Коварная дама треф - Вячеслав Белоусов

— Я здесь, Константин Сергеевич, — встрял в двери тот, держась за подбитый глаз.

— Упустил?

— Свалился прямо на голову… Догнать?

— Успеется. Куда ему теперь? Пусть побегает.

— А что?

— Давай этими займемся, — Вихрасов нагнулся над Фридманом и стал освобождать Лаврентия от сбруи веревок. — «Покойничек» наш как бы не задохнулся, экспериментатор бесстрашный.

— Что это вы? Кто? — таращил глаза на Вихрасова и Симакова Лаврушка. — Это ты все придумала, Варька?

— Молчи уж, Нат мой Убиенный, — бросилась к нему та. — Что было бы, если бы я тебя слушала? Милицию благодари. Вот товарищ Вихрасов. Если бы не он…

Она стаскивала пиджак с Лаврентия, теребила, помогала снимать с него опутавшую пояс и грудь веревку, тараторила, не переставая. — Что бы было, если бы они не успели.

— Опоздать мы не могли, — покачал головой Вихрасов, отодвинувшись от Лаврентия и наблюдая, как трепетно Варька освобождает того из пут. — Затея только пустяшная была. И без нее мы бы урода того взяли.

— Взять-то, как раз и не взяли, — заерепенился Лаврентий, освобожденный Варварой, потирая руки и поднимаясь с пола. — А я вот для себя все вопросы решил.

— Что же ты решил? — не отходила от него Варька.

— А тебе-то чего? — буркнул Лаврентий, не смирившийся еще с коварством подружки.

— И нам интересно послушать, — поддержал Варвару капитан Вихрасов, усаживаясь на диване. — Мы что же, Лаврентий Павлович, зазря по ночам шастаем, да от своих насущных дел? Мы запросто так к вам наладились? Отдаете себе отчет? Из петли вас вытаскивать? Висели бы себе… Отдыхали.

— Я не про вас, — смутился Лаврентий. — Тут, некоторые… Я про…

И замолчал, запутавшись.

— Варвара Исаевна верно оценила обстановку, — подбодрил его Вихрасов, улыбнувшись. — Не стоит ее корить. Вот меня, старого сыщика, надо. Знал бы я, что ты в петлю полезешь, для того чтобы гада того изобличить, разве бы позволил? Разве дожидался бы у дверей? Симаков!

Симаков, так и не отпуская рук от поврежденного глаза, встрепенулся.

— Проверь второго, жив? Что-то помалкивает. Ему слушать наши разговоры ни к чему.

Гардов зашевелился, застонал.

— Веди его отсюда, Симаков, — приказал Вихрасов. — Нечего ему тут делать. В отделе с ним будем разговаривать.

— Нет! — встрял Лаврентий. — Товарищ Вихрасов, не следует его уводить.

— Что так?

— Он нам поможет, — покосился на Гардова Лаврентий. — Я когда висел на крюке, весь разговор их слышал. Ради этого и все задумано было.

— Ну и что же?

— За тетрадкой они сюда пришли с «ушастым».

— С кем?

— Это мы его так прозвали, — замялась Варвара. — Уши у него больше головы.

— Бывает. А что за тетрадка-то? Зачем она им понадобилась, — заинтересовался Вихрасов, поманил к себе на диван Лаврентия. — Садись. Рассказывай.

— В ней все и дело, — сказал Лаврентий. — Теперь я твердо уверен. Все убийства из-за нее.

— Ну ты сразу-то что? Какие убийства? — покачал головой Вихрасов. — Умерло несколько человек, погибло, но убийства — не убийства, это, брат, пока рано говорить. Я сам не отважусь. Прокуратура занимается. Там Владимир Михайлович у нас еще такого себе не позволяет говорить. А ты уже все расследовал…

— Это в тетрадке все и будет. Все ответы там, — засмущался Лаврентий, но ненадолго, и снова уставился на капитана. — «ушастый» за ней и охотился. Вот до меня добрался. Ко мне лез, а у других моих друзей не нашел.

— Значит, друзья они тебе? — посуровел лицом Вихрасов. — Не отказываешься? И тех, кого арестовал Шаламов?

— Вадим и Эдик ни в чем не виноваты, — поднялся с дивана Лаврентий. — Поленов тоже, а Инка… не знаю еще. Подумать надо.

— Ну думай, думай, — потянул его к себе на диван Вихрасов. — Выходит, этот бородатый не из вашей компании?

— Был с нами, — нахмурился Лаврентий, — только не наш!

— Это как же понять? — хмыкнул Вихрасов. — Был? И не ваш? Загадка.

— Загадка, — глухо повторил Лаврентий, опустив голову.

— Ну ладно. Разберемся, — похлопал его по плечу Вихрасов. — Я понял, его сюда другой затащил, чтобы помог тетрадку отыскать.

— Выходит так.

— А в ней вся тайна?

— Получается…

— Так в чем дело? — поднялся Вихрасов с дивана и шагнул к лежавшему Гардову. — Пусть помогает следствию ваш бывший приятель.

— Знакомый! — перебила их разговор дежурившая поблизости все время Варька. — Обойдемся мы без него.

— Опять ты лезешь? — вскинулся на нее Лаврушка.

— Эта тетрадка-то? — не обращая ни на кого внимания, Варька подбежала к большому шкафу в углу, открыла самую верхнюю дверцу ключиком, едва дотянувшись, пошарила там и извлекла на свет обычную тетрадку ученическую, только в красной обложке.

— Знала, значит! — вытаращил на нее гневные глаза Лаврентий. — Знала и прятала от меня! Да я тебя за это!..

— А я ведала, что там? — протянула ему тетрадку Варька, не пугаясь. — Ты сказал? Думала стишки опять, сожгла бы, как ту оду твою. Заглянула, а там каракули какие-то.

— Дура! — хмыкнул Лаврентий, бросаясь за тетрадью, — это же почище эсперанто[31], я придумал.

Тогда они еще собирались на праздниках чаще, чем на похоронах.

Этот, майский, был особенным.

О нем не напоминали, не обзванивали специально, не предупреждали заранее; съезжались разом, больные выздоравливали и вставали на ноги, командированные возвращались, особо занятые бросали важные дела, исключений не принималось, забывчивость не прощалась.

По первой выпивали за встречу и каждый знал, что делать.

Дети резвились на берегу под присмотром веселого ласкового солнца, иногда забегали в речку, женщины накрывали пестрые клеенки прямо на зеленую траву и расставляли посуду с закуской в тени деревьев, мужчины — грубая рабочая сила — отправлялись в рощицу, основательно на весь день заготавливая хворост для костров.

Двадцать восьмое мая — день прокуратуры в этот раз приобретал свойство особенного празднества в силу нескольких обстоятельств. Исполнялось, наконец, заветное желание бывшего теперь уже криминалиста Шаламова, Михалыч, сияя от радости, получил назначение прокурором в район и со следующей недели отправлялся в один из сельских уголков области. Тогда же уезжал в Москву на учебу в Институт Баскова[32] Малинин, поездку эту хотя и нельзя назвать событием исключительным, однако посвященным хорошо было известно, что посылались на эти курсы с одной целью — для дальнейшего повышения, а следовательно, заместителя начальника следственного отдела в недалеком будущем тоже ждали кадровые изменения по службе.