Наследники Богов. Книга 3. Тень змея - Рик Риордан

Лицо же его, без сомнений, было тем самым, которое я видела в Музее искусств Далласа, а потом и в зале Эпох на мерцающей картине из истории Нового царства, где жрец приносил в жертву быка.

У него был тот же ястребиный нос, тяжелые веки и жестокие тонкие губы. Большинство жрецов древности брили голову наголо, но у Сатни были густые черные волосы, зачесанные назад и как будто набриолиненные, как у гангстеров 50-х. Если бы в наши дни я увидела его на Пикадилли-Серкус (желательно более одетого), то постаралась бы обойти стороной, приняв за распространителя рекламы или спекулянта театральными билетами. Скользкий и докучливый? Пожалуй. Опасный? Да ничуть.

Гильотиноголовые демоны толкнули его, заставив упасть на колени, но Сатни это, казалось, только позабавило. Он быстро обвел глазами зал, оценив цепким взглядом каждого из нас. Следуя папиному наказу, я старалась не встречаться с ним взглядом, но это оказалось не так-то просто. Сатни сразу же узнал меня и нахально подмигнул. Мне тут же стало ясно, что он без труда догадался о моих смятенных чувствах и что мое смущение его позабавило.

Представ перед троном, он слегка поклонился.

– Владыка Осирис, неужели из-за меня одного столько суматохи? Право, не стоило так беспокоиться!

Папа не ответил, только с мрачным видом подал знак Возмутителю, который немедленно принялся шуршать своим свитком, пока не отыскал в нем нужную строчку.

– Сатни, известный также как царевич Хаэмуас…

– Ух ты, – ухмыльнулся мне Сатни, и я с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться в ответ. – Давненько не слышал я этого имени. Дело прошлое!

Возмутитель Спокойствия негодующе фыркнул и продолжил:

– Ты обвиняешься в гнуснейших преступлениях! В том числе в богохульстве – четыре тысячи девяносто два раза…

– Девяносто один, – поправил его Сатни. – Та размолвка с Гором возникла исключительно по недоразумению. – Он подмигнул Картеру: – Я ведь прав, парень?

Как, ради всего святого, он узнал про Картера и Гора?

Возмутитель снова уткнулся в свой свиток.

– Ты систематически применял магию с преступными целями, в том числе совершив с ее помощью двадцать три убийства…

– Это была самооборона! – решительно заявил Сатни и для большего эффекта хотел взмахнуть руками, но ленты держали его крепко.

– …включая и тот инцидент, когда за убийство с помощью магии тебе заплатили, – договорил Возмутитель.

– А это была самооборона моего нанимателя, – пожал плечами Сатни.

– Ты трижды организовывал заговоры против фараонов, – продолжал Возмутитель, – и шесть раз предпринимал попытки уничтожить Дом Жизни. Наиболее же тяжкими твоими грехами является разграбление гробниц с целью похищения магических книг.

Сатни хихикнул и покосился на меня, словно говоря: «Неужели вы поверите этому старому вруну?»

– Послушай, Возмутитель Спокойствия, – заговорил он. – Тебя ведь так зовут, верно? Такой приятный и разумный бог правосудия… наверняка работаешь не покладая рук, а тебя толком не ценят. Ты мне сразу понравился, правда-правда! И уж наверняка у тебя есть дела поважнее, чем копаться в этом старье. К тому же на все эти обвинения я ответил еще раньше, на предыдущих судилищах.

– Вот как. – Вид у Возмутителя сделался донельзя сконфуженный. Смущенно поправив скособоченный парик, он повернулся к моему папе и спросил:

– Так что, владыка, выходит, мы должны его отпустить?

– Нет, Возмутитель, – решительно отозвался папа, расправляя плечи. – Обвиняемый воспользовался Божественной Речью, чтобы повлиять на твой разум, и тем самым извратил самую священную магию Маат. Даже в этих узах он остается опасным.

Сатни тем временем внимательно изучал собственные ногти.

– Владыка Осирис, я крайне польщен, но, сказать по правде, все эти обвинения…

– Молчать! – Папа простер руку в сторону пленника. Кружащие вокруг него иероглифы засветились ярче, а Ленты Хатор стянулись еще туже.

Сатни захрипел, задыхаясь. Самодовольное выражение тут же слиняло с его лица, уступив место неприкрытой ненависти. Я чуть ли не кожей чувствовала его злобу: он готов был убить. Убить моего отца, убить нас всех.

– Папа! – взмолилась я. – Не надо, пожалуйста!

Отец нахмурил брови, явно недовольный тем, что я осмелилась вмешаться. Однако он тут же щелкнул пальцами, и узы Сатни снова ослабли. Призрак мага согнулся в мучительном кашле.

– Хаэмуас, сын Рамсеса, – спокойно заговорил отец, – тебя уже не раз приговаривали к уничтожению навечно. В первый раз ты сумел выторговать себе смягчение приговора, добровольно вызвавшись послужить фараону своей магией…

– Да, – прокаркал Сатни. Он снова попытался восстановить самообладание, однако его губы кривились от боли. – Я могу быть очень полезен, владыка. Уничтожать меня – подлинное преступление.

– В другой раз ты попросту сбежал, – сказал папа. – Перебил всю охрану и скрылся, а потом в течение трехсот лет сеял хаос по всему Египту.

– Я не сделал ничего такого уж плохого, – пожал плечами Сатни. – Просто чуть-чуть повеселился.

– Тебя опять схватили и вынесли тебе приговор, – продолжал отец, – еще трижды. Но в каждом случае ты находил способ улизнуть от правосудия. А с тех пор, как боги исчезли из мира, ты совсем потерял совесть: творил все, что тебе вздумается, не гнушаясь никакими преступлениями и запугиванием смертных.

– Владыка, ты несправедлив, – запротестовал Сатни. – Прежде всего я ужасно скучал по вам. Честно, все эти тысячи лет без богов были ужасно тоскливыми. А что касается моих так называемых преступлений, то некоторые люди до сих пор убеждены, что Великая французская революция была очень удачной затеей! Мне и самому понравилось, как все получилось. А эрцгерцог Фердинанд? Жуткий тип. Если бы ты лично знал его, то и сам не удержался бы, чтобы его не прикончить.

– Достаточно! – повысил голос отец. – На этот раз тебе не отвертеться. Я – носитель духа Осириса, и не намерен терпеть существование такого отъявленного негодяя, как ты, даже в виде духа. Конец твоим фокусам.

Амат возбужденно затявкала, чуя поживу. Гильотиноголовые демоны залязгали своими ножами – наверное, у них это сходило за аплодисменты.

– Слушайте, слушайте все! – закричал Возмутитель.

А Сатни… откинул голову и рассмеялся.

На папином лице появилось ошеломленное, даже оскорбленное выражение. Он вновь протянул руку, чтобы затянуть Ленты Хатор, но Сатни сказал:

– Погоди, владыка. В том-то и дело, что мои фокусы еще не закончились. Спроси хоть своих детей, раз уж они здесь. И друзей их спроси. Этим ребятишкам нужна моя помощь.

– Довольно лжи, – громко объявил папа. – Сейчас твое сердце будет снова помещено на весы, и Амат пожрет…

– Папа! – воскликнула я. – Он не лжет! Нам в самом деле нужна его помощь.