Парадокс Ферми - Феликс Разумовский

Отношения между братьями держались ровные и тёплые, как будто и вовсе не было многолетней разлуки. Когда Зетх узнал о причитавшейся ему доле в наследстве, он решительно отказался: своих девать некуда. И только потом как бы невзначай поинтересовался: «Скажи-ка, брат, ты ведь… сблизился с Небетхет?»

На что и получил грубоватый, но все же такой приятный ответ: «Ты что, брат, совсем спятил в бегах? Она же тебя ждала!»

И Зетх в который раз понял: как бы там на самом деле ни было, а главное всё же — это семья. Гены. Родная кровь. И жалко того, кто думает по-другому.

Между тем, отражаясь в зеркале пола, братья пересекли зал, спустились по ступеням и попали в просторный полуподвал. Здесь было царство Координатора Кху, отвечавшего за закупку, натуральный обмен и взаимозачёт. Повсюду весы, анализаторы, холодильные камеры и криоустановки для биоматериалов. За стеной — просторные подсобки с сублиматорами и разделочными модулями. Казалось, не было в природе таких отходов, из которых Кху не способен был бы сотворить товар на продажу.

— Слушайте, естественнорождённые, что вы моё время попусту тратите? — издалека услышали Зетх с Узером занудный голос координатора. — Зачем мне ваша трава? И это молоко с сухарями? Неужели не можете внушить аборигенам, чтобы несли металлы, минералы, а если нечто из животного мира, то в живом виде…

Перед ним потерянно стояли Исет и Небетхет. Одна — с корзиной цветов, вторая — со стопкой плоских хлебов и глиняным кувшином. При виде Зетха Кху прервал нотацию, сгорбился и разом изменил тон:

— Ну ладно, сделаем исключение… Давайте, давайте, давайте ставьте вот сюда, раз уж пришли… Возьму как положено, но, учтите, с уценкой… — Принял, взвесил и заплатил гроши. — Будет что ещё, приходите. Осторожно, там ступени скользкие…

— Чтоб ты сам в сухарь превратился, — проверила цифры Небетхет, покусала нижнюю губу и подняла глаза на ухмыляющегося Зетха. — Слушай, дай денег. Вот столько. Сочтёмся.

Она не просила, она требовала, и Узера это несколько удивило. Обычно Небетхет к деньгам относилась философски. Есть — хорошо, нету — как-нибудь обойдёмся.

— Красивая женщина не должна прозябать в нищете… — сказал Зетх.

«И вообще всякая», — мысленно добавил Узер.

Зетх взял жену под локоток, страхуя на действительно скользких ступенях.

— А зачем тебе столько, радость моя? Чего в жизни не хватает?

И в самом деле, чего? Сыта, одета, и верные воспевают свою богиню.

— Понимаешь, милый, — ответила она, — мы с Исет надумали открыть Храм Исцеления. Будем принимать трудные роды, лечить безнадёжные раны, искоренять болезни. Я ведь по образованию как-никак врач, а много ли надо, чтобы привести местных в восторг? Здание достраивают, материалы и работа тут дармовые, теперь нужны медикаменты. И кое-какое несложное оборудование, конечно. Да, и ещё охватить это всё чем-нибудь вроде «Джеда» — из уважения к туземным традициям. Проще говоря, чтобы при виде нашей техники они от культурного шока не умирали.

Зетх улыбнулся. Сумма, которую она так обстоятельно обосновывала, вызывала у него если и слёзы, то только от смеха.

— О Творцы, змейка моя… — Он нежно обнял Небетхет за плечи, ласково потёрся носом о её нос и повел жену в обитель Координатора Сиа, в ту, которую было принято по-простому именовать вещевым ларьком. А разве не правильно? Там, как на хорошей барахолке, действительно продавалось всё, что угодно, — от лучемётных зарядов до дивитола. А чего не имелось в наличии, пожалуйста, заказывайте по каталогу.

— Слушай, Узер… — Джех как-то странно вздохнул им вслед. — Как-то не по мне это… Бабы, — он виновато глянул на Исет, — делом занимаются, а мы, мужики, знай себе прохлаждаемся. Может, нам хоть школу открыть? Они ж тут, бедняги, в большинстве своём уже всё забыли. И как землю правильно пахать, и как её без ошибок мерить, и как металлы выплавлять… Слушай, а давай научим их основам ирригации, закупим хорошего зерна, а? Как тебе? К примеру, альгеранская пшеница здесь точно бы прижилась. Не возражаешь? Ну и чудесно. Раз уж мы здесь, пойду проверю ларёк, чтобы знать, с чего начинать…

Когда он ушёл, Исет некоторое время молчала, явно собираясь с духом, а потом быстро выговорила:

— Узер, я всё собиралась тебе сказать… В общем, у нас будет мальчик. Я и сама не ожидала, но это именно так. И он будет. — Исет вскинула голову, расправила плечи. — Я всё обдумала и буду рожать. Твой голос в этом деле — чисто совещательный. Есть что сказать?

В этот момент с неё можно было лепить статую для имперского воинского мемориала. Под названием «Непоколебимая стойкость». Она стояла перед Узером, словно воплощение всех матерей мира, готовых насмерть биться за своих ещё не рождённых детей. С любым врагом, с любыми обстоятельствами — до победы.

— Ребёнок? Мальчик? У тебя? У нас?.. — ошалело заморгал Узер… и вдруг, нарушая скульптурный пафос мгновения, сгрёб Исет в охапку, припечатал носом её покрасневший нос. — Родная моя, вот здорово-то!..

Наследник. Малыш. Настоящий, живой, брыкающийся и орущий, и полководец Геб, который никогда не возьмёт его на руки, улыбнётся в царстве теней, зная, что его род, первый в славном клане Ху, не иссякнет на этом свете никогда.

И во Тьму все имперские указы, генетические лимиты и все своды их дурацких законов. «У меня будет наследник». И не придумать блаженства полнее, чем бесконечное повторение этих простых слов.

— Да, милый, это мальчик. Я в таких делах ошибок не делаю, — прошептала ему в ухо Исет, погладила щекой его шею и тихонько отстранилась. — Наши идут.

Действительно, из открывшихся дверей появились Джех и Небетхет. Хербей что-то подсчитывал в уме, Небетхет счастливо улыбалась. Следом возник Зетх — он с видом скромной гордости тянул за собой объёмистый гравиконтейнер. Скоро в Храм Исцеления потянутся больные.

Узер представил себе, как начнут волноваться под ветром их с Джехом поля, и вдруг засмеялся, подумав, что колосья, украшавшие его «мощи», оказались-таки пророческими.

На улице, как всегда после сумерек зала, всё выглядело слишком ярким: и полуденное небо, и изумрудная листва, и краски на каменной туше Сфинкса. Солнце нестерпимо отражалось от полированных граней пирамид, и те казались исполинскими, чёрт знает зачем заброшенными сюда кристаллами ягенима…

О подарке для Джеха Узер вспомнил только у реки, когда уже показался стоящий на берегу гравиплан.

— Эй, естественнорождённые, попрошу вашего внимания… — Он вскинул руку и с улыбкой подошёл к ничего не понимающему Джеху. — Вот что, старый тамуан, замри-ка. И давай сюда свой «Джед».

Джех пожал плечами и положил местный орех, из которого как раз собрался высосать прозрачный сок. Отстегнул прибор и протянул Узеру:

— На, только не сломай. Испортишь — голову оторву.

Мысленно он уже трудился над усовершенствованием этого самого ореха, обдумывая механизмы распространения по планете новых, более урожайных и вкусных сортов. Умные глаза блестели, руки явно чесались.