Августовские танки - Константин Мзареулов

Обгоняя отвлекающую группу, бодро залязгали гусеницами две предбоевые колонны машин с орудиями калибра от 90 мм и выше. Еще пару недель назад подобное перемещение по равнине казалось немыслимым: авиация разгромила бы их задолго до выхода на рубеж атаки. Впрочем, тогда не пришлось бы посылать танки в самоубийственный рейд – по неподвижной мишени сработали бы свои самолеты или тактические ракеты. Может быть, даже с ядерной боевой частью…

Ненужные мысли отступили, когда возглавлявший сводную роту Башат подал сигнал о перестроении в боевой порядок. Они быстро и четко – не зря же каждой машиной командовал офицер – развернулись в линию. Впереди уже махали флажками разведчики, показывая, где притормозить.

Буквально в километре, если не ближе, стоял посреди равнины громадный, в арабском стиле, шатер. Под цветастой тканью скрывался посадочный аппарат инопланетян, который американцы называли шаттлом, а русские – «камбалой». Вокруг разбили шатры поменьше местные вояки, охранявшие машину пришельцев. На приближение противника зомбированный сброд не обратил внимания, поэтому разрывы снарядов посреди лагеря вызвали замешательство и панику.

Для начала Карл приказал послать бронебойные снаряды в большой шатер. Остальные экипажи также поспешили вцепиться в главную цель экспедиции. Цветастая ткань была порвана во многих местах и загорелась, кое-где сквозь тлеющую рвань проглядывал массивный серовато-оливковый корпус шаттла.

Лишь после четвертого или пятого выстрела у сегена Эстеркинда зародилось легкое сомнение в эффективности такой стрельбы. Командир «четверки» видел несколько прямых попаданий в корпус инопланетного корабля, но сквозь триплекс и перископ не удалось разглядеть пробоин. Для очистки совести он выглянул из башни, попытавшись разглядеть результаты обстрела при помощи бинокля с двенадцатикратным увеличением. На его глазах два снаряда один за другим разорвались на корпусе «камбалы», но броня по-прежнему выглядела целехонькой.

Малокалиберные пушки оказались бессильны против изготовленных у далекой звезды материалов. К тому же с развлечениями пора было заканчивать. Охранявшие вражеский космолет аборигены наконец обнаружили врага и готовились оказать сопротивление. По лагерю метались несколько сотен пехотинцев, совершали непонятные маневры десяток легких танков и бронетранспортеров, а также с полсотни вооруженных легковых автомобилей, прозванных на Ближнем Востоке «шахид-авто». Эту банду обезумевших убийц поддерживали огнем как минимум дюжина стволов полевой артиллерии – легких пушек и минометов.

– Переносим огонь, – скомандовал Эстеркинд. – Машина в шатре на одиннадцать часов. Осколочно-фугасным.

«Шахид-авто» превратился в пылающие обломки после второго выстрела. Следующая серия снарядов улетела в сторону минометной батареи, которую быстро заволокло дымом взрывов и пожаров. По столь важной мишени били несколько стволов, на позициях артиллерии врага полыхнуло громадное пламя, донесся особо мощный грохот – наверняка сдетонировали боеприпасы.

К сожалению, враги, преодолев первую панику и не считая потерь, пошли в контратаку. Бронетехника разных типов растягивалась в линию машин, за которыми бежали солдаты с автоматическими винтовками и ручными гранатометами. В боевом строю противника нетрудно было узнать технику тех же типов, что и в отряде, пришедшем уничтожить «камбалу». Других способных действовать танков и бронетранспортеров на Земле, видимо, не осталось.

Впрочем, защитников планеты ждал неприятный сюрприз. Вслед за музейными наемники пришельцев выдвинули очень сильные машины, вступавшие в строй уже после войны с нацистами: три «центуриона» и два «паттона». После первого замешательства Карл с надеждой посмотрел на иранские «тридцатьчетверки»: их кумулятивные снаряды должны были пробить толстую лобовую броню.

Он не был профессиональным военным, но отслужил полный срок по призыву и потом регулярно проходил переподготовку на сборах. Вбитые на занятиях навыки вернулись после первых же боев этой подлой войны, и теперь сеген Карл Эстеркинд, почти не задумываясь, командовал экипажем танка, выбирая на поле мишени и раздавая команды.

Промах… попадание – встал на месте и загорелся бронетраспортер М-113… Пулеметчик бьет по плотной группе вражеской пехоты… Правее горящего БТР – танк «кромвель» на два часа… выстрел – промах… снова промах… «Кромвель» тоже стреляет, его снаряд взрывается в десятке шагов перед «четверкой» Карла… Очередным выстрелом они все-таки поразили цель, разнесли гусеницу, вражеская машина нелепо крутится по часовой стрелке, разматывая ленту траков… Выстрел, еще выстрел, «кромвель» горит.

– Танхум, задний ход, меняем позицию.

Механик-водитель рывком уводит танк на два десятка метров назад, затем медленно, чтобы не наехать на стрелков-пехотинцев, перемещает «четверку» к удобному укрытию – громадному обломку скалы, над которым торчит лишь часть башни с пушкой. Пушка возобновляет огонь, выбрасывая семикилограммовые снаряды калибра 75 мм. Все поле перед ними завалено трупами, горят танки и БТР, но противник с безмозглой решимостью продолжает атаку. Осколочный снаряд удачно ложится в скопление вражеской пехоты, но в тот же миг крупнокалиберный подарок противника оглушительно взрывается, угодив в скалу, за которой прячется машина Карла. Повреждений нет, но чувство на редкость противное.

Израильские танкисты были воспитаны на вдохновляющем примере защитников высот Голана и других давних войн – при соотношении сил 1:10 или даже 1:20. Но сейчас противник превосходил их не только числом и фанатичностью. Самое страшное, что ЦАХАЛ утратил превосходство в качестве техники. В этой дурацкой войне обе стороны пользовались одинаково доисторическим оружием.

Неприятельская бронетехника горела и взрывалась, артиллерию удалось подавить, пешие наемники пришельцев десятками гибли, падая на окровавленные камни. Тем не менее безумная атака продолжалась. Даже раненые солдаты продолжали ползти к позиции защитников человечества, продолжали стрелять из калашниковых.

На счету танка Эстеркинда были четыре боевые машины противника, пятую – уродливую самоходку из арсенала вермахта – удалось подбить с дистанции около трехсот метров. Похоже, не считавший потерь враг был по-прежнему готов сблизиться на дистанцию тарана и рукопашного боя. Дюжина стальных коробок и густые цепи шахидов продолжали бег навстречу смерти. Карл понял, что свора безумцев смогла внушить ему страх. Немного уверенности принес удачный выстрел кого-то из соседей, остановивший «центуриона».

Внезапно боевая ситуация резко переменилась. Слева и спереди, примерно в полутора километрах к юго-востоку, из-за цепочки скал выползли, развернувшись боевым строем, машины, совершавшие обходной маневр. Два десятка тяжелых – от 90 до 155 миллиметров – орудий открыли огонь по космическому кораблю, частично прикрытому рваной тканью шатра.

Контратакующая лавина остановилась, затем стала разворачиваться в сторону нового противника. Такое решение ни один толковый офицер не назвал бы разумным. Вражеская техника и живая сила топтались на месте на дальности прямого выстрела. Воспользовавшись оплошностью наемников, израильтяне с иранцами, словно в тире, устроили пальбу по неподвижным мишеням. За полминуты танк Эстеркинда уничтожил «шахид-авто» с безоткатной пушкой, до взвода пехоты и – двумя бронебойными снарядами в лобовую часть – наводивший ужас «паттон».