Дарители. Книга 2. Короли будущего - Екатерина Соболь

Отец учил его: «Главное – решить, что делать, потом уже не страшно».

Генри сделал несколько шагов в глубину и разжал руки. Если он однажды смог достать его со дна, сможет и еще раз.

Ларец сразу пошел ко дну. Несколько секунд его сияние еще проглядывало под толщей воды, а потом и оно исчезло. Генри знал, что ларцу ничего не будет, – тот триста лет пролежал на дне реки, – но сама вода в этом озере пугала его. Вокруг того места, где упал ларец, расходились круги, вода шла рябью. Генри все ждал, когда она успокоится, но рябь вопреки всем законам природы становилась только сильнее.

– В озере живет чудовище, если вы забыли, – дрогнувшим голосом сказал Генри. Он искренне надеялся, что рассказ Олдуса – выдумка, но припугнуть не мешало. – Попробуете достать ларец, и оно вас сожрет, так что на вашем месте я бы сюда и близко не подошел.

На прилавок к этому моменту забрались уже все придворные, а охрана пыталась к ним присоединиться, но не хватало места. Толпа медленно повернулась к ним, будто нашла новую цель. Ветер поднялся снова, и дети начали плакать.

– Подойдете – убью, – прошипел принц, выставляя перед собой меч.

Может, его угрозы и произвели бы впечатление, но прилавок был рассчитан на вес пирожков и чайных чашек, а не десяти человек. В глубине его что-то хрустнуло, затрещало, и он развалился на доски. Все рухнули на землю вместе с обломками, кто-то наверняка при этом напоролся на гвозди, и беспомощные вскрики будто разбудили толпу. Тьма сошлась плотнее, окутывая их живым, тихо шепчущим облаком.

– Ты гляди, какие ботинки! – ахнул кто-то, глядя на барахтавшегося среди досок Уилфреда.

Ботинки Уилфреда немедленно исчезли. Он пытался отбрыкиваться от нападавших, но куда там. Переливчатый камзол тоже кому-то приглянулся, и Уилфред тут же остался без него. А потом руки потянулись к вещам остальных.

– Не сметь! – рявкнул принц. Ему наконец удалось подняться на ноги – и он с силой ударил мечом по руке того, кто тянулся к накидке Ингрид.

При падении он наверняка почувствовал боль всех остальных, так что теперь еле стоял на ногах, и удар получился скользящий, нестрашный, но царапина тут же пропиталась кровью, рукав стал красным, и человек закричал во весь голос. Генри закусил губу от страха. Тут как у зверей: стоит им почуять кровь, их уже не остановишь.

Роза всхлипнула. Звук был такой жалобный, что у Генри сердце дернулось, и он, оскальзываясь в густой, холодной воде, бросился на берег, растолкал людей и врезал кулаком по лицу тому, кто пытался отнять у Розы туфли. Тот вскрикнул, хватаясь за нос, и Генри вдруг понял, что это Сван. Лицо у него было свирепое, искаженное, и он смотрел на Генри так, будто не узнавал его. Генри попытался хоть что-то ему сказать, но Свана уже оттеснили другие желающие поживиться.

– Лучше не связывайся с этой тьмой. Это все равно что думать, будто голыми руками можешь убить медведя, – сказал голос у Генри за плечом.

Тот обреченно обернулся. Отец, одетый как местные горожане и перемазанный сажей, стоял за его плечом.

– Так вот кто придумал поджечь кузницу, – выдохнул Генри. Он все понял. – Сделал вид, что ты один из них. Они же никогда не видели твоего лица, только доспехи.

– Да, неплохо получилось, – легким тоном сказал Освальд, оглядывая ревущую толпу.

С короля уже сдернули мантию, но теперь не могли ее поделить и раздирали на части, охрана пыталась отбиваться копьями, но их отняли одно за другим. Генри шагнул было к ним, но отец положил руку ему на плечо.

– Не надо, Генри. Ты вышел в такой опасный день даже без какого-нибудь паршивого ножа. Учишь тебя, учишь. Им не помочь, успокойся. Да они и вообще того не стоят.

– Ты правда думал, что им удастся погасить Сердце? – спросил Генри, не отводя взгляда от Уилфреда, который прижимал к себе жену и дочь, от Агаты, которая обеими руками обхватила мать. Отец прав – людей вокруг слишком много, он не справится.

– Не то чтобы всерьез, – пожал плечами Освальд. – Я в курсе, что ларец открывается только тебе, но не мог же я не попробовать! Это я так, просто развлекаюсь. Скучно ждать.

– Ждать чего?

Но отец не ответил.

– Будешь меня уговаривать, чтобы я не искал корону? – поинтересовался Генри, глядя на отца, но тот покачал головой в нелепой шапке с поломанным пером.

– Нет, Генри, – невесело сказал он. – Я же предупреждал: как только переступишь порог дворца, будущее наступит. Одно из моих предсказаний только что сбылось, значит, и до остальных недалеко.

И Генри вспомнил: «Сердце будет потеряно, тебя посадят в клетку, потом убьют». А теперь Сердце лежало на дне озера. Он заморгал, пытаясь как-то это осознать, а когда обернулся, отец уже растворился в толпе.

Король и его свита жались среди обломков, про Генри все будто забыли, и он знал: если быстро пробиться сквозь толпу, он выберется. А еще, что бы там ни говорил отец, он знал, как все это остановить, – хотя это был худший способ из всех возможных. Но он сам довел до этого, ему и исправлять. Генри свистнул так, что у самого уши заложило, и от резкого звука люди на секунду замерли.

– Эй, все. Вижу, вы меня не узнали, – холодно сказал он. Губы у него тряслись. – А зря.

Генри тоскливо обвел взглядом остальные прилавки – они стояли в ряд, плотно прижатые друг к другу. То, что нужно. Он же обещал себе, что никогда больше не сделает этого. И сколько продержался? Несколько дней?

А хуже всего было то, что в глубине души у него что-то пело от торжества, когда он снял перчатку и прижал ладонь к деревянной опоре ближайшего прилавка.

Чернота расползлась от его руки, перекидываясь с одного прилавка на другой, пока все они не рассыпались, и с каждой секундой звуки на площади затихали. Прилавков было штук десять, и пепла от них было столько, что площадь накрыло черное облако.

– Эти люди – под моей защитой. – Генри сказал это негромко, но над площадью повисло такое молчание, что все его услышали, а потом кинулись врассыпную, будто мелкие звери, увидевшие крупного хищника.

Последним ушел человек в шапке с поломанным пером – неспешно, с кривой, печальной улыбкой. Генри на секунду встретился с ним взглядом и сразу отвернулся.

Генри надел перчатку и зашагал к двери в стене. Он слышал, что король и его свита спешат за ним, но боялся оглянуться. Помешать им никто не посмел. Они пересекли площадь, и охранники тут же открыли дверь. Видимо, наблюдали за тем, что творилось, через зарешеченное окошко. Генри пропустил всех и вошел последним. На площади за его спиной стояла гробовая тишина.

Охранник захлопнул дверь и трясущимися руками запер на три засова, и только тут Генри набрался смелости посмотреть на остальных. Вид у всех был жалкий – засыпанные пеплом, расцарапанные, в порванной одежде. И они смотрели на него именно так, как он ожидал. Даже Роза. Даже Агата – она ведь до этого ни разу не видела, как он уничтожает предметы.