Взгляни на меня - Николас Спаркс

Самым большим откровением стала глубина его чувств – возможно, даже глубже, чем у Марии. Наблюдая за Колином в ресторане, и на танцполе, и потом, во время разговора, Мария поняла, что если он еще не влюблен, то уже на грани этого. Колин, как и Мария, был готов покориться неизбежному, и при этой мысли у девушки задрожали руки. Когда Колин вернулся на балкон и встал рядом, Мария сделала глубокий вдох, наслаждаясь влечением, которое ее охватило. Колин облокотился о перила, и, когда их дыхание зазвучало в унисон, Мария отпила еще вина. Тепло разлилось по горлу, спустилось к животу, рукам и ногам.

Глядя на Колина в профиль, Мария вновь подумала, как ему удается маскировать внешним спокойствием бушующие внутри эмоции. Вдруг она представила, как выглядел бы Колин обнаженным, над ней; как он ласково касался бы ее губами, когда они дарили друг другу себя.

– Ты все это говорил серьезно?

Вместо ответа Колин опустил голову и повернулся к Марии:

– Да. Я был искренен в каждом слове.

Чувствуя целый поток новых ощущений, она придвинулась ближе и нежно поцеловала его в губы. Они были мягкими и теплыми; отстранившись, девушка увидела в глазах мужчины выражение, похожее на надежду. Она поцеловала Колина еще раз и ощутила, как откликнулось его тело, когда он обвил ее руками и осторожно притянул к себе. В это мгновение Мария словно начала растворяться. Она чувствовала силу, крывшуюся в мышцах его груди и рук, и теплую настойчивость языка и с исключительной уверенностью осознала, что ей нужен Колин, весь, целиком. Они продолжали целоваться, стоя на балконе, под туманным, усеянным звездами небом, пока Мария наконец не взяла Колина за руку. Их пальцы переплелись, и он поцеловал девушку в шею. Мария задрожала от наслаждения – и не сказав ни единого слова, повела Колина в спальню.

Проснувшись на следующее утро, Мария почувствовала мягкий свет осеннего солнца, и на нее нахлынули воспоминания о минувшей ночи. Она повернулась и увидела Колина, лежавшего на боку и лишь наполовину прикрытого одеялом. Он не спал.

– Доброе утро, – прошептал Колин.

– Доброе утро. Ты давно проснулся?

– Примерно час назад.

– И почему не заснул снова?

– Выспался. И потом, мне нравится на тебя смотреть.

– Это может быть опасно, учти.

– О’кей.

Мария улыбнулась:

– Ну, раз уж ты за мной наблюдал, надеюсь, я не сделала ничего неприличного и не издавала странных звуков?

– Нет. Ты невероятно сексуальная.

– Мне надо причесаться и почистить зубы.

– Прямо сейчас?

– А что, у тебя какие-то планы?

Колин придвинулся к девушке, провел пальцем по ключице – никакие слова после этого уже не были нужны.

Потом они вместе приняли душ и оделись. Мария сушила волосы и красилась, а Колин просто стоял, опершись о столик в ванной, с кружкой кофе в руках.

– Мы куда-то идем? – поинтересовался он.

– Завтракать с моими родителями.

– Неплохо звучит. Но мне сначала нужно переодеться. Во сколько?

– В одиннадцать.

– Я так понимаю, что мы поедем не вместе?

– Наверное, это не самая лучшая идея. И без того будет непросто подготовить их к твоему визиту. На сей раз они точно завалят тебя вопросами.

– О’кей.

Мария отложила тушь и взяла Колина за руку:

– Тебя это смущает? Пугает?

– Нет.

– Ну а меня пугает, – признала она, вновь беря в руку тушь. – Я в ужасе, если честно.

Колин сделал глоток кофе.

– Что ты им скажешь обо мне?

– Необходимый минимум. Любые подробности лишь вызовут новые вопросы, на которые отвечать придется уже тебе.

– И на что ты надеешься сегодня?

– Что мама не расплачется, а отец не выставит тебя за дверь.

– Это не такая уж высокая планка.

– Поверь, она выше, чем ты думаешь.

Колин подъехал к дому родителей Марии незадолго до одиннадцати часов. Он понятия не имел, куда зайдет разговор с Феликсом и Кармен, и, выйдя из машины, подумал, что нет смысла ломать голову – вскоре он сам так или иначе это выяснит.

Будь рядом Лили, он спросил бы, что купить к семейному завтраку, но Эван с невестой уже ушли на воскресную службу, когда Колин вернулся домой. И в любом случае советы Лили, скорее всего, мало чем помогли бы. Феликс и Кармен составят собственное представление о нем, и коробка печенья его не изменит.

Но тем не менее, шагая к двери, Колин надеялся, что Мария как-нибудь справится. По пути домой он думал о ней почти безостановочно, один образ сменялся другим, еще более очаровательным. Это было главным для него – то есть Мария была главной, – и Колин глубоко вздохнул, напомнив себе, что избежать вопросов не удастся, но всегда можно сформулировать ответы по-разному, при этом не покривив душой.

Он постучал, и дверь почти немедленно распахнулась. На пороге стояла Серена. Колин вновь отметил, как она походила на старшую сестру, хотя казалась более взволнованной, чем обычно. Возможно, ему стоило насторожиться…

– Привет, Колин, – сказала Серена. – Я увидела тебя в окно. Заходи.

– Спасибо. Как прошел вчерашний ужин?

– Потрясающе, – ответила она. – Но это я должна у тебя спросить.

– Мы отлично провели время.

– Не сомневаюсь, – Серена подмигнула. – Мария на кухне с мамой. Я потрясена, ты вытащил ее на танцы.

– А что?

– Если ты еще не понял, значит, тебе просто надо пообщаться с ней побольше, – ответила Серена. – Кстати, учти, я бы на твоем месте не стала слишком распространяться про вчерашний вечер, особенно о том, что, возможно, произошло после танцев. Атмосфера тут слегка накалена. Такое ощущение, что родители считают тебя террористом.

– О’кей.

– Не исключено, что я преувеличиваю, но кто знает? – весело продолжила Серена. – Я приехала, когда эти трое уже закончили разговаривать, и родители со мной только поздоровались. Я знаю наверняка одно: папа хмурится, а мама постоянно крестится, хотя вчерашний ужин с директором фонда прошел очень удачно… но сейчас мои проблемы мало кого интересуют. Короче говоря, я решила, что лучше подожду тебя в гостиной.

Они дошли до кухни, и Колин увидел Марию, склонившуюся над плитой. Кармен доставала из духовки противень. В воздухе витал запах бекона и корицы.

– Колин приехал! – провозгласила Серена.

Мария обернулась, и Колин увидел, что она в фартуке.

– Привет, – сдержанно сказала она. – Ты помнишь мою маму, да?