Мишель - Иннокентий Маковеев

его к груди. Не проходит и трёх секунд, как губы Кристофера смыкаются вокруг моего соска — его любимое наслаждение. Он судорожно вздыхает и сглатывает. Кристофер узнал мои слабости, я нашла его. Он нежно обводит кончиком языка мои твёрдые соски, посасывает. Чувствуя ласку, я выгибаюсь. Со стоном ввожу Кристофера в себя, затем начинаю двигаться: привстаю, сажусь. Руками опираюсь на крепкие ягодицы Кристофера. Удобно, я всё контролирую, сама выбираю угол и глубину проникновений. Доставляю себе огромное удовольствие и Кристоферу тоже, хотя он старается этого не показывать. Его дыхание становится неровным, мышцы твердеют. Он откидывается на стуле. Я близка к восторгу, напряжена, но хочу, чтобы Кристофер кончил первым. Ускоряю темп, активно виляю тазом. С хриплым выдохом Кристофер вдруг изливается в меня, достигнув разрядки. Зажмурившись, я сладко кончаю вместе с ним. Мой оргазм яркий, длительный. Тело сводят судороги. Я зарываюсь лицом во влажных волосах Кристофера. Мы расслабляемся.

Электрошок. Любовь очнулась и задышала, состояние нестабильно, следует быть начеку.

Я пробою заговорить с Кристофером, но он молчит. Рукой легонько массирую его «мешочек». Пытаюсь снова возбудить Кристофера, сжимая и расслабляя мышцы влагалища. Легко двигаю тазом. Мало-помалу Кристофер растёт во мне. Я беру его за плечи, задаю ритм. Приятно трахаться по-своему. Ой, что я такое говорю? Запрокинув голову, отдаюсь восхитительным ощущениям. Неожиданно Кристофер впивается пальцами в мою талию, и начинает глубоко насаживать меня, рыча при этом. Я пробудила в нём огненную страсть. Контакт невероятно плотный. Движения вверх-вниз, взад-вперед, круговые, волнообразные. Мышцы моих ног деревенеют. Внизу живота такое сладостное ощущение! Приближается оргазм. Я увеличиваю его силу и мощь тем, что тоже вбиваюсь в Кристофера. Достигнув пика, взрываюсь и реальность исчезает. Благодарно обнимаю Кристофера, заливая его брызгами. Он с громким всхлипом кончает следом за мной, извергаясь в моё трепещущее лоно. Мы никнем.

Отдышавшись, я беру в ладони лицо Кристофера и говорю:

— Начнём всё заново, да, по нормальному?

Отведя усталый взгляд в сторону, Кристофер кивает.

— Славно. — Я энергично встаю с него, поправляю сбившиеся трусики, затем платье. — Как отдохнёшь, позвони мне, может быть у меня получится сегодня с тобой встретиться.

Кристофер раскинулся на стуле в задумчивости. Я кладу край полотенца на его бёдра. Затем подбираю с пола куртку и выхожу из гримёрки, стараясь делать твёрдые шаги.

Уже в конце коридора до меня начинает доходить абсурдность моего поступка. Это что было?! Я ведь не такая! Я совершила что-то очень дурное! Во рту нет посасывающей боли, значит, губа разбита у Кристофера. Когда сяду в такси, напишу ему сообщение и извинюсь.

Флора тут как тут: сталкиваюсь с ней в вестибюле. Я вновь становлюсь другой. Говорю первой:

— Кристофер утомился, долго с ним не разговаривай, у нас ещё планы на вечер.

Прелестное лицо Флоры мигом мрачнеет.

— Ах ты… паршивка! — Она хватает меня за руку, хочет отвести в сторонку. Но я встаю в стойку. Тогда Флора пытается меня тряхнуть, как погремушку. И снова у неё ничего не выходит — мои мышцы разогреты, я сопротивляюсь.

Флора жестоко подшутила надо мной, послав на меня свой автомобиль, грозилась отнять моего будущего ребёнка, запутала Кристофера и собирается отправить его в больницу. Нет, я не намерена всё это терпеть. Дам Флоре отпор.

Мы с ней сцепляемся руками. Я уступаю девушке, всё-таки она употребляла гормональные препараты. Но огрызаюсь:

— Смирись, тебе не разлучить нас с Кристофером!

Слова действуют подобно заклинанию, я ощущаю прилив сил, и у меня получается вывернуть Флоре руки, заставить её сесть на одно колено. Я переживаю странное чувство: вся напрягаюсь, затем из меня будто выплёскивается энергия.

— Хватит… хватит… — устало шепчет Флора.

Рывком она освобождает руки, вдруг хватается за живот, и её выворачивает наизнанку. Встав сбоку, я придерживаю девушку. Ей стало очень плохо — рвота обильная.

Около нас задерживаются люди.

— Вызовите скорую, пожалуйста! — прошу я зевак.

Одна полная женщина выуживает из сумочки телефон и набирает номер.

— Нет, мне не нужна твоя помощь! — Флора замечает, что это я не даю ей упасть лицом с собственную рвоту.

Она хочет меня оттолкнуть, но не может — совсем ослабла. Краем глаза смотрю на лужицу внизу: похоже, Флора отравилась полдником.

Проходит десять минут, Флоре не становится лучше. Я чувствую, у девушки поднялась температура, её знобит. Приезжает «Скорая». Вместе с врачом — невысокой худой женщиной я увожу Флору в машину. Я вру, что мы с ней подруги, и тоже еду в больницу. Поначалу я довольно спокойно смотрела на всё происходящее, но теперь мне по-настоящему страшно за здоровье Флоры. Набираю номер Кристофера. Увы, нет ответа. Кристофер отдыхает или не может прийти в себя, или не желает со мной разговаривать. Решаю послать СМС, но гудков уже нет — Кристофер выключил телефон.

Врач и фельдшер оказывают помощь Флоре. Девушку положили на кушетку животом вниз, голову повернули набок. Для дезинтоксикации ей внутривенно вводят раствор. Врач решает делать ли промывание желудка, даёт Флоре стакан воды. Девушка выпивает, и её сразу тошнит. Хоть дышит Флора хорошо и находится в сознании, значит, кровообращение у неё нормальное, и ей не требуется аппарат искусственного дыхания.

С включённой сиреной «Скорая» пролетает перекрёстки. Однако, мы всё равно попадаем в пробку. Нет, похоже, нас остановили. Что происходит? Я ничего не вижу сквозь белые стёкла. Доносятся голоса: водитель «Скорой» грубо общается с неизвестными, которые хотят заглянуть в салон — на кону жизнь и здоровье человека. Нас отпускают, но я в недоумении. Машины проверяют? Что происходит на улицах?

Я вдруг понимаю, что натворила в гримёрке. Вместо того, чтобы как обычно соблазнить Кристофера, я совратила его. Чувствую себя гадко.

«Скорая» тормозит у приёмного отделения. Врач и фельдшер увозят Флору на каталке в здание больницы. Я следую за ними до процедурного кабинета и остаюсь ждать на стуле в коридоре. Удостоверюсь, что с Флорой всё будет в порядке.

Атмосфера в больнице какая-то слишком напряжённая. Каждые пару минут доставляют пострадавших с ушибами, ссадинами, порезами. Некоторым людям врачи оказывают помощь прямо в коридоре.

Ко мне неожиданно обращается побитый мужчина — настоящий крепыш:

— Я бился за вас. — Он обнажает окровавленные зубы.

Я не понимаю о чём идёт речь, но вежливо отвечаю:

— Спасибо.

Крепыш принимает благодарность и, поправив компресс на лице, направляется в кабинет.

Чтобы на меня меньше обращали внимание, пересаживаюсь на крайний стул секции, прикрываю лицо рукой и ёжусь. Как же это глупо. Я думаю о Зое и Леа, волнуюсь за них. Переживаю, что занялась с Кристофером порочной любовью.