Твой последний шазам - Ида Мартин

— Нет обычная. Шерстяная. Такая, чтобы повязать на руку, и она не свалилась. Не сильно туго, но и не слабо. В общем, берешь эту нитку и мысленно переносишь на неё всё, что связано с той проблемой, которая тебя беспокоит. Повязываешь на запястье и ходишь так какое-то время, представляя, что носишь эту свою проблему, болезнь или любовь на руке, а потом просто разрываешь её, и всё проходит. Как и не было. Очень просто. Никакого колдовства или обмана. Всё в тебе.

Тоня

Прошло несколько дней, а из полиции не приходили и не звонили, так что мы просто «застряли» у Амелина без каких-либо дальнейших планов или сроков. Лето казалось бесконечным, и никто никуда не торопился.

Якушин каждый день собирался в Москву, однако всякий раз находилась причина, по которой он был вынужден остаться.

Лёха утверждал, что ему тоже нужно ехать — помогать друзьям, но особенно не рвался, а благодаря спору насчёт Алёны их времяпрепровождение наполнилось смыслом.

Кроме того, по-прежнему стояла жара и печься в городе никому не хотелось. Даже моя мама говорила, что «если Костя не возражает», то лучше пока не возвращаться, потому что ночами спать невозможно, и что у неё постоянно кружится голова и кусок в горло не лезет.

Костя не возражал. Сказал, что будет счастлив, привези я с собой хоть пятьдесят парней и поселись с ними на одной половине.

Но на самом деле раньше он целыми днями сидел в темноте, грузился и смотрел фильмы с найденных на чердаке видеокассет. С нашим же появлением времени для мрачных мыслей и фильмов у него почти не осталось.

Вместо походов на карьер, где Лёха с Сашей пропадали с утра до вечера, и куда я решила больше не ходить.

Мы с ним дважды пытались включать кино, но оба раза всё закончилось смехом, вознёй и поцелуями.

— Горячая лавина, — прочитала я название на белой наклейке видеокассеты. — Ты смотрел?

— Ага. Там парень с девушкой находились в горах, лавина отрезала их от внешнего мира, и к домику пришли снежные монстры.

— Какой оригинальный сюжет. А потом они всех победили и за ними прилетел вертолёт?

— Это эротика, если что. Так что сюжет не особо важен. Особенно с учетом, что в конце монстры их всё же сожрали.

— Чудесный фильм! — я отложила кассету.

— Знаешь, это только кажется, что тупо, но на самом деле в этом есть глубокий смысл.

— Какой же?

— Что смысла нет ни в чем. Чистый голый экзистенциализм.

— Для меня это слишком глубокая мысль.

— Суть в том, что я был бы не против быть сожранным монстрами, если бы был в том домике с тобой.

В большинстве наших разговоров не было определённых тем, мы болтали обо всём подряд просто ради того, чтобы слушать, говорить и смотреть друг на друга. Было очень странно и здорово находиться всё время вместе так, как когда-то в Капищено, только теперь я знала цену времени и, хотя тиканье невидимых часов стало тише, оно никуда не делось.

Амелин доделал инкубатор. Прикрепил внутри лампочку, небольшой пластмассовый пропеллер и градусник, а с боковой стороны прорезал отверстие, через которое можно было смотреть на яйцо.

Инкубатор поставили на кухне возле окна, чтобы было удобно смотреть, и шнур дотягивался до розетки.

Я сказала, что удивительно, как появляется жизнь. Сначала ничего, пустота. А потом рождается существо. И оно благодарно тебе просто за то, что ты есть, потому что обязано жизнью. И что этот цыплёнок должен быть нам благодарен. Но Костик неопределённо пожал плечами:

— Благодарен? Сомневаюсь. Мы же сделали это в шутку и ради развлечения. Может, мы его даже потом съедим. Счастье, что у кур нет мозгов, и он ничего этого не поймёт.

Почти всю оставшуюся с похорон еду под яростные протесты Лёхи я выкинула. В основном ели картошку, макароны и свинину, которую совсем задёшево продавали местным работники свинофермы. А в один из дней Лёха с Якушиным поехали на машине с Алёной и её мамой в магазин, чтобы помочь таскать сумки с продуктами, и привезли дыню, персики, виноград и упаковку колы.

Это было как раз перед тем, как к нам пришла страховщица. Пожилая, скромного вида женщина в соломенной панаме. Мы с Костиком видели её из-за шторы в прихожей. Он сказал, что это какая-то бабушкина знакомая и пускать её необязательно, но я, вспомнив, как сама маялась под этой дверью, решила, что ставить в такое положение человека нехорошо и, как только он ушёл в свою комнату, открыла ей.

Женщина пришла спросить, будут ли новые хозяева дома, Костик или Мила, продлевать на него страховку, но мне показалось, что это было только поводом разузнать, что у нас происходит.

Вначале она задавала много вопросов: где Костя, где Мила, кто я, что мы с ребятами здесь делаем и особенно сильно её интересовало: «Как дела у Кости».

Однако, так и не получив исчерпывающих ответов, принялась рассказывать, как была привязана к Костиной бабушке, и что будет очень по ней скучать.

Я долго искала повод закончить разговор, до тех пор, пока она вдруг не сказала:

— Муж-то, пока жив был, очень помогал Валентине с невзгодами справляться, а как умер, так всё на её голову: и дочь алкашка, и мальчишка убогий.

— Вообще-то они в Москве жили, — ответила я, — и её не беспокоили.

— Ну как же? Валентина вся испереживалась. Места себе не находила. Уж лучше бы они его сразу лечить начали. Авось бы и обошлось.

— От чего лечить? — не поняла я.

— Ну, понятно от чего, — она многозначительно постучала по виску.

Я с такой силой захлопнула дверь прямо перед её носом, что кухонные настенные часы свалились на пол.

Амелин сидел на полу перед чёрным экраном ноутбука и крутил в руках фарфорового ангелочка. Двери комнат оставались открытыми, и ему отлично было всё слышно. Увидев меня, он порывисто отставил ноутбук.

— Собирайся. Поедем в Москву. Надоело уже здесь.

— Послушай, — я опустилась на край раскладушки, она тихонько скрипнула. — Я же тебя знаю. Тебе всё равно, что говорят эти люди. Тебе плевать на них и на их мнение. Тебе даже нравится, что они считают тебя демоном и психом. И ты специально нарядился в этого страшного кролика, чтобы их шокировать. Что не так?

Он задумчиво замер, сидя на коленях:

— Ты когда-нибудь думала о том, что бы было, если бы ты никогда не родилась? Что изменилось в мире, если бы тебя не существовало?

— Нет, не думала. Так думать глупо и неправильно. Потому что я уже есть, и чего бы там этот мир из себя не строил, ему придется с этим считаться.

— Даже если он не любит тебя и не хочет?

Я опустилась к нему на пол.

— Даже если не хочет.