Север&юг - Татьяна Семакова

Это ещё что такое? Ревность на грани безумия? Ау, совесть, там девушку похитили, убив на её глазах человека! Девушку, с которой расстался любимый этим же днём. И держат взаперти, в ужасных условиях, а может даже и измываются или голодом морят… одна она там, ей страшно и одиноко, она не знает, что будет дальше, выпустят ли её, останется ли она жива…

Картинки в голове попыталась нарисовать, мрачные, тёмные, но совесть лишь сладко зевнула и перевернулась на бочок, дальше спать. Дохлый номер, вообще ни капли сострадания.

Чёрте что! Веду себя, как собака на сене. Бегаю, как заяц, от своего же мужика. И не мужик даже, а чисто подарок в красивой упаковке, с нарядным бантиком сверху, шёлковым, лоснящимся, нежно ласкающем кончики пальцев, а не изолентой этой грубой, отрывающейся вместе с кусками картона. На заботу плевать уже, на безопасность, на день завтрашний, обещающий сытую размеренную жизнь. Чуть только прогнуться надо, чуть только подыграть, гордость свою взыгравшую присмирить, осадить. Всё будет, всё!

Только вот не надо мне это «ВСЁ».

Надо лишь то, чего нет.

Я поморщилась, Брагин вздохнул и второй раз за день высадил меня возле клуба.

Администратор выдавила из себя улыбку и тут же вышла из-за стойки.

— Прошу Вас, Майя Петровна.

Похоже, кое-кто успел провести инструктаж.

Я зашагала вслед за ней по хитросплетениям коридоров, пытаясь запомнить хоть какие-то ориентиры, прошла в уже знакомый кабинет и первым делом поставила мобильный на зарядку. Дразнить Кирилла не хотелось, но причина, увы, была не в том, что я пыталась сохранить наши отношения, а лишь в том, что мне нужна была от него информация. И я ненавидела себя за это, презирала, но останавливаться была не намерена.

Через полчаса стало дико скучно и ужасно хотелось в туалет, ещё через двадцать минут борьбы с собой я выскользнула из кабинета и пошла на поиски уборной, а через пару метров услышала голоса из-за неплотно закрытой двери и напрочь забыла, куда шла.

— Ты её знаешь, у неё шило в заднице. То альпинизм, то дайвинг, то херайвинг, — недовольно сказал незнакомый голос, а Кирилл хмыкнул:

— Непоседы самые горячие.

— А, ну да, ты ж врачиху к рукам прибрал, — хохотнул мужчина, судя по всему, тот самый Эдуард. — У Сомова от неё слюни рекой, задолбал уже.

— Это было легко, — бросил небрежно. — Даже до ресторана довезти не успел. Только теперь жопа пригорает постоянно, то и дело какой-то финт выкидывает, запарила.

— Лизка тоже поначалу брыкалась, забей, — отмахнулся Эдик. — Пригреется на мешке бабок и будет как шёлковая.

— Не, этой бабки до лампочки, там больше по сексу загон, — от его самодовольного тона хотелось ломать и крушить, но я лишь сжала кулаки и продолжила стоять, как вкопанная. — И что самое приятное — не затасканная. Трахается с огоньком, но не со всеми. Мелочь, а приятно. От этих потаскух из зала, готовых под любого тренера лечь, уже зубы ноют.

— Не, ну можно для разнообразия… Лизка как начинает, то месячные, то голова болит, то жопа, то к маме надо съездить. Съездила, мать её!

— Не заводись, найдём. Витьке набрал по дороге, с делами закончит и приедет.

— Да я как представлю, что две недели с каким-то пидором переписывался, меня накрывать начинает, — отозвался брезгливо.

— А нехер было радоваться, что жена у тёщи и трахаться направо-налево! Женился — держи ширинку закрытой! — рявкнул Кирилл.

— Женись сначала, а я на тебя посмотрю через годик-другой, — ответил язвительно.

— Может и женюсь, — хмыкнул уже ближе к двери, — как себя вести будет.

Я начала пятиться и поняла, что не успею вернуться к кабинету, но тут увидела дальше по коридору то, что искала ещё несколько минут назад и едва прикрыла за собой дверь, когда раздались шаги.

Закрылась на засов и попыталась избавиться от чувства, что меня изваляли в дерьме. И вроде ничего особенного не сказал, скорее хвастался, и моральные ориентиры присутствуют и, в целом, настроен серьёзно, но этот тон… никакими эмоциями там даже не пахнет, сухой расчёт. Впрочем, не мне его осуждать.

Успокоилась и пошла обратно в кабинет, почувствовав мерзкий стойкий запах одеколона в коридоре. У отца было нечто похожее, «Саша» назывался. Не иначе как Эдуард перестарался.

В душу закралось смутное ощущение тревоги, но недовольный взгляд Кирилла быстро заменил его тупым раздражением. Он скрестил руки под грудью, а я округлила глаза:

— Чего? В туалет уже нельзя без спроса? Тебя долго не было.

— Заболтались… — ответил туманно.

— Запись сделал? — спросила заискивающе, а он хмыкнул:

— Сделал. Что мне за это будет?

— А что ты хочешь? — ухмыльнулась, слегка вскинув подбородок.

— Раздевайся до белья, — сказал равнодушно, как при первой нашей встрече.

Играть в эти ролевые игры не хотелось, я стянула футболку-поло, соображая, как бы слиться так, чтобы он не заподозрил подвоха, но тут дверь распахнулась и ввалился Виктор, хохотнув:

— Помешал?

— Да, — рыкнул Кирилл. — Пялиться завязывай. Майя, оденься.

«Да, мой Господин» — скривилась мысленно, подбирая с пола футболку.

— А я так спешил, так спешил… — повздыхал Калинин, потешаясь.

— Пошёл нахер, — заржал Кирилл. — Устраивайся, Майя попросила разговор записать, так что даже пересказывать не придётся.

— А есть тут местечко чистое? — скривился Виктор. — А то у меня брюки новые, не хочу пятно из биологической жидкости посадить.

— А в морду хочешь? — уточнил с улыбкой и протянул ко мне руку.

Я подошла, он усадил меня к себе на колени и просунул руку между моих ног, второй включив запись на диктофоне.

— Не лопнуть бы, — шепнул мне на ухо.

— Прекрати, мы не одни, — шикнула, развернувшись.

— Да, Кир, прекрати, — поморщился Виктор. — И не слышно нихера.

— Звук на полную… — пробормотал, пару раз нажав на кнопку сбоку. — Видимо, не нужно было садиться на телефон, — Калинин раздражённо выдохнул, а я хмыкнула. Про себя, разумеется. — Короче, не суть, расскажу так. Лиза ему позвонила ночью, в ту самую, когда мент на ринге бился. Он тут был, следил, чтобы всё как обычно прошло, особо в её бормотания не вникал, но голос звучал встревоженно и он поверил. А сообщила она, что её мать заболела и ей нужно чуть ли не у постели сидеть и собачку её выгуливать. На этом звонки закончились и начались сообщения, типа говорить неудобно и прочее. Он обрадовался, как мудак, свобода, гуляй рванина. Но время идёт, извилина зашевелилась, начал звонить, она трубку не берёт. Набрал тёще, у той вообще телефон не обслуживается. Съездил, там никто не открыл.

— И я не удивлён, его тёща