Телохранитель - Уильям Дитц

Но время от времени я всплывал из глубины, хватал обрывки ощущений и уносил их с собой. Я уловил движение, услышал смех, почуял запах кала, ощутил холод, почувствовал вкус воды и испытал боль. Много боли. Боль от раны в груди, от игл в венах и боль, которую не смог точно определить. Было больно существовать, больно быть там, где я находился, поэтому я решительно устремился вверх, чтобы пробиться на свет и сказать им, что я чувствую, заставить боль уйти. И внезапно темнота распалась, я увидел Сашу, Райлера, ящики и почувствовал разочарование. Я ожидал большего. Заметив, что я проснулся, Райлер помахал вилкой. На коленях он держал пищевую коробку, и от запаха еды у меня потекли слюнки.

— С возвращением. Ты спал девять часов.

Я перекатился на живот и встал на колени. Саша выглядела все так же.

— Не беспокойся, — ровно сказал Райлер. — Часа три назад она пришла в себя. Док дал ей что-то, и она заснула.

У меня отлегло от сердца. Мы лежали, но это не значит, что мы без сознания. Райлер бросил мне коробку. Я поймал, потянул за ушко и почувствовал, как она согревает мне руки.

Мне вдруг невыносимо захотелось оказаться в поясе астероидов, на Европе или снова на Земле. Но до них еще было лететь и лететь, да и они ничуть не дружелюбнее этой баржи. Я открыл коробку. Мясное рагу и даже вкусное. Райлер кивнул, и мы поели в молчании.

«…таким образом, учитывая и без того противоречивые настроения рабочих по отношению к компании, мы считаем, что существование свалки токсичных отходов в самом центре астероида DXA-1411 следует держать в секрете, пока моральный климат не улучшится, или до того времени, когда можно будет покинуть астероид».

Выдержка из докладной записки под грифом «Только для членов Совета» с файла из штаб-квартиры «Транс-Солар».

Следующие две недели тянулись мучительно медленно. Поначалу Саша пошла было на поправку, но началось заражение, и ее состояние ухудшилось. Чистые раны воспалились и выделяли серо-зеленый гной, который выглядел ужасно, а вонял и того хуже. Когда здоровье резко ухудшилось, то же стало и с настроением. Девочка скатилась в пассивное, чуть ли не растительное состояние.

Док отдал все, что у него было, но какой выбор лекарств мог предложить его медицинский чемоданчик, если это — все та же прославленная аптечка первой помощи? Но док все же сумел замедлить ухудшение, за что я был ему несказанно благодарен.

Искусственные дни тащились один за другим. Каждый приносил с собой однообразный бесконечный круг забот: обтереть девочку влажной губкой, прочистить раны и, когда она приходила в сознание, покормить с ложечки.

Но недолгие минуты сознания всегда сменялись тяжелым бредом. Саша говорила что-то непонятное и держала мою руку железной хваткой. Иногда ей казалось, что здесь присутствует ее мать, и тогда они вели долгие бессвязные разговоры, почти всегда оставляющие Сашу в слезах. Конечно, я слышал только Сашины ответы, но у меня сложилось впечатление, что ее мать — не слишком приятная особа и имеет большие надежды. Настолько большие, что ее дочь пожертвовала глазом, лишь бы не провалить дело.

Но было и другое, когда, например, Саша открыла оставшийся глаз, улыбнулась и сказала: «Я люблю тебя», после чего снова ускользнула в тот странный призрачный мир, где проводила столько времени. Я не знал, кого она видела в тот самый момент, но надеялся, что слова ее относились ко мне, и эта мысль согревала душу.

Дружба с Райлером удалась, и никто не пытался перерезать нам горло во сне. Через какое-то время наши запасы кончились, и он присматривал за Сашей, пока мы с Джой ходили на корму за спрятанными там рюкзаками. И мы поделились припасами с Райлером.

Так все и шло, пока, как сообщили расчеты Райлера, мы не оказались в паре дней пути от астероидов, и с часу на час следовало ожидать на борту экипаж буксира. Я забеспокоился, что нас обнаружат, но Райлер покачал головой.

— Брось, Макс… думаешь, они не знают? Да они получают деньги за то, чтобы не замечать нашего присутствия. И будь уверен, у них есть все основания желать, чтобы мы убрались с баржи раньше, чем они поднимутся на борт.

— Возможно, — с сомнением протянул я. — Но парень, который закинул нас на баржу, беспокоился.

Райлер пожал плечами.

— Ну, может, он не поделился с командой или разыграл перед вами комедию — кто знает? Главное, что они не собираются нас находить.

Слова Райлера имели смысл, но и братская любовь имеет смысл, а, видит Бог, ее чертовски мало в нашей Солнечной системе. Однако же Райлер оказался прав: появились двое гвардейцев в скафандрах и предложили нам сделку. Вероятно, это единственное, что мы бы получили. Сравнительно новые скафандры гвардейцев выглядели почему-то старыми и поношенными и несли на себе отпечаток личности владельца. Оба скафандра были сплошь в рисунках, имитирующих татуировки, в наклейках и в надписях.

Разговор вел парень, здоровый, вооруженный двумя бластерами и с надписью поперек груди: «Шахтеры делают его глубже». Его напарница держалась несколько сзади, направив на толпу дробовик. Ее челюсти трудились над жевательной резинкой.

— Я Квинт, — представился парень. — Добро пожаловать на астероиды. Все желающие убраться с этого корыта, соберитесь здесь. Желающие остаться и попасть на двухгодичные с оплаченным обучением курсы по горному делу на астероидах могут спать.

Мы все, за исключением Саши и кое-кого из детей, собрались вокруг Квинта.

У гвардейца были карие глаза, разбитый нос и трехдневная щетина. Во рту блуждала незажженная сигара, будто не зная, где лучше остановиться. Квинт кивнул, давая понять, что мы приняли правильное решение.

— Хорошо. Значит, предложение такое. За две тысячи кредитов или их эквивалент в наркотиках, металлах или камешках мы доставляем вас и двадцать пять фунтов вашего личного имущества на свободную от зебов посадочную площадку на Глубоком Порту. Дети младше двенадцати летят за полцены. Домашние животные, роботы и личные вещи свыше двадцати пяти фунтов подлежат обсуждению. Мы возьмем их, если позволит вес. Если у вас нет денег, не тратьте мое время. Я наслушался столько историй о злосчастной судьбе и горемычной жизни, что мне на них абсолютно плевать.

Его руки передвинулись к висящим на правом и на левом боку бластерам.

— И последнее, но не менее важное. Даже не думайте нам угрожать. Возможно, вы протащили с собой огнестрельное оружие, возможно, вы самые отъявленные мерзавцы, когда-либо поднимавшиеся с матушки Земли, но у нас корабль, и без нас вы никуда не попадете. Дошло?

Дошло. По крайней мере до меня, а остальные вряд ли глупее. Готовые платить выстроились в очередь. Большинство, если не все из наших собратьев-«зайцев», предвидели такой поворот событий и припасли на этот случай деньги или другие какие ценности. Мы с Сашей не были так предусмотрительны, но работа на «Красном Торговце» и конфискованные у убийц четыре тысячи обеспечили нам скромные сбережения. Убедившись, что их хватит, я встал в очередь. Очередь продвигалась с остановками, когда народ предлагал контрабанду вместо денег, но в целом довольно быстро, и вот я уже стоял перед Квинтом. Квинт прищурился.