Смерть на рассвете - Деон Мейер

— Доброе утро, ван Герден, — поздоровался Барт де Вит.

— Доброе утро, ван Герден, — сказал Матт Яуберт.

Нуга О'Грейди не сказал ничего.

— Встреча старых друзей, — заметил черный. — Как трогательно!

— Просто прелесть, — вторил ему белый.

— Ван Герден, вы обладаете информацией, которая может помочь нам раскрыть «висяк». — Барт де Вит потер большую родинку на крыле выдающегося носа.

— Мы пришли забрать ее, — сказал О'Грейди.

Матт Яуберт улыбнулся:

— Как делишки, ван Герден?

— Переставляет шезлонги на «Титанике», — ответил за него белый.

— Только никакого Ди Каприо рядом нет, — поддержал его черный.

— Наши друзья из военной разведки как раз собирались уходить, — сказал ван Герден.

— Не угадал, — возразил черный.

— Меньше знаешь — лучше спишь, — сказал белый.

— Семьдесят шесть, — сказал ван Герден.

Глаза белого почти незаметно прищурились.

— У меня семьдесят шесть причин, почему вам нужно немедленно убраться.

Двое широкоплечих, коротко стриженных здоровяков довольно долго стояли и молча смотрели друг на друга. Они вдруг притихли и перестали острить.

Ван Герден подошел к стеклянной двери, раскрыл ее.

— Идите раздавайте медали, — посоветовал он.

Белый открыл было рот, но тут же его захлопнул.

— Пока, — попрощался ван Герден.

— Мы еще вернемся, — пригрозил черный.

— Раньше, чем вы думаете, — кивнул белый.

Оба вышли.

— Ван Герден, ты обманул доверие инспектора, — сказал старший суперинтендент Барт де Вит, начальник кейптаунского отдела убийств и ограблений.

— За тобой должок, ван Герден, — добавил О'Грейди.

— Не говоря уже о том, какой невосполнимый урон ты нанес доброму имени ЮАПС, — кивнул Барт де Вит.

Матт Яуберт улыбнулся.

— Пошли, — сказал ван Герден. — Надо найти место, где мы сможем поговорить.

Зазвонил телефон, и его резкий звонок в пустой комнате заставил Хоуп вздрогнуть.

— Алло, — сказала она.

Секундное молчание. Потом она услышала мужской голос:

— Кто говорит?

— Хоуп Бенеке.

— Адвокат?

— Да. Чем я могу вам помочь?

— Покойного звали Рюперт де Ягер.

Снова тишина, как будто говоривший ожидал ответной реакции.

— Да? — неуверенно сказала она.

— До того как он сменил имя. Вы уже в курсе?

— Д-да… — ответила она и мысленно взмолилась: пусть ее ложь послужит благой цели. Она записала на лежащем перед ней листе бумаги: «Рюперт де Ягер (???)».

— Вы знаете, кто убийца?

Как ответить на такой вопрос?

— Извините, сэр, но по телефону я такую информацию сообщить не могу.

Ее собеседник замялся, словно прикидывал все за и против.

— Бюси. Это был Бюси.

— Бюси, — механически повторила Хоуп.

— Схлебюс. Все звали его Бюси.

Дрожащей рукой Хоуп записала: «Бюси Схлебюс».

— Вот как? — Голос у нее тоже дрожал.

— Я там был. Я был с ними.

Она посмотрела на дверь. Где ван Герден? Она загнала себя в угол.

— Вы присутствовали при убийстве?

— Нет, нет, его убил Схлебюс. По-моему, только он один. Я был с ними в семьдесят шестом.

— Вот как… — В семьдесят шестом? Следует ли ей спросить… — Откуда вы знаете, что именно он… убил де Ягера?

— М-16. Его винтовка.

— Ясно…

— Вы не знаете Бюси. Он собирается… совсем спятил. Вы там поосторожнее.

— Почему?

— Он готов на все.

— Почему вы так говорите? — Да куда же запропастился ван Герден?

— Потому что они любят убивать. Вот что вам надо уяснить.

На секунду она лишилась дара речи.

— Мы… то есть… вы готовы встретиться и побеседовать? С нами…

— Нет.

— Сэр, все, что вы скажете, останется между нами…

— Нет, — отрезал ее собеседник. — Я не хочу, чтобы Бюси и меня нашел.

— Где нам найти Схлебюса, сэр?

— Вы не понимаете. Он сам вас найдет. И я не хочу оказаться у него на пути.

Жизнь — штука сложная, многослойная, многогранная, с бесчисленными нюансами.

Слова тут бессильны. И даже более того: все, что я говорю или пишу, наталкивает на ложный след. Важнее то, что я опускаю.

Я не профессиональный литератор. Прежде мне приходилось писать только научные статьи. Сейчас я всячески стараюсь избавиться от сухости стиля и академичности изложения. Слова кажутся тяжелыми, стиль надуманным, неподатливым. Но придется вам со мною смириться. Я стараюсь как могу.

Постараюсь объяснить, каким я был в 1991 году, в те недели, когда ждал ответа на мои письма от начальников отделов убийств и ограблений по всей стране. Потому что в конечном счете цель моего рассказа — измерить, сравнить, взвесить: кто я был, каков был потенциал у человека, который в тридцать один год был одержим расследованием убийства в научных целях. Я гадал и размышлял о том, что могло произойти, если бы…

Тогда я ощущал в себе безграничный потенциал. Я вспоминаю сейчас все стороны моего тогдашнего существования. Просто поразительно, сколько крошечных подробностей оказали влияние на ход событий, на выбор мною жизненного пути. Я стоял на пороге обычного будущего, был буквально на волосок от него. Если бы не те две статьи, я бы не взялся распутывать дело Марневик и пошел бы по другому, более предсказуемому пути. Возможно, сегодня мы с Венди были бы женаты: профессор ван Герден с супругой из Ватерклоф-Ридж, супруги среднего возраста, несчастливы в браке, родители двоих или троих детей, также несчастных.

Несмотря на все, что я уже сказал о Венди Брайс, я не был всецело против обычного пути. Видите ли, наши знакомые в Претории считали нас почти что супружеской парой. У нас был общий круг друзей. Мы были «Зетом и Венди», мы принимали гостей и сами ходили в гости, мы привыкли к определенному распорядку. Иногда случались мимолетные мгновения счастья, близости. Мы отражались друг в друге, мы подходили друг другу по социальному уровню.

Я не собираюсь отклоняться от курса и рассуждать о влиянии среды, но в кругу друзей, с которыми ты постоянно общаешься, возникает некое давление. Индивидуальность, личные цели растворяются в коллективном имени: Зет-и-Венди. Обстоятельства склоняют тебя согласиться, уступить, занять место в более широком кругу человечества: плодиться и размножаться, увековечить свой генофонд, сыграть консервативную роль. Несмотря на то что я давно понял: Венди — не Та, Единственная. Не моя вторая половинка.