Любить нельзя ненавидеть - Ольга Герр

— Корвин, — я протянула руки между прутьев решетки, и он их поймал, — я пришла за тобой. Открывай замок и бежим.

Игнорируя решетку, муж привлек меня к себе и поцеловал, подарив взрыв эмоций: радость от встречи, возбуждение от близости и страх, что все может в любой момент оборваться. Проклятая решетка держала нас на расстоянии. Будь во мне полная сила теурга, расплавила бы.

— Не стоило рисковать из-за меня, — прошептал Корвин, прервав поцелуй.

— Я рисковала ради себя. Ведь без тебя мне не жить.

— И мне без тебя, любимая, — он погладил меня по щеке.

Как не хотелось продлить ласку, а пришлось напомнить Корвину о замке. Пока муж возился с ним, я кратко пересказала новости о благодати Тео.

— Дамиан говорил, если пройти инициацию, ты с ним справишься.

— Не уверен, — покачал головой Корвин. — Я видел его в деле. Его сила превосходит все мыслимые границы.

Я поежилась. Если Корвин пасует перед братом, то какова истинная мощь Теодора?

Проклятый замок не поддавался. Ну же, скорее. Я пританцовывала на месте от нетерпения. Мне известно как минимум три потайных хода, ведущих за пределы дворца. Доберемся хоть до одного, и мы свободны. Но появление солдат нарушило планы.

Их было двое. Я повернулась спиной к решетке, призывая духов ночи. Напустив их на ближайшего солдата, лишила того зрения. Одновременно ощутила слабость в коленях. Моя благодать на исходе. Увы, Корвин мне не помощник. Его резерв исчерпался еще во время осады. Он тратил себя, не жалея.

Второго солдата я парализовала. Он застыл статуей посреди прохода, пока его товарищ бродил, ощупывая стены. И тут щелкнул замок. Вот оно — свобода! Корвин распахнул решетку, и тут же раздались хлопки — кто-то аплодировал. Мы с Корвином насторожились и не зря — из-за угла вышел наш общий брат в сопровождении еще десятка солдат.

— Браво, сестренка, — сказал он. — Я все гадал, когда же ты проявишь себя. Ты же не думала, будто я поверил в твою покорность? Корвин, не вздумай сопротивляться, — предупредил он. — Мои солдаты все равно одержат верх: их больше, они в хорошей форме. Ты лишь разозлишь меня, и я отыграюсь на Эйвери.

Корвин опустил руки по швам, демонстрируя послушание. Я видела, как нелегко мужу далась капитуляция. Он пошел на это ради меня.

— Идем, сестренка, — Тео предложил мне руку, как ни в чем не бывало. — Сегодня у нас насыщенный день.

Мне ничего не оставалось, как принять приглашение. Что я могла поделать с сильным теургом и целым взводом солдат, набившимся в подземелье? Ступая за братом, я ненавидела его так сильно, что, казалось, еще немного и моя ненависть примет осязаемую форму, после чего погребет Тео заживо.

Гаденыш все продумал. Он только и ждал, когда я кинусь спасать Корвина, и устроил засаду. Мечтал подловить меня, и я предоставила ему такой шанс. В очередной раз победа на стороне Тео. Это становится традицией.

Уходя, я все оглядывалась на Корвина. Пусть спотыкалась, зато видела мужа. Солдаты, наставив на него пики, словно на дикого зверя, загнали его за решетку. Лязгнул замок, снова разлучая нас.

— Довольно, — одернул меня Тео, — а не то я подумаю, что ты жаждешь присоединиться к мужу.

Я отвернулась и теперь смотрела строго перед собой. Брат вел меня не к жилой части дворца, а к центральной площади. Я насторожилась, и он это заметил.

— Не волнуйся, — Тео успокаивающе похлопал меня по руке. — Я не стану тебя наказывать за попытку побега. В конце концов, ты не могла поступить иначе. Это было предсказуемо. Я даже уважаю тебя за настойчивость. Но урок все же преподам.

— Выпорешь меня? — вспомнила я древние наказания.

— Фи, — скривился Тео, — что за пошлость? Я же не варвар — пороть женщину, да еще публично. Как и обещал Корвину, никто и пальцем тебя не тронет.

— Тогда что нам делать на главной площади?

— Наблюдать за казнью, разумеется, — улыбнулся брат.

Такая веселая и открытая у него была улыбка и настолько не вязалась со словами, что у меня мороз по спине пробежал. Догадка подтвердилась — мой брат ненормальный. Я лишь надеялась, что это не наследственное или же досталось ему от отца.

На площади уже установили плаху. Когда успели? Солдаты стояли по всему периметру, исключая шансы на побег. Меня Тео вывел на возвышение, с которого испокон веков главы Серого клана наблюдали за спектаклями и парадами, а также встречали званых гостей. Не удивлюсь, если это будет первая состоявшаяся здесь казнь.

— Смотри внимательно, — подмигнул мне Тео, а потом обратился к маме, появление которой я пропустила: — Следи, чтобы она не отворачивалась. Пусть видит все.

Затем брат отправился прямиком к плахе, рядом с которой стоял топор. Я не сразу сообразила: палачом будет сам Теодор. Такое развлечение он не упустит.

Вывели заключенного. Я до спазмов в желудке боялась, что это будет Корвин, но в высокой фигуре узнала советника Дамиана. Плохо так говорить, но в первую секунду испытала облегчение. Правда, оно тут же сменилось тревогой смешанной с виной. Советник попался из-за меня. Но, увы, я ничем не могла ему помочь.

Несмотря на распоряжение Тео, мама позволила мне прикрыть глаза, чтобы не видеть, как советнику отрубят голову. Я лишь слышала неприятный чавкающий звук, с которым топор перерубил шею, а затем стук покатившейся головы.

Мама дернула меня за руку, и я открыла глаза. Она предупредила как раз вовремя: Тео повернулся в нашу сторону. Брат подставил ладонь под кровь, стекающую с обрубка шеи, а затем умыл ей лицо. Вид у него был безумный.

— Вот что будет с моими врагами! — прокричал он на всю площадь. — Я напьюсь их крови.

Отбросив топор, Тео пошел к нам. От ужаса я приросла к месту, даже шага ступить не могла. Приблизившись, брат велел:

— Целуй меня в щеку, сестра.

Я зажала рот рукой, сдерживая рвотные позывы. Щека Тео была перемазана кровью советника Дамиана.

— Целуй, — прошипел брат, — или клянусь, следующим на плахе будет твой драгоценный муж.

И я это сделала: прикоснулась губами к щеке Теодора, чувствуя стальной привкус крови во рту. Это было мне наказанием за своеволие, за то, что дерзнула устроить побег, который с треском провалился. Я лишь надеялась, что, отыгравшись на мне, Тео ничего не сделает Корвину.

Брат довольный моим подчинением, оставил меня в покое, а я остервенело терла губы, но была бессильна убрать с них вкус мертвого советника.

Мама все это время придержала меня под руку, так как мои ноги дрожали.

— Разве ты не видишь, — прошептала я, борясь со слабостью, — что твой сын сошел с ума?

Она промолчала. То ли по привычке, то ли ей нечего было возразить.

После казни, меня отпустили к себе. Там я первым делом велела служанкам набрать ванну. Казалось я вся — с головы до ног — испачкана в крови советника. Мне необходимо стереть ее с себя как можно скорее или даже содрать вместе с кожей.