из двух малюсеньких комнат, одна из которых была проходной, и темной кухни-прихожей.