Легенда о втором отражении - Мария Жукова-Гладкова

Перед тем как лечь спать, Анька сходила в ванную и притащила в комнату свою вместительную спортивную сумку, вывалила на пол оружие, выбрала один пистолет, надела тонкие перчатки, тщательнейшим образом протерла оружие, затем положила его в мешочек, а мешочек, в свою очередь, – в ту сумку, с которой ходила обычно, тоже по размеру значительно превышающую среднюю дамскую.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась я, наблюдая за Анькой из положения лежа.

– Избавляюсь от отпечатков пальцев. Неужели не понятно? – хмыкнула она.

Я уточнила, что это за пистолет. Поликарпова сообщила: тот, который мы нашли рядом с трупом ее брата.

– Но ты же сама говорила, что совсем не разбираешься в марках оружия! – закричала я. – Как ты определяешь, что это тот самый? Вон их у тебя три штуки. Почему этот?

Анька взяла два оставшихся, вытряхнула протертый из мешка и выложила рядком на полу перед моим диваном.

– Смотри! – велела она. – Видишь разницу?

Да, в самом деле пистолеты отличались друг от друга, а Анька тем временем пояснила, что хотя и не может навскидку определить, который как называется, но точно помнит, что именно этот пистолет валялся рядом с трупом ее брата, затем снова убрала его.

– И что ты теперь собираешься с ним делать? – мне было просто любопытно. – Подкинешь кому-нибудь?

– Ты прямо в точку, Лерка, – захохотала Поликарпова. – Растешь! Моя школа!

Да уж, месяц назад у меня голова так не работала и никакого оружия в квартире не валялось.

Анька намеревалась подкинуть пистолет Валентину, бывшему любовнику своего брата. Она была практически на сто процентов уверена, что тот не имел к убийству никакого отношения, но ведь нужен же какой-то козел отпущения? Так пусть придурок расплачивается за полученные блага. Для Аньки главное – отвести от себя все подозрения (мало ли кто кого еще на нее натравит) и избавиться от оружия. Пусть потом Валентин объясняется с интересующимися личностями, а как – его проблемы.

На следующее утро я чувствовала себя значительно лучше, но все равно решила еще один день не покидать пределов квартиры. Костик отправился гулять, Анька уехала.

Я лежала на диване и читала книгу. Примерно в два часа дня в дверь позвонили.

Я предполагала, что это может быть проголодавшийся ребенок, и отправилась открывать в длинной футболке – в такой же, в какой Анька встречала мамашу.

На пороге стоял Иван Поликарпов.

– Рад видеть вас в добром здравии, Лера, – сказал он. – Какие у вас шикарные ноги!

Я предложила ему пройти на кухню, никак не отреагировав на комплимент. Зачем приперся еще и сегодня?

– А где, интересно, вы были вчера? – спросил Иван, оседлав табуретку и внимательно меня разглядывая.

Я удивленно посмотрела на него:

– Здесь. Я вчера вообще не выходила из дома. Мы же с вами, кажется…

– Вы что, сидели в шкафу?

«Прямо в точку», – хотелось ответить мне, но я вовремя сдержалась, а вместо этого спросила:

– Что с вами, Иван? Насколько мне помнится, вы вчера не так уж много пили…

Поликарпов расхохотался – и в эту минуту был очень похож на Аньку. Я молчала, размышляя, зачем он все-таки приперся. Неужели абсолютно уверился вчера, что перед ним разыгрывала спектакль его сестра? А сегодня оставил людей следить за домом. Они увидели, что Анька уехала. И он решил зайти наудачу. Вполне вероятная теория.

– Лера, где вы были вчера? – Иван повторил свой вопрос теперь уже очень серьезным тоном.

Смотрел он на меня так, как иногда смотрела Анька, – и от этого взгляда мурашки пробегали по коже. Это у них что, от папочки? Наследственное?

– Здесь, – сказала я, встала и достала чашки. А вообще стоит ли предлагать ему кофе? Или выгнать сразу же? Наверное, он так просто не уйдет? Может, постучать соседке по батарее? Как жаль, что мы не договорились с ней об условных сигналах. И ведь она вчера познакомилась с Иваном, расспрашивавшим ее про спятившего Стасюса, и назвала его бандитом. Сейчас бы с радостью вызвала милицию. И получила бы еще одну новость для сообщения своим товаркам во дворе.

– Лера… – опять открыл рот Поликарпов.

– Покиньте, пожалуйста, мою квартиру! – резко повернулась я к нему. – Мне надоели непрошеные гости! Понимаете: надоели! Вставайте! – Я убрала чашки назад.

– Ну, Лера! Как вы неласково меня встречаете! То ложитесь в постель с мужчиной, которого видите первый раз в жизни…

– За кого вы меня принимаете?! – взорвалась я. – В жизни со мной такого не было! Вы меня явно с кем-то спутали.

– Я, – Иван сделал ударение на этом слове, – вас ни с кем не спутал.

Я опять устало опустилась на табуретку напротив Ивана, а он продолжал говорить. Он не сомневался, что в постели со Стасюсом была Анька. Стасюса, кстати, вызволили из психушки, вернули домой и пригласили для него лучшего специалиста в городе.

– И что сказал лучший специалист? – поинтересовалась я из чисто женского любопытства.

– Вас это волнует? Вы Стасюса видели хоть раз в жизни? Вы потащили его в постель, как только он переступил порог вашей квартиры? Вы или Анька? Я уверен на девяносто девять процентов, что это была она, но один процент все-таки остается. Так, может, все-таки вы совсем не такая паинька, какой кажетесь? С вашими шикарными ногами…

Наверное, мне следовало мгновенно ответить «да», но я этого не сделала. Я молчала. Иван же доказывал мне, что над Стасюсом поработала его сестра. Поработала так, что на некоторое время вывела мужика из строя. У него, конечно, не безнадежный случай, однако требуется лечение. Но за вывод из строя одного из людей Ивана виновный должен платить.

– Так кто будет платить, вы или моя дорогая сестричка? Ее сейчас нет с нами, а вы сидите напротив меня. Готовы расплачиваться за Анечкины подвиги? Она вас предупреждала, что придется держать ответ? Что в нашем мире ничего не спускается на тормозах, даже женщинам с такими ногами? («Дались ему мои ноги», – подумала я, но промолчала.) Чем она держит вас, Лера? Неужели вы до сих пор не разобрались в том, что представляет собой Анька?

Я все равно молчала. Почему он так уверен во всем, что говорит? А говорил Иван очень уверенно…

– А вообще, Лера, – прервал он мои размышления, – я хотел бы узнать, каким образом труп Степана очутился напротив больницы «Скорой помощи».

Я удивленно вскинула на него глаза.

– Чайник-то вскипел, Лера, – как ни в чем не бывало продолжал Поликарпов. – Угостите меня кофейком. Сами выпейте. Или, может, чего-то покрепче?

Я сидела не двигаясь. Или надо было начинать оправдываться? Говорить, что я ничего не знаю? Не понимаю, о чем он говорит? Я – художница Лера, расписывающая деревянных матрешек, яйца и колокольчики, к криминальным трупам никакого отношения не имеющая, в чужие квартиры без спроса отродясь не проникавшая… В общем, законопослушная гражданка. Ни разу в жизни Аньку Поликарпову не видела и очень хочу, чтобы их семейка оставила меня в покое.