Взломать Зону. Время снять маски - Юрий Уленгов

– Эй, держи! – Димку хлопнули по плечу, сунув стакан. – Музыкант должен быть в тонусе.

Он принял тару, потянулся за бутылкой с колой и выдохнул в сторону. Залпом опрокинул в себя дешевую водку и запил газированным напитком. Достал из-за уха сигарету, чиркнул зажигалкой, выпустил густой клуб дыма и осмотрелся.

Народ уже основательно напился, и ему это не нравилось. Хотя и сам, если признаться, принял более, чем достаточно. Но язык у него в отличие от других не заплетался. Ну, пока что. И потому, если вдруг произойдет что-то неожиданное, отмазываться придется именно ему. Как всегда, впрочем. Не привыкать.

Димка встал, подошел к большому, почти во всю стену, оконному проему и, глубоко затянувшись, посмотрел в темноту сквозь зияющую пустотой раму.

Да. Идея отметить день рождения Фэйса в Чернобыльской Зоне Отчуждения была великолепной. Спору нет. Правда, часть их движения соскочила, рассказывая что-то про радиацию, после которой стоять не будет. Димка усмехнулся. Идиоты. Если бы тут было хотя бы наполовину так опасно, как говорили зассавшие, туристы бы сюда не гоняли постоянно. По три автобуса в день, елки-палки. Он сам видел расписание на куче сайтов, хозяева которых устраивали экскурсии по Припяти, к третьему энергоблоку, на завод «Юпитер». Даже семидневные туры были, во как. Но, позвонив по нескольким телефонам, указанным в контактах, Димка понял, что это все не то, что им нужно. Официальные поездки рассчитаны или на ссыкунов, или на тупых иностранцев, что составляли основную статью заработка «агентств экстремального туризма». Условия: шаг влево, шаг вправо – считаются побегом, прыжок на месте – попыткой улететь. Им это не подходило. Не тот народ собирался. И плевать, что для большинства, анархия, та, что красная на черном поле буквой «А» изображена, – всего лишь поза. Эта же поза и не позволяла стремиться к чему-то упорядоченному и расписанному по времени.

В Зону Отчуждения они проникли нелегально. Это было намного легче, чем Димка думал. Доехали на «Таблетке» Старого так близко, как могли, выгрузились и пошли. И без каких-либо проблем до самой Припяти добрались.

«Охрана», «спецбатальон», «охотники на мародеров», туда-сюда… Тьфу! Димка сплюнул. Ну и хрень. До сих пор они никого так и не увидели. Прав был народ на форумах, когда писал, что тутошние то ли менты, то ли военные только и делают, что бухают. Раньше, говорят, еще по хатам в Припяти лазали, притаскивая домой после двухнедельной смены кучу слабофонящего барахла, а сейчас и лазать-то негде. Все выгребли подчистую. В девяностых еще. А спустя двадцать лет у мусоров одно развлечение осталось на смене – квасить да морды бить друг другу. Ну и тугрики с экскурсоводов стричь.

– Эй, Аскет! – окликнули Димку от костра. – Хорош залипать там! Сыграй еще что-нибудь!

Он бросил окурок в окно, глядя, как тот, описав параболу, рассыпался на десятки веселых искорок, и пошел назад.

– На, держи! – в руки ему сунули стакан. – Давай, дерни и спой.

Димка дернул. Запил колой и снова взял в руки гитару.

– Что играть-то? – поинтересовался он у народа.

– Давай «Лягушку», – предложил Супра, пьяно тряхнув головой.

– «Лягушку» так «Лягушку», – пожал плечами Димка. Пробежал по струнам, проверяя строй гитары, и заиграл сложным не то боем, не то перебором.

Хор нестройный голосов подхватил:

– Эй, гляньте, что там? – Ольга, как и Димка ранее, отошла к окну покурить и теперь указывала на что-то рукой. Почему-то Димке показалось, что он сейчас гораздо лучше различает ее силуэт на фоне окна, хотя должно было быть как раз наоборот – это ведь он сидит у костра, а Ольга стоит в темноте.

– Да быстрее! Что это?

Димка отложил гитару и направился к окну. За ним шел кто-то еще. Он не стал оглядываться. Не до этого было. Его взгляд был прикован к малиновому зареву, разливавшемуся на горизонте. Да нет, не на горизонте. Гораздо ближе. Свет шел оттуда, где была атомная электростанция. Вот уже и трубу печально известного энергоблока видно.

– Ого! Северное сияние!

– Какое сияние, нафиг, дурак? Мы ж не на севере!

– Может, это пожар?

Компания загомонила разом. Кто-то достал телефон и пытался снимать на плохонькую камеру. Зарево тем временем становилось все ярче. Димке показалось, что он видит красные молнии, вспыхивающие над недостроенным саркофагом. Что за хрень-то?

– Ой, да ну его к монахам! – раздался пьяный голос Супры. – Давайте лучше выпьем. Аскет! Аскет, пить будешь?

И тут вдруг дрожащий пузырь зарева лопнул, стремительно распространяясь по всему небу. Раздался шум, постепенно стихающий и переходящий в инфразвуковой вой. Кто-то закричал, отскочил, схватился за голову, пытаясь закрыть уши. Вспыхнуло, залив окрестности нереально ярким, красноватым светом, на секунду стало светло, будто днем, а потом последовал глухой удар, земля содрогнулась, уходя из-под ног, перед глазами вспышка, и Димка потерял сознание.

Сколько Димка провалялся в отключке – он не знал, но когда пришел в себя – было еще темно. Странно – но ничего не болело. Совсем ничего. Вдохнув, Димка рывком сел.

Он сидел на земле у входа в ту самую гостиницу. Видимо, взрывом его выбросило на улицу. Как ничего себе не переломал при этом – непонятно. Третий этаж же. Он оперся на руку и поднялся.

Зарево пропало. Но полной темнота не была. Справа обломки бетона светились странным зеленоватым светом. Димка сделал пару шагов в ту сторону, как внутри будто что-то закричало: «Не надо! Не ходи туда!» Он замер. Сделал шаг назад – и бешено бьющееся сердце успокоилось. Шагнул вперед – и сердце снова зашлось в перестуке, навалилась паника.

– Дела-а-а… – протянул Димка. – Сотрясение, что ли?

Но симптомов сотрясения мозга не было: голова не болела, не кружилась, его не тошнило. Плюнув на странные ощущения, он пошел ко входу в здание. Нужно было узнать, как там ребята.

Подъем на третий этаж много времени не занял. Костер разметало и тлеющие угли валялись по всему помещению. Димка споткнулся обо что-то. Нагнулся, присветил зажигалкой и вдруг резко выпрямился. Кровь отлила от и без того бледного лица.

Супра. Лежит без движения. Димка присел, нащупал на шее жилку. Не бьется.

– Блии-и-ин…