Хронос. Ледяной поход - Дмитрий Алексеевич Митюшин

Здесь, — Мустафин протянул запечатанный конверт, — ключ. Его тоже передайте Прилуцкому со спецкурьером.

— Прошу прощения, Григорий Алексеевич, но ведь задача Прилуцкого оберегать Воронцова. Если Воронцова ликвидируют, Прилуцкий… — Параскевич запнулся, — может пойти под трибунал…

— Задача Прилуцкого, — оборвал Мустафин, — не допустить контакта Воронцова с «Ти-Эс-Эй».

34. Программер Тоха

(Формально — ООО «Либерсофт»

Фактически — Добровольческая армия)

26 декабря 1917 г. (8 января 1918 г.)

где-то под Таганрогом

Вчера было Рождество. Для Тохи этот праздник постольку поскольку. Ему, как современному россиянину, по душе Новый год. Вчера же объявлен приказ о переименовании «Алексеевской организации» в Добровольческую армию и вступлении Корнилова в должность главнокомандующего. И вчера же только что сформированную вторую пехотную офицерскую роту срочно бросили в Донские степи между Таганрогом и Новочеркасском. От роты — одно название. Дай Бог четверть наберётся.

С полсотни офицеров залегли прямо в снегу с интервалом в пять-десять шагов и вглядываются вдаль. Лёгкая позёмка швыряет в лицо колючие снежинки.

Тёмной полосой приближается плотная цепь врага. До неё метров триста. Идут в полный рост. Примерно человек шестьсот.

Тоха снял курок с предохранительного взвода. Патрон уже в патроннике. С боеприпасами полный швах. Хорошо, если наберётся по десятку патронов на человека. На этом фоне — Тоха прямо богач. У него пятнадцать. Пять в «мосинке» и ещё две обоймы в подсумке.

Ещё у них есть пулемёт. Просто несметное сокровище.

Командир роты приказал беречь патроны. Бить наверняка. Сейчас бы старый добрый «калаш» с четырьмя магазинами, а лучше с восемью. Тогда бы Тоха оторвался. От души.

Против небольшой Добрармии в донских степях действует двадцатитысячная орда Соколова и Сиверса. Утешает одно — у красных полный разлад и почти никакой дисциплины.

Снег в двадцати сантиметрах от правой руки вздыбила пуля. Ещё одна. Ещё. Программер чуть пригнулся.

Наступающая цепь залегла. Тохе это не понравилось. «Чего бы им залечь при таком превосходстве?» — подумал он и не ошибся.

Не прошло и минуты, как вдалеке, с той стороны, несколько раз приглушённо бумкнуло. Послышался свист.

— Писец! — прошептал Тоха и инстинктивно прижался левой щекой к холодному снегу, стремясь сделаться плоским.

Бум!

Снаряд рванул чуть впереди, лупанув по ушам взрывной волной, и осыпав комьями мёрзлой земли.

— Мля! — выругался попаданец, отплёвываясь.

Тоху затрясло. В такой переделке он ещё не был. Страшно, блин!

Снаряды стали рваться чаще. Несколько угодили на позицию добровольцев. Кто-то дико закричал. Тоха отпустил винтовку и зажал уши руками.

— Шрапнель! — раздался вопль.

Тоха сдуру приподнял голову. Раздался шелест. Следом в воздухе, будто из ниоткуда, мгновенно выросли облачка дыма. Миг спустя грохнуло. Горячий комочек порвал правый рукав шинели. Такие же комочки с глухим плюхом вонзились рядом в землю. Лежащий справа капитан, вскрикнув, выгнулся дугой и перевернулся на спину. Слева поручик получил с пяток зарядов. Даже не дёрнулся, так как первый разбил голову.

— Мать! — пискнул Тоха и вжался в землю. — Звиздец!

Артподготовка закончилась.

Тоха медленно приподнял голову и глянул вперёд. Цепи красных поравнялись с ориентиром — отдельно стоящее дерево, до которого, по словам ротного, семьдесят саженей. Тоха перевёл в привычные метры — около ста пятидесяти.

Взял в руки винтовку.

— Не дрейфьте, граф! — раздался голос слева.

Тоха покосился на говорившего. Ему улыбается поручик. Другой, тот, что за мёртвым с разбитой головой. Фуражка слетела. С виска тянется кровавая полоса.

— Вы ранены? — задал Тоха глупый вопрос.

— Ничего, — подмигнул поручик, — царапина. Больше одного раза не умрём. Верно?

— Верно, — согласился Тоха.

От поддержки офицера стало спокойно.

Попытался остановить «внутреннего болтуна», как учил Роман. Получилось.

Со стороны красных раздалось «Ура!». Тут же короткими очередями застучал ротный «максим». Пулемётчик работает на славу. Цепь быстро редеет.

Тоха навёл винтовку на одну из фигурок. Совместил прицел. Фигурка опустилась на колено и прицелилась. Программер плавно нажал на спусковой крючок. Спуск у «мосинки» тугой, длинный.

Бум!

Отдача в плечо. Фигурка откинулась назад. Один есть. Тоха открыл затвор и дослал в патронник новый патрон.

Красные залегли. Несколько пуль вспороли снег около Тохи. Ещё одна просвистела мимо уха. Тоха снова вжался в землю. Пулемёт замолчал. Либо ребят грохнули, либо выжидают, когда враг снова пойдёт в атаку. А может всё проще и хуже: патроны кончились.

Программер посмотрел на залёгших красных. Поднялся какой-то тип в чёрной кожанке куртке и фуражке. Поднял вверх руку с пистолетом и заорал «Вперёд!». Тоха совместил с ним прицел и прошипел:

— Ага! Ещё скажи: «За родину! За Сталина!».

Выстрел. Промазал. Тут же ещё один выстрел слева. Мужик упал. Снова поднялся, держась за бок, и что-то проорал.

Цепь поднялась и бойцы, пригнувшись, побежали на добровольцев. Заработал «максим». Очереди более редкие и короткие. Тоха пристрелил ещё двух.

Когда до противника осталось шагов тридцать, раздался крик ротного:

— За Отечество! В штыковую! Вперёд!

Добровольцы поднялись и рванулись навстречу врагу. Тоха тоже вскочил на общей волне воодушевления.

На него несётся здоровенный матрос с «мосинкой». Через расстёгнутый ворот бушлата видна тельняшка. Матрос на секунду остановился, пальнул в Тоху из «винтаря». Пуля свистнула около левого уха.

Программер завопил и понёсся на «обидчика». Матрос, выставив винтовку штыком вперёд, ломанулся навстречу.

Со звоном отбив вправо винтовку противника, Тоха обратным секущим движением съездил матросу штыком по роже. Здоровяк выронил винтовку и, закрыв лицо ладонями, завопил. Из-под ладоней побежала кровь. Программер прервал вопли, всадив штык в пузо бугая. Тот хрюкнул и завалился на бок.

— Вот так, с-с-сука!

Тоха едва успел уклониться от удара в лицо справа. Штык пролетел в паре сантиметров от носа. Круговым движением прикладом вверх-вперёд сбил винтовку солдата вниз. Попытался достать прикладом по башке. Не вышло. Лишь сбил папаху с нашитой наискось красной полосой.

— Сука, мля! — прорычал солдат.

Тоха подшагнул и ударил красноармейца ногой в коленный сустав. Тот, вскрикнув, стал на колено, и программер от души добавил прикладом по башке. Хрустнуло.

Стараясь не смотреть на дело рук своих, огляделся. На добровольце лежит матрос и пытается задушить. Офицер отбивается, как может. Программер подскочил и воткнул штык в спину в чёрном бушлате.

Лишь успел выдернуть, как на него бросились два матроса.

Попаданец одного пристрелил, не целясь, от бедра, благо в патроннике остался патрон. Второй на секунду опешил, и Тоха, подскочив, всадил штык в грудь. Матрос обмяк. Программер попытался выдернуть штык, но проклятая железка застряла в грудной кости. Матрос упал, увлекая за собой Тоху. Попаданец вскочил и, упёршись ногой в мёртвое, тело выдернул «мосинку». Равновесие удержать не удалось, и программер рухнул на задницу.

И тут увидел, что в него целиться из пистолета матрос с пулемётными лентами крест-накрест.

«Вот теперь точно, звиздец! — тоскливо подумал Тоха и зажмурился. — Вот сейчас».

Ничего.

Открыл глаза. Матрос лежит на снегу лицом вниз с разбитой головой. Рядом валяется бескозырка.

Красные дрогнули.

Преследовать не стали. Стрелять вслед, тем более. Лишь короткими очередями огрызается пулемёт. Наверно, чтоб враг не передумал.

Ротный назначил Тоху в команду по добиванию раненных большевиков и сбор патронов. Шли по двое. Программер попал в пару со штабс-капитаном Пуховым.

Штабс-капитан всадил штык в лежащее тело в чёрном бушлате. Тело не шевельнулось. Тохе это не понравилось. Напарник заметил.

— Привыкайте, Воронцов. Это вам не в тылу.

Забрал у мёртвого патроны. Подошли к следующему. Тоже матрос. Раненый. Молодой парень, моложе Тохи. Программер с тоской посмотрел в унылое серое небо: «Ну что ж так не везёт-то!»

— Ваша очередь, Воронцов, — кивнул штабс-капитан на раненого.

— Но… но… — промямлил Тоха, — он же ранен.

— Они вас не пощадят. У нас нет людей, чтоб брать пленных. Давайте, Воронцов. Ну!

Тоха посмотрел в глаза матросу. Тот глядит умоляюще. У программера задрожали руки.

— Не убивайте, дяденьки…

В глазах всплыла картина, когда в Петрограде красногвардейцы убивали Василия