Империя. Роман об имперском Риме - Стивен Сейлор

Распятые тела много дней выставлялись на всеобщее обозрение. Большинство сенаторов нашли время взглянуть на дело своих рук, включая Гая Кассия Лонгина, который проклинал убывающее зрение, не позволившее рассмотреть римское правосудие во всем его блеске.

Тит Пинарий не пошел смотреть на распятых. Он постарался забыть все, что случилось в сенате в тот ужасный день.

64 год от Р. Х.

Теплым утром месяца Божественного Юлия, перед рассветом, Тит Пинарий проснулся в своем доме на Авентинском холме от запаха дыма.

– Илларион! – позвал он.

Хризанта пошевелилась рядом:

– Что случилось?

– Ничего особенного, дорогая. Спи дальше.

Молодой Илларион появился в дверях. Бывший привратник стал одним из любимых рабов Тита, и тот звал его по имени, вместо того чтобы просто хлопнуть в ладоши и кликнуть ближайшего раба.

За три последних года – после дела Педания – Тит взял в обычай присматриваться к прислужникам, различать их, обращать внимание на личные качества каждого и даже запоминать имена. Убийство Педания подвигло римских рабовладельцев внимательнее относиться к людскому имуществу, а Тит сознательно решил обращаться с рабами аккуратнее. Он внушил себе, что дело не в старческой мягкости (ему, в конце концов, всего сорок шесть), а в простом благоразумии. Разве ухоженный конь или пес не ответит на доброту хозяина лучшим и более долгим служением? Почему бы и людям не вести себя так же?

Иллариона Тит особо выделял среди рабов. Юноша был не только воспитан, хорош собой и всегда ухожен, но и смышлен, отлично угадывая нужды хозяина. Тит взял в обычай звать Иллариона по всякому поводу, и сейчас, когда в ноздри ударил запах дыма, имя раба мгновенно слетело с его губ.

– Да, хозяин? – тихо спросил Илларион, стараясь не разбудить госпожу.

– Ты чуешь? – прошептал Тит.

– Да, хозяин. Дым. Но не в доме. Я проснулся вместе кое с кем из наших, и мы все проверили. Даже не где-то рядом. Я послал двух мальчиков осмотреть окрестности, и они не видели никакого пожара.

– Отрадно слышать. Молодец, Илларион. Ты очень ответственно отнесся к делу.

– Благодарю, хозяин.

– Но дымом все-таки отчетливо пахнет. И по-моему, все сильнее.

– Думаю, ты прав, хозяин.

– На крыше был?

– Еще нет, хозяин. – Илларион отвел глаза. Похоже, юноша боялся высоты. Да и ладно, идеальных слуг не бывает.

– Принеси в сад лестницу. – Тит встал с постели и со стоном потянулся. – Я слазаю сам.

Хризанта, не открывая глаз, пробормотала:

– Вели кому-нибудь из мальчиков-рабов.

– Не стоит, дорогая. Если там есть на что посмотреть, я хочу взглянуть сам. Но я уверен, что ничего не увижу. Спи.

Тит не испугался подняться по лестнице даже в предрассветной мгле, но опасался расшатанных или сломанных черепиц. Он крайне осторожно двинулся по крыше, ощущая лицом сухой ветер. Тот задувал с востока и нес с собой запах гари. Солнечный свет, чуть озаривший далекие восточные холмы, сделал видным облачко дыма, которое поднималось с дальнего конца Большого цирка, из лощины между Палатином и Авентином. В небесной вышине клубы растрепал ветер, но ниже дым был черен и густ, и Титу показалось, что он различает языки пламени и кружащийся пепел.

Что же горит? В той части цирка находился торговый пассаж с широким выбором тканей, куда порой наведывалась Хризанта. Горящие шерсть и лен как раз и порождают такой густой дым, поднимающийся со столь небольшого участка. Установив источник пламени, Тит успокоился. Пожар далеко, и вигилы, несомненно, уже спешат к нему.

Какую мудрость и прозорливость проявил Божественный Август, когда учредил эту службу! Прежде в городе действовали лишь частные пожарные команды, состоявшие из рабов, которых хозяева сдавали внаем для тушения огня. Система работала плохо: рабы не хотели рисковать жизнью и не каждый погорелец мог внести непомерную плату владельцам команд. Август обложил работорговлю налогом, чтобы организовать отряд государственных вигилов; поручив их подготовку военным, он соблазнил опасной деятельностью рабов, предложив им свободу и гражданство после шести лет службы.

Осторожно спустившись с крыши, Тит решил перейти к дневным заботам. Он пошлет рабов следить за пожаром, но если не возникнет неожиданностей, постарается попросту игнорировать едкий запах. Быстро перекусит, потом примет ванну в местных банях – впрочем, нет, они слишком близко к пожару, мысль не самая удачная. Он наймет паланкин и отправится в термы Агриппы: воздух на Марсовом поле наверняка почище. Титу предстояло продиктовать много писем для деловых партнеров в Александрии, а делами лучше заниматься после расслабляющей горячей ванны. Нужно и подготовиться к скорому дню, когда наденет тогу юный Луций. Не ужели сыну уже почти семнадцать?

Но запах дыма оказался силен даже в термах Агриппы, и все судачили о пожаре. Тит, лично рассмотревший источник огня, наслушался такой ерунды, что отмахнулся от всего сказанного. Однако по дороге домой он заметил, что дым теперь так и валит. Черная туча затянула четверть неба.

Илларион встретил его тревожными новостями. Пожар не только не усмирен, но и распространился на Большой цирк, поглотив всю его восточную часть. Огонь устремился вверх по Палатину и угрожал императорской резиденции.

Тит знал, что Нерона нет в Риме, он находился на своей вилле в Антии. По крайней мере, император в безопасности.

Тит застал Хризанту в спальне. Он хотел предложить ей собрать самые ценные украшения, но она сообразила и без него. Тогда он приказал Иллариону изъять из кладовой специальный сундук и принести его в вестибул. Тит и сам не собирался сидеть сложа руки: вынимая из ниш восковые маски предков, он заворачивал их в холстину и бережно укладывал в сундук.

Пришел Луций:

– Тебе помочь, отец?

– Конечно, сынок, – ответил Тит, обрадованный вниманием юноши к предкам.

Луций взял маску своего тезки. Переводя взгляд с нее на лицо сына, Тит с улыбкой отметил разительное сходство между внуком и дедом.

– Мы уходим из дома? – спросил юноша.

– Не думаю, что до этого дойдет. Но приготовиться никогда не помешает. – Тит не покривил душой. Он не беспокоился всерьез, по крайней мере пока, но исподволь уже прикидывал, сколько потребуется времени, чтобы добраться до загородного дома на дальнем берегу Тибра. Обычно путешествие занимало полдня, но сегодня дороги могут быть забиты другими беженцами.

– Ну вот, упаковали последнего предка, – произнес он. – Теперь, пожалуй, схожу и взгляну на пожар сам.

– Можно с тобой, отец? – спросил Луций.

Тит заколебался. Сперва он хотел отказать, но Луций, в конце концов, почти мужчина. В иных семьях его ровесники уже надели бы тоги. Тит не смог приказать парню остаться с матерью дома.