Штормовые времена - Мазо де ля Рош

маленькой девочкой, а не просто малышкой. Панталоны, отделанные кружевами, которые Аделина сплела своими руками, изящно белели под голубым шелковым платьицем с короткими рукавами и глубоким вырезом. Гасси выглядела настолько мило, что при взгляде на нее Аделина чуть не расплакалась. Она схватила дочь, покрыла ее лицо поцелуями и предъявила Филиппу для демонстрации. Из-под панталон виднелись маленькие голубые туфельки.

– Ты когда-нибудь видел что-нибудь столь восхитительное и забавное? – воскликнула она.

Казалось, Гасси слегка обиделась. Она подумала, что смеются над ней. Николас, привыкший быть в центре внимания, не мог вынести, что его сестренка заняла престол. Он подполз к юбке Аделины и попытался по ней взобраться, преодолевая оборку за оборкой. Филипп подхватил его и усадил на свои широкие плечи.

– Красивая парочка, – заявил он. – Дети Балестриеров ни в какое сравнение с ними не идут.

– И дети Пинков тоже.

– И все другие дети, которых я знаю.

– Интересно, на кого будет похож новорожденный?

– Надеюсь, это будет мальчик. Но лучше бы малыш и вовсе не появлялся.

– Хочу, чтобы он был светлым и похожим на тебя.

– Да. Пора бы появиться кому-то, похожему на меня. Но он, вероятно, будет копией твоего отца, рыжим и так далее.

– Боже упаси!

– Я бы хотел назвать его Чарльзом в честь моего отца. Он был прекрасным человеком. И потом, «Чарльз» хорошо сочетается с «Уайток».

– Если ты назовешь его в честь своего отца, то он должен быть назван и в честь моего.

– Хочешь сказать, что назовешь своего сына Ренни?

– У моего отца не одно имя. Полностью его зовут Деннис Патрик Крошей Сент-Джон Ренни.

– Хм… Не могу сказать, что хоть одно из них мне нравится.

– Моего дорогого отца, – сказала Аделина нежным голосом, – звали Деннисом до двадцати трех лет. Затем дядя, в честь которого его назвали, пообещал ему тысячу фунтов, если он возьмет одно из других своих имен. Поэтому отец, который готов называться любым именем, если речь идет о деньгах, отказался от Денниса и стал Ренни. Но по правде говоря, многие родственники по-прежнему зовут его Деннис, поскольку так его ненавидят, что не станут называть дедушкиным именем. Не то чтобы их дед был человеком, которым стоит хвастать. Он был…

Филипп посмотрел на часы.

– Пора одеваться, – перебил он. – И если ты хочешь, чтобы я застегнул тебе корсет, нам лучше приступить.

Погода в день катания была ясной и холодной. Уилмот и Тайт усердно работали все утро, расчищая лед от снега и подметая его метлами не только на пруду, но и на участке вверх по реке. Они соорудили скамейки для отдыха дам и постелили на них красные и серые одеяла. Жена соседа-фермера пришла помочь с закусками. В честь званого вечера Джеймс надел красный шарф, длинная бахрома которого свисала поверх жилета.

Первыми приехали Пинки, и Уилмот оказался этому рад. Они придали празднику атмосферу уюта. Священник подшучивал над Уилмотом, дескать, тот привносит в общество новые легкомысленные способы поведения. Миссис Пинк посмеивалась над шутками мужа и улыбалась остротам Уилма. Она радостно сообщила, что ее маленькие сыновья вполне оправились от коклюша.

Следующими прибыли Лэси. Они привезли с собой своего сына, единственного ребенка, как Роберт Вон, но в их случае единственный ребенок выжил из трех, поэтому он был втройне дорог. Лэси были самыми близкими друзьями Пинков. Они быстро объединились в такую сплоченную группу, что Уилмот почувствовал себя лишним. Он с беспокойством смотрел на дорогу, потому что услышал звон бубенцов. Большие сани, в которые была запряжена пара тощих заезженных лошадей, медленно въехали в ворота. Управлявший ими дюжий малый с трудом остановился. Еще один крепкий парень выпрыгнул из саней и подбежал к лошадям. Из повозки выбрались три пышногрудые девицы. Молодой Лэси бросился им помогать, но успел подать руку только их необычайно дородной матери.

Последним вышел отец семейства. Это был Илайхью Базби, первоначальный владелец большей части окружающих земель. Ему было чуть за шестьдесят, но он вполне мог сойти за пятидесятилетнего. Он держался так ровно, что почти отклонялся назад. Базби участвовал в войне 1812 года под командованием генерала сэра Айзека Брока и потерял руку в битве на Куинстонских высотах[26]. В нем смешались английская, ирландская и шотландская кровь, но ко всем этим народам он испытывал легкое презрение, которое в случае с шотландцами переросло в неприязнь. Но самое сильное предубеждение у него было к американцам. Он происходил из семьи Лоялистов Объединенной Империи[27], которая оставила все свои богатства в Новой Англии и в первые же дни американской революции бежала в Канаду. Преследования, которым семья подвергалась перед бегством, запечатлелись в сознании Базби с удивительной четкостью, поскольку он еще мальчишкой жадно впитывал их из рассказов дедушек и бабушек. Он был горд и самолюбив, но питал к Уилмоту симпатию и не испытывал большего удовольствия, чем посвящение новоприбывшего во все дела в провинции. Его старшая дочь Кейт также увлеклась Уилмотом, но куда сильнее, и ей не терпелось дождаться момента, когда они будут кататься вместе. Сам Базби отнесся к катанию практично и, поприветствовав хозяина, немедля уселся на берегу и приказал старшему сыну Айзеку надеть на себя коньки, чего не мог сделать сам из-за потерянной руки.

К собранию присоединились Уайтоки, Роберт и Дейзи Вон. Чуть позднее общество дополнил доктор Рамзи, который привязал свою кобылу к дереву, укрыл ее попоной и подошел к Джеймсу так, будто тот был пациентом, который, возможно, никогда не заплатит по счету.

– Я не задержусь надолго, – сообщил он. – Мне нужно ехать в Стэд, там меня ждет человек с рукой, сломанной в трех местах.

– Да ампутируйте ее, – посоветовал Базби через плечо. – Как сделали мне. Дайте ему стакан виски и режьте.

Доктор Рамзи проигнорировал совет. Он скрестил руки на груди и неодобрительно посмотрел на Аделину.

– Ей здесь нечего делать, – заявил он. – Только что оправилась от коклюша и должна родить в апреле. И взгляните, как зашнурована!

Уилмот счел это замечание дурным тоном, но в присутствии доктора Рамзи он оцепенел и неопределенно ответил:

– Надеюсь, все будет хорошо.

Доктор Рамзи сверкнул холодным взглядом.

– Почему?

– Не знаю.

– Могу вас заверить, так бывает редко.

Первым на лед вышел Илайхью Базби. Он плавно скользил по льду и был бы даже грациозен, если бы не угловатое положение тела, вызванное отсутствием руки. Неро, прибывший вместе с Уайтоками, никогда раньше не видел людей на коньках. Их вид наполнил его каким-то диким весельем. Скользя и пробуксовывая на поворотах, он бросился за мистером Базби. Аделина звала его,