Другие. Бессмертный взвод - Сергей Зверев

– Ты маму свою ими пугай.

Ибрагимов куснул ус. Он и не собирался использовать «Шмели». В густом лесу это смерти подобно в первую очередь для самого стрелка.

– Акимов с вами?

Жулин быстро повернулся к Ключникову и беззвучно, одним ртом повторил: «Акимов?..»

Секунду прапорщик соображал, потом сказал:

– Ключ, они нас приняли за группу Баскакова.

– Выходит, наши ушли. – Разведчик растянул губы в ядовитой усмешке.

– Вот именно! – Олег тоже развернулся на спину и рявкнул: – Эй, Ибрагимов! А ты не боишься, что я сейчас подниму своих людей, и мы ввосьмером вас на ремни порежем?

– Я – это кто?

– Майор Стольников!

– Хватит ребячиться! – раздался раздраженный голос Ибрагимова. – Ввосьмером не получится. Майор Стольников убит, рядовой Маслов убит! Двое ваших – фамилии я пока не выяснил, но это временное явление – уничтожены моими людьми восточнее этой высоты! Вас осталось пятеро вместе с предателем Акимовым! Так что давайте не будем ослить! У вас десять минут!..

Жулин и Ключников лежали и разглядывали кроны могучих сосен, сходящиеся у небосвода.

– Саня убит, Маслов тоже. Он даже фамилию его знает. – Ключников бормотал как сомнамбула и чувствовал, как мертвеют руки, держащие «Вал».

– Кому ты веришь? – вспылил Жулин. – Они так же убиты, как мы с тобой уничтожены восточнее этой высоты! Петух луну крутит, а ты уши развесил, как кура на насесте!

– Ты думаешь?.. – Боец повернулся и посмотрел прапорщику в глаза.

– Ты как ребенок, ей-богу! – жарко прокричал Олег.

Он с показной уверенностью глядел на Ключникова и думал: «Убит ли Стольников – это бабка надвое сказала, а вот Маслов!.. Да, точно погиб».

Ибрагимов, как и многие другие «грузины», знал Стольникова в лицо. Фамилию погибшего разведчика подполковник мог выяснить, лишь отправив Ждану в НИИ фото трупа.

– Так что же нам делать, Олег?

– А у нас всего два варианта. – Жулин рассмеялся. – Первый: принять предложение человека, загнавшего людей в сарай, чтобы спалить заживо. Второй: пошептать «Валами».

Ключников слепил на лице зловещую гримасу.

Баскаков понял, что путь наверх снова свободен, попытался вздохнуть с облегчением, но издал лишь судорожный хрип. Он не мог дышать свободно. Стольников и Маслов остались на высоте, и их судьба неизвестна. Сержант не знал, где сейчас находятся Жулин с Ключниковым, куда идут и живы ли вообще. Однако он выполнил свою задачу, вывел часть группы из окружения. Теперь оставалось одно: рваться наверх.

Лес не становился реже. Эта высота по своим приметам резко отличалась от предыдущей. Здесь крупная, вековая растительность, держи-дерево, высокая сочная трава. Стоило Баскакову остановиться, чтобы оценить положение дел, как он тут же терял из виду своих людей. Ему приходилось догонять их. Сержант тяжело дышал и ступал на землю так крепко, словно пытался прокрутить ее под собой.

Вероятно, сказывалась близость высоты к горной гряде. Ее пока не было видно. Баскаков не мог сказать, сколько времени займет подъем, но уже ощущал разреженность воздуха и свежесть, обычную на немалых высотах.

Патронов хватало еще на один бой, похожий на тот, который случился только что. Баскаков решал, как быть дальше. Все это время он считал, что поставленная перед ним задача имеет локальный характер. Пройдет время, и догонит группу Жулин. Вернется Стольников. Сержант с удовольствием передаст ему командование и порадуется тому, что не зря тратил силы. Мысль о том, что офицера и прапорщика, равно как и Маслова с Ключниковым, уже нет в живых, приходила ему в голову не раз. Баскаков отмахивался от нее как от жирной навозной мухи, собравшейся сесть на аппетитный кусок и осквернить его.

– Ермолович, у тебя в сумке пургена нет? – крикнул он санинструктору.

– А что, заклинило, братан? – отозвался тот. – Нормальных людей в окружении понос прохватывает, а у тебя запор.

– Это не мне, а Айдарову.

– Татарин! – крикнул Ермолович, уже понимая, что грядет шутка. – Расслабься, поговори с нами. Может, оно само там разболтается…

– Да не в этом дело, – объяснил Баскаков. – Что-то отстает наш промысловик. Ему бы реактивного топлива для скорости.

– Если я не буду останавливаться, то никто из вас не узнает, когда «грузины» подойдут! Ты же, Баскаков, что делаешь? Стоишь и пыхтишь на весь лес! Какое тут наблюдение может быть? Нужно сбавить ход, продышаться, замереть, прижаться к земле, послушать!.. Ты хоть раз на барсука ходил?

– В бар к сукам ходил, а так – нет.

– Вот видишь. Какой из тебя следопыт? Ничего похожего! Вот, помню, ходили с отцом на ирбиса…

– Так твой папаша браконьером был и сынка к этому пристрастил? – вмешался Ермолович.

– Дело было еще до внесения снежного барса в Красную книгу! Ты вообще знаешь, что охота на него самая тяжелая?

– Ну все! – проворчал Мамаев. – Попросили Татарина поговорить!..

Внезапно лес посветлел. Еще недавно разведчикам казалось, что этому частоколу сосен, для верности затянутому кустами держи-дерева, конца и края не будет. И вдруг кто-то поработал перед ними гигантскими ножницами. Сосны разошлись, уступая дорогу солнечному свету.

Баскаков вспомнил, что макушка высоты лысая, поэтому, на тот случай, если люди Ибрагимова сейчас рассматривали ее в цейсовскую оптику, приказал двигаться по опушке леса. Подняться наверх он решил только тогда, когда группа окажется с обратной стороны вершины.

На это ушло полчаса. Снизу все кажется компактным. Как-то раз, приехав к сослуживцу в Алматы, Баскаков увидел горы. Ему казалось, что они стояли сразу за городом.

Он поглядел на уходящую вдаль троллейбусную линию и спросил у первого встречного:

– Скажите, пожалуйста, на каком троллейбусе можно доехать до гор?

Оказалось, до них более двухсот километров. Вершины выглядели совсем крошечными, острыми. Уже потом, побывав на Медео, Баскаков понял, что на любой из них мог без труда разместиться городской микрорайон.

Горы в Чечне не такие. Здесь ты не успеваешь заметить, как поднимаешься на высоту, где хочется остаться. Чечня никогда не славилась высотою своих хребтов, но Баскаков не раз видел здесь снег летом. Голова кружилась от сигареты. Чай имел другой, куда более насыщенный и приятный вкус.

Поэтому сержант и не удивлялся тому, что группа потратила тридцать минут только на то, чтобы обойти вершину и оказаться с северной ее стороны. Наконец-то стало ясно, что ни человеческому глазу, ни мощной оптике не дано их видеть, и разведчики взошли на высоту.

Они долго стояли, боясь проронить слово, позабыв о желании опуститься и перевести дух. Их ноги, которые еще минуту назад подгибались от усталости, стояли крепко и надежно. То, что предстало перед глазами людей, заслуживало долгого молчания.