Слепой. Не брать живым - Андрей Воронин

И наконец добрался до входа. Здесь людей не было, и Сливин вздохнул с облегчением. И тогда серая папка с документами все еще была при нем.

Он вошел в салон и оторопел. Помещение, в котором он собирался без всякого предварительного ремонта начинать работу, было не узнать. Диван и кресла в прихожей были изрезаны, вокруг валялись обрывки бумаги и инструменты. А весь пол в зале был усыпан осколками зеркал. Разбиты и вывернуты были даже умывальники.

— Господин Исмаилов! — позвал Сливин.

Но вместо ответа… Да. Да, именно тогда кто-то стукнул его по голове. Падая, он только сильнее прижал к груди папку с документами.

Дальше — провал. Дальше он ничего не помнил.

Сливин открыл глаза и посмотрел в потолок. Что же это было? И кто так похозяйничал в салоне Исмаилова? Именно они, вероятно, и забрали его серую папку.

Это, конечно, могли быть и земляки Исмаилова. Чего ради это они будут оставлять ему, русскому, отремонтированное чистенькое помещение? Тогда понятно, почему они напали на Сливина. И почему забрали папку с документами, возможно рассчитывая найти в ней деньги. С другой стороны, более правдоподобной выглядела версия участия в разгроме помещения тех самых отморозков с рынка. Они вполне могли разнести вдрызг салон, который принадлежал инородцу Исмаилову. Но почему они тогда напали на Сливина? И зачем им нужна была папка с документами? Хотя папка эта могла просто вывалиться из его рук на пол. И значит, теперь она где-то там лежит-полеживает.

Артур вновь попытался приподняться. И опять ничего у него не получилось.

Как раз в это время в палату заглянула молодая медсестра. Заметив, что Артур пытается приподняться, она поспешила подойти к нему и, помогая ему лечь, спросила:

— Ну, как вы?

— Нормально, — сказал Сливин и постарался улыбнуться. — Только встать не могу.

— Вам не надо вставать. Вам нельзя вставать, — заявила медсестра. — Врач сказал, что вам нужен полный покой.

— Но а как же мне умыться или в туалет сходить?.. — пробормотал Сливин.

— А утка зачем? — напомнила девушка.

— Утка? — пытаясь скрыть смущение, переспросил Сливин.

— Вам подать утку? — спросила девушка.

— Нет-нет, я пока что не хочу… — поспешил остановить ее Сливин.

— Ну тогда пусть Татьяна вам поможет, — пожала плечами девушка, взглянув на часы. — У меня смена кончается. Я уже двое суток дежурю. Выспаться надо.

— Так вы сейчас домой пойдете? — спросил Сливин.

— Да, — кивнула девушка.

— Простите, а как вас зовут? — спросил Сливин.

— Лиза, — смутилась девушка.

— А меня Артур, — представился Сливин.

— Я знаю, — кивнула Лиза, смутившись еще больше. — И что у губернатора работаете, тоже знаю…

— А, ну тогда вы меня поймете, — улыбнулся ей Сливин.

— В смысле? — насторожилась Лиза, не понимая, к чему Сливин клонит.

— Дело в том, что я потерял свою папку с очень важными документами.

— А чем я вам могу помочь?

— Дайте мне бумагу и ручку. Я напишу адрес, а вы сходите туда и поищите там мою папку. Может, она случайно выпала.

Лиза достала из кармана халата блокнотик и ручку и попросила:

— Вы лучше продиктуйте.

Артур продиктовал адрес, который Лиза аккуратно записала, и уточнил:

— Там салон модных причесок «Лэйла».

— А, знаю. Я туда несколько раз ходила. Там мастера хорошие, — просияла Лиза.

— Ну и отлично, — обрадовался Сливин и опять хотел привстать, но в то же мгновение скривился от боли.

— Вам нельзя вставать! — остановила его Лиза. — Врач сказал, что у вас сотрясение мозга. И вам требуется полный покой.

— Так вы сходите в «Лэйлу»?

— Схожу, схожу… — успокоила его Лиза.

— Спасибо, — прошептал Сливин.

— Ну, тогда до завтра! — кивнула Лиза, поднимаясь.

Неожиданно дверь в палату распахнулась, и двое санитаров ввезли в палату каталку с лежащим под капельницей человеком.

— Подождите, ребята, куда вы?! — остановила их Лиза. — Это же ВИП-палата. Сюда сказали никого не подселять.

— Это тоже ВИП, — пояснил, входя в палату, тот самый рыжеусый доктор. — И не просто ВИП, а московский. И у него очень серьезное ранение. Да, у двери будет дежурить охранник.

Лиза, заметив, что Сливин делает вид, что спит, кивнула и вышла из палаты. Вслед за нею вышли и доктор и санитары.

Сливин тут же открыл глаза и повернул голову. Смуглое лицо соседа покрывала испарина пота, он глухо постанывал, не открывая глаз. Артур вздохнул и тоже закрыл глаза.

Губернатор Глухов еще не осознавал этого, но нутром чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Ни перенос времени открытия байкерского съезда, ни выступление «Машины времени» не остановили тех, кто собирался превратить похороны убитого людьми Шрэка журналиста в акцию протеста. И кто знает, чем бы это все закончилось, если бы не мэр Радов, который, предвидя подобные ситуации, вот уже несколько лет занимался организацией так называемых патриотических молодежных движений. И вот теперь его подопечные, как передали Глухову, сумели-таки перевести стрелки. Толпа, которая, как донесли Глухову, собиралась идти разбивать палатки под окнами его кабинета и требовать отставки губернатора и мэра, пошла крушить рынок и вокзал, где было сконцентрировано больше всего выходцев из Кавказа и Средней Азии. Как считал сам Глухов, их стоило-таки постращать. И Шрэк его предупреждал, что зарвались ребята — места выгодные выбили, а доходом делятся неохотно. Если бы это все заварилось только у них, в Нижнем, то пришлось бы держать ответ перед Москвой. Но в данный момент, и всем это хорошо было известно, всю страну колбасило. Даже в столице ОМОН никак не мог разнять экстремалов. В этом отношении его, глуховские, силовики были спецами. Они вступали в борьбу за порядок именно в ту минуту, когда обстановка доходила до стадии кипения. То, что проливалась кровь, многих, особенно неразумных подростков, отрезвляло. Однако, и это было строгое указание и Глухова и Радова, ОМОН и милиция не должны были допустить жертв. Сколько угодно раненых, но чтобы ни одной жертвы. И силовики отлично справлялись с поставленными перед ними задачами.

И пока Глухов с Радовым открывали байкерский съезд, а потом подтанцовывали под «Машину времени», глуховский мобильник получал эсэмэски, в которых силовики отчитывались о проведении операции под кодовым названием «Дружба».

Прочитал эти эсэмэски Глухов только поздно вечером, вернувшись в свой особняк, выстроенный на берегу живописного озера.

Понимая, что место губернатора, хотя и хлебное, куда как опасное, Глухов уже подготовил все документы, чтобы переписать этот особняк на жену. Если что, у него имущество конфискуют, а вот у жены его, да еще если быстро оформить развод, вряд ли. Глухов давно бы уже все это проделал, однако было одно «но»… В жене-то своей, Вере Павловне, он был уверен, с ней они прожили более двадцати лет, воспитали дочь, которая теперь училась в Штатах, а вот в любовнице — нет.