Семь клинков во мраке - Сэм Сайкс

Их стало меньше. Но все еще слишком много.

Строй нарушился, выжившие рассредоточились, чтобы снова не попасть под такой удар. Я сунула Какофонию в кобуру и обнажила Джеффа. Наверняка сочтешь глупостью то, что я решила взяться за простую сталь перед битвой с магами. Однако они знали, как сражаться против магии – и как от нее увильнуть, так что в попытках их подстрелить я бы просто-напросто сливала патрон за патроном. И какие бы слухи у вас тут ни ходили, маги не рождаются неуязвимыми. Они из плоти и крови, прямо как я и ты…

Вот только у них есть арбалеты, стреляющие молниями.

Как тот, что оказался направлен на меня, когда я подняла голову.

Я увидела лицо всадницы, озаренное лазурным свечением оживающего болта. Он загудел; женщина взвела массивный блестящий арбалет, выстрелила. Мне хватило ума лишь инстинктивно пригнуться. Но я все равно ощутила, как кожу закололо электричеством, как боль впилась в тело крошечными потрескивающими коготками, когда болт прошел надо мной и, вонзившись в землю позади нас, взорвался сферой молний и искр.

Конгениальность пронзительно крикнула и попыталась вырвать у меня поводья. Как будто стоит бояться взрыва, перекрывшего солнечный свет и окутавшего мир жутким разрушительным голубоватым светом.

Дите здоровенное.

У вас есть претенциозное вооружение, способное сотрясать землю, но нет Праха. Кузнецы Катамы могут взять останки мага и выковать из них орудия столь страшной мощи, что они сравнятся с величайшей пушкой Революции. Грозострелы, стужемечи, огнеглефы – против таких штук самый обычный клинок, можно подумать, не полезнее игрушечного.

В руках любого другого – вполне.

Однако кавалерия перешла дорогу не любому другому, верно?

Я увидела, как всадница выдергивает из колчана следующий болт, и решила рискнуть. С силой дернула поводья Конгениальности, посылая ее прямо на кавалеристку. На лице всадницы мелькнула паника; она поняла, что я отнюдь не спасаюсь бегством. И она прозевала момент – болт прошел мимо, и я опять отделалась лишь покалыванием кожи. Конгениальность на полном ходу врезалась в имперскую птицу в тот миг, когда всадница снова взводила грозострел. Я свесилась в седле, всадила меч ей меж ребер и выдернула его в алом фонтане. Всадница кулем рухнула вниз, третий болт взмыл в небо.

Усмешка держалась у меня на губах, пока я не глянула вверх. Болт, вспыхнув, достиг крайней точки… и полетел вниз.

Собираясь ударить прямо на моем пути.

Я снова дернула поводья; нас обдало фонтаном искр и комьев земли. Конгениальность сдала назад, взвизгивая и отчаянно пятясь. Если ты исполинская птица-убийца, это выглядит не слишком грациозно и не помогает всаднику усидеть на месте.

Она выбросила меня из седла, и я приложилась о землю так, что вышибло весь дух. Сквозь мои попытки вдохнуть донесся гулкий стук когтей. По-прежнему ошалелая, я различила силуэты трех несущихся по равнине всадников. Не позволяя такой мелочи, как вероятное сотрясение мозга, мне помешать, я соскреблась на ноги и вскинула клинок.

Кавалеристы заложили вираж вправо и унеслись вслед черному дыму, что вился по небу. Возможно, они меня не заметили. Возможно, не посчитали угрозой. Я бы оскорбилась, если б не поняла, за чем они гонятся.

Вепрь.

Блядь.

Я сунула Джеффа в ножны, огляделась в поисках Конгениальности и обнаружила ее в двадцати футах. Птичья паника из-за удара молнии сменилась пылким желанием обнюхать свою жопу. В общем, по дороге будет предостаточно времени выдумать подходящее ругательство. Однако не успела я сделать и шага, как сзади раздался шепот пламени.

Я отскочила; там, где я только что стояла, прокатился язык пламени, оставляя позади выжженную землю и воющие огни. Среди рыжих пятен мелькнул всадник, его ухмылка в свете тлеющего наконечника глефы казалась тенью на лице.

– Блядь.

Да-да, знаю, я сказала, что хочу придумать другое ругательство, но оказалась малость занята – пыталась сбежать от смертоносной огненной стены. Я со всех ног бросилась к Конгениальности, всадник ринулся за мной, его огнеглефа плевала мне вслед алые смешки, земля изрыгала черный дым.

Конгениальность недовольно вскрякнула – я вскочила ей на спину и ударила пятками по бокам.

– Давай, сука, давай!

Негоже так обращаться к леди, конечно. Однако если ее не подстегнула настойчивость в моем голосе, с этой задачей определенно справился огонь. Как только пламя лизнуло ей пятки, Конгениальность сорвалась с места.

Я же пыталась найти среди дыма и гари глоток воздуха и подумать. Нужно оторваться от всадника, уйти подальше от пламени – чтобы получить возможность выстрелить. Я пришпорила Конгениальность, потянулась к Какофонии.

Но птица врага была мельче и проворнее. И, как выяснилось, дохера быстрее.

Я заметила краем глаза, как всадник подобрался ближе и поднял глефу. Увидела, как насмешливо блеснула под пеленой пламени ее ярко-алая зубастая кромка, готовая меня поглотить.

В таких безвыходных ситуациях может быть только две реакции: идиотизм или паника.

Угадай, что выбрала я.

Я дернула Конгениальность вправо и заставила ее врезаться в имперскую птицу. Потянулась, схватила огнеглефу чуть ниже наконечника и рванула вверх, отправляя струю пламени в небо. У имперца было преимущество в дальности и скорости – попытайся мы сбежать, меня бы уже поджарило. Единственный способ выжить – держаться как можно ближе.

За ревом огня не было слышно ни его, ни моего рычания. Мы перетягивали глефу: я уводила ее подальше от себя, имперец настаивал, что мне куда больше пойдет вид кучки пепла. Он был крупнее, сильнее, а я еле переводила дух. Цеплялась двумя руками, но моя хватка уже ослабевала, наконечник постепенно поворачивался ко мне.

Я зарычала громче, пиная Конгениальность пяткой, однако та все равно не могла бежать быстрее. Краем глаза увидела, как имперская птица поднырнула и ударила тонким как бритва клювом, рассекая грудь Конгениальности алой полосой.

Вот так уж точно негоже обращаться с леди.

Конгениальность обратила на птицу возмущенный желтый взор. И двинула клювом в ответ, широким и массивным, сомкнувшимся на шее птицы. Имперская была меньше, легче, маневренней. Моя – пустошник. Крупнее, сильнее и намного, ох намного злее.

Птица испуганно крикнула, Конгениальность мотнула головой. Хруст шеи было слышно даже сквозь рев пламени. Всадник завопил не хуже своей животины – глефа выскользнула из его рук, и он кубарем полетел на землю, прямиком под мощные когтистые лапы.

– Да чтоб тебя, девчонка. – Я проследила за покатившимся по полю окровавленным телом. – А ты не могла так пораньше?

Конгениальность не знала слов, кроме как «еда» и «там не срать», но все равно предупредительно гукнула. Я, пришпорив ее, предпочла эту тему оставить.