Когда рассеется туман - Кейт Мортон

ДЭВИД закрывает глаза.

РОББИ достает из кармана складной нож и начинает с трудом делить на порции черствый хлеб. Отрезав кусок, он кладет его на пол около ДЭВИДА. Второй бросает ФРЕДУ. Тот жадно грызет свою часть.

РОББИ, не выпуская изо рта сигареты, предлагает хлеба собаке. Пес нюхает хлеб, смотрит на Робби, отворачивается. Робби снимает ботинки, скатывает с ног мокрые носки. Ноги у него в грязи и волдырях.

Перестрелка становится ожесточенней. ДЭВИД резко открывает глаза. Через дверной проем мы видим на горизонте сполохи битвы. Грохот стоит ужасающий. Страшные взрывы заглушают музыку Дебюсси.

Оглядываясь назад, мы всматриваемся в лица троих солдат, в их глазах отражается зарево битвы.

В конце концов орудия замолкают, вспышки гаснут. На лица падает тень. Пластинка кончается.

ФРЕД (вглядываясь в поле боя):

— Бедолаги.

ДЭВИД:

— Они сейчас ползают по нейтральной полосе. Те, кто выжил. Собирают трупы.

ФРЕД:

— Чувствуешь какую-то вину. Что не можешь помочь. И радость.

РОББИ встает, подходит к двери.

РОББИ:

— Давай сменю, ты устал,

ФРЕД:

— Не больше, чем ты. По-моему, ты не спал с тех пор, как он (указывает на ДЭВИДА) вытащил тебя из траншеи. Я до сих пор не понимаю, как ты живым-то оттуда…

РОББИ (торопливо):

— Я не устал.

ФРЕД (пожимая плечами):

— Как хочешь.

ФРЕД оставляет пост и садится на пол рядом с ДЭВИДОМ, не выпуская из рук оружия. Укутывает ноги одним из одеял.

ДЭВИД достает из вещмешка колоду карт.

ДЭВИД:

— Как насчет перекинуться перед сном?

ФРЕД:

— Не откажусь. Нет вернее средства отвлечься и забить чем-нибудь мозги.

ДЭВИД, кивнув на свою замотанную руку, передает колоду ФРЕДУ.

ДЭВИД:

— Тогда сдай.

ФРЕД:

— А ему?

ДЭВИД:

— Робби не играет. Боится вытянуть пикового туза.

ФРЕД:

— А почему именно пикового?

ДЭВИД (просто):

— Погибнешь.

ФРЕД хохочет, напряжение последних дней выливается в настоящую истерику.

ФРЕД:

— Псих суеверный! Подумаешь — погибнет он! Да весь мир погиб. Бог — и тот помер. Остался только тот, внизу. Да нас трое.

РОББИ сидит у дверей, глядя наружу. Пес хромает к нему и ложится рядом.

РОББИ (бормочет себе под нос, перефразируя Уильяма Блейка):

— Мы все, сами не зная того, сторонники Дьявола.[10]

ФРЕД (услышав его):

— Без тебя знаем. Достаточно одной ногой шагнуть на эту проклятую землю, чтобы понять, что здесь заправляет дьявол

ДЭВИД и ФРЕД играют в карты, РОББИ закуривает очередную сигарету и достает из кармана маленький блокнот и ручку. Пока он пишет, мы видим, как разворачиваются в его памяти картины недавнего боя.

Слышится голос РОББИ:

— Мир сошел с ума. Люди привыкли к кошмарам. Они гибнут каждый день — мужчины, женщины, дети. Тела бросают на произвол судьбы или сжигают, так, что ничего не остается: ни волоска, ни косточки, ни пряжки от ремня… Цивилизация гибнет. Потому что после такого — как она может существовать?

Раздается храп. РОББИ опускает блокнот.

Пес кладет голову ему на ногу и тоже засыпает, подрагивая во сне.

Крупным планом — лицо РОББИ, озаренное свечой. Он смотрит на собаку. Медленно, осторожно поглаживает ее. Рука дрожит. РОББИ грустно улыбается.

Голос РОББИ за кадром:

— И все-таки, даже среди ужасов войны, невинные по-прежнему находят отраду во сне.

НАТУРА. ЗАБРОШЕННЫЙ ДЕРЕВЕНСКИЙ ДОМ. УТРО.

Наступает утро. Сквозь тучи пробивается слабый солнечный свет. Капли ночного дождя висят на листьях деревьев, земля размокла. Перекликаются ранние пташки. Трое военных стоят около дома, забросив вещмешки за спины.

ДЭВИД держит компас в здоровой руке. Поднимает глаза и указывает туда, где ночью шла перестрелка.

ДЭВИД:

— Вон там, на востоке, должен быть Пасхендале.

РОББИ мрачно кивает. Смотрит на горизонт.

РОББИ:

— Значит, идем на восток.

Они отправляются. Пес бредет за ними.

Подробный рапорт, касающийся обстоятельств героической гибели капитана Дэвида Хартфорда

Октябрь, 1917 года

Дорогой лорд Эшбери, повинуясь своему нелегкому долгу, докладываю Вам о смерти Вашего сына, Дэвида. Понимаю, что в данных обстоятельствах слова вряд ли помогут Вашему глубокому горю, однако как непосредственный командир Вашего сына и как человек, глубоко ценивший и уважавший его, я не могу не принести Вам свои глубокие соболезнования.

Также довожу до Вашего сведения, что Ваш сын пал смертью храбрых, и надеюсь, что Вы и Ваша семья будете гордиться тем, что Дэвид жил и умер, как настоящий джентльмен и солдат. В день гибели он командовал отрядом, проводившим рекогносцировку местности в целях обнаружения противника.

От одного из подчиненных Вашего сына я узнал, что 12 октября, между тремя и четырьмя часами ночи, когда отряд возвращался с задания, он попал под вражеский обстрел. Именно тогда и был убит капитан Дэвид Хартфорд. Небольшим утешением может служить то, что он умер мгновенно.

Утром мы похоронили Дэвида в северной части деревни Пасхендале, — название, которое навсегда войдет в историю британской армии. Вы будете рады узнать, что благодаря умелым действиям Вашего сына при выполнении последнего задания мы смогли добиться целей, поставленных перед нами командованием.

Если у Вас появятся какие-то вопросы, счастлив буду Вам ответить.

Остаюсь Ваш покорный слуга,

подполковник Ллойд Оден Томас.

За окном прекрасное мартовское утро. Розоватые левкои под моим окном наполняют комнату сладким, пьянящим запахом. Если я перегнусь через подоконник и выгляну наружу, в сад, я увижу их расцвеченные солнцем лепестки. Потом зацветет персик, а за ним жасмин. Каждую весну все повторяется снова и снова, и будет повторяться еще долгие годы. Когда меня уже не станет, и цветами залюбуется кто-то другой. Свежими, чистыми, вечными.